— Признавайтесь уж, — ободряет Джойс. — Мы никому не скажем. — Я пишу стихи. — У меня на стихи нет времени, — отрезает Элизабет. — И раньше не бывало, и впредь не будет. Вы не возражаете, если мы перейдем к Райану Бэйрду? — А, да. — Поппи нагибается с кресла к своей сумке. Достает папку и вручает Элизабет. — Имя, адрес, электронная почта, номер мобильного и список последних звонков, сведения о социальном страховании, данные службы здравоохранения, история браузера, мобильные номера ближайших знакомых. Боюсь, больше ничего собрать не успела. — Для начала сойдет, спасибо вам, Поппи, — говорит Элизабет. — Благодарите не меня, а Дугласа, — возражает Поппи. — Если бы решала я, вы ничего этого не получили бы. Вы уж извините, но это выглядит не совсем законным. — О, в наше время все незаконно, порой даже по улице ходить не стоит. Иногда приходится нарушать законы, — успокаивает ее Элизабет. — В том-то и дело! — оживляется Поппи. — Мне не нравится нарушать законы. Меня это не возбуждает. А вас возбуждает, да? — Да, — признает Элизабет. — Ну а меня нет. Мне от этого не по себе. А вся моя работа в том и состоит, чтобы действовать против правил. — Со мной было бы так же, — вставляет Джойс. — О, Джойс, давай не будем о тебе, — отмахивается Элизабет. — Ты стала бы превосходным шпионом. — Я все же полагаю, Поппи лучше писать стихи. — Спасибо, — говорит Поппи. — Моя мама с этим согласна. А она обычно права. — Не поймите меня неправильно, я тоже думаю, что вам надо писать, — объясняет Элизабет. — Слушать стихи я не хочу, но вы несомненно должны писать. Только прежде необходимо закончить работу. Защитить Дугласа. — Как мне не терпится его увидеть! — восклицает Джойс. — Ты не боишься, что я в него влюблюсь? — Джойс, он покажется тебе красивым, но ты сразу раскусишь его. — Посмотрим, — говорит Джойс. — Поппи, можно спросить, почему у вас на запястье тату с маргариткой? Кажется, вам больше подошел бы мак[14]. Поппи улыбается и поглаживает татуировку. — Мою бабушку зовут Дэйзи. Я с ней как-то поделилась, что хочу сделать тату, а она — только через мой труп, мол, все эти якоря, русалки и тому подобное. Но я пошла, сделала вот эту и в следующий раз показала ей. Говорю: «Дэйзи, познакомься с тезкой». Что она могла на это сказать? — Умная девочка, — замечает Джойс. — А через две недели я снова к ней пришла. Она закатала рукав и заявила: «Поппи, познакомься с тезкой». А у нее на все предплечье — огромная татуировка, цветок мака. Сказала, мол, если я строю из себя идиотку, так чем она хуже. Элизабет смеется, Джойс хлопает в ладоши. — Похоже, она наш человек, — отмечает Элизабет. — Поппи, если это ваше последнее задание в Службе, так тому и быть, но даю слово: мы постараемся, чтобы вы получили от него удовольствие. — Непременно, — говорит Джойс. — Еще макарун, Поппи? Вам ведь понравилось. Поппи выставляет ладошку, отказываясь. — Мы сюда не впустим никого, кому здесь быть не положено. Дуглас будет в полной безопасности, а значит, и вы тоже, — обещает Элизабет. — Если только они не подоспеют этим вечером, пока мы доедаем макаруны, — уточняет Поппи. — И, пока нам здесь все равно нечем заняться, наверняка мы разгадаем, что Дуглас сделал с алмазами. — Ну вы же знаете, он отрицает, что взял их. К тому же это не наше дело, — возражает Поппи. — Наше дело — защищать Дугласа. — Поппи, я совершено не против, вы можете быть восторженной, противоречивой, даже с претензией на тонкий художественный вкус, но вот занудства я категорически не потерплю, потому что вижу: по натуре вы не зануда. Договорились? — Не занудствовать? — Я не слишком многого требую? — Вы и правда обе считаете, что мне надо писать стихи? — О да, — говорит Джойс. — Какое это стихотворение мне так нравится? Поппи с Элизабет переглядываются. Ответа они не знают. Глядя на Элизабет, Поппи задает вопрос: — А могу я, рискуя показаться занудной, все-таки спросить? — Смотря о чем, — разрешает Элизабет. — Как вы попали в Службу? Вы об этом мечтали? Только, пожалуйста, без заученных патриотических текстов. Я не туристка. Элизабет кивает. — У меня был профессор — я в Эдинбурге изучала французский и итальянский… В общем, у его друга имелись друзья, которые всюду присматривали подходящих людей. Он подкинул мне эту мысль, но тогда мне казалось, что это не мое, однако он подкидывал ее снова и снова. — И почему же вы в конце концов согласились? — Ну, ему отчаянно хотелось со мной переспать, тому профессору, — такие были времена. А я знала, что он хочет со мной переспать, и знала, что хочет отправить меня на собеседование в Службу. И, честно говоря, почувствовала, что на что-то одно надо согласиться — вы же знаете, как мужчины переносят отказ. Либо спать с ним, либо собеседование в Службе, вот я и выбрала меньшее из двух зол. А если попался Службе на крючок, они уже не отпустят, сами в этом убедитесь. — Значит, вся ваша карьера построена на нежелании с кем-то спать? — спрашивает Поппи. Элизабет кивает. — А если бы не это, чем вы занимались бы? — Я знаю, что вы не любите хранить секреты, Поппи, но с Райаном Бэйрдом вы нам очень помогли. Так что скажу вам то, чего никому еще не говорила. Ни родным, ни мужьям, ни даже Джойс. Я всегда мечтала заниматься морской биологией. Поппи кивает. — Морской биологией? — повторяет Джойс. — Это что, дельфинами и так далее? Элизабет тоже кивает. Джойс подходит и кладет руку на плечо подруге. — Я думаю, ты стала бы прекрасным морским биологом. Элизабет кивает снова: — Спасибо, Джойс. Могла бы стать, правда? Глава 15 Дуглас Миддлмисс лежит в постели с книгой о нацистах — весьма неодобрительной — и вдруг слышит звук. Кто-то очень медленно и тихо открывает дверь квартиры. Это не Поппи — та вернулась час назад. Где она была? Скорее всего, Элизабет ее обрабатывала. Это очень в стиле Элизабет — убить новенькую добротой. Кстати об убийствах: столь тихо открывающаяся дверь не сулит Дугласу ничего хорошего. Ключи есть только у него и у Поппи, а чтобы открыть дверь другим способом, требуется профессионал. Так кто же там? Грабитель или убийца? Это он скоро выяснит. Дуглас жалеет, что у него нет оружия. Не то что в прежние времена. Однажды в Джакарте он, резвясь в постели, прострелил плечо атташе по культуре из японского посольства. Очень страстная была женщина. В результате Национальную галерею убедили одолжить Токийскому музею Рембрандта и больше об этом не вспоминали. Однако с тех пор он не клал оружие под подушку, а приклеивал его липкой лентой к дну кровати. Все это он обдумывал, пока снимал очки для чтения, застегивал пуговицу на пижамных штанах и выскальзывал из постели. У Поппи оружие имелось. Она не похожа на человека, который хотя бы раз его применял, но подготовку-то должна была пройти. Слышала ли она, как открылась дверь? Возможно, и нет. Дуглас за годы опасной работы привык постоянно быть начеку, но Поппи этому еще не научилась. Вероятно, и не научится никогда. Он не раз встречал таких, как Поппи, — оглянуться не успеете, как она бросит Службу и заведет детишек. Хотя нынче об этом нельзя говорить во всеуслышание. Мир сошел с ума и все такое. Расправляя покрывало на кровати, Дуглас слышит скрежет висячего замка на двери спальни. Стало быть, все же убийца, а не грабитель. Дуглас так и подозревал. Мартин Ломакс подослал? Или американцы? Или колумбийцы? Смешно, но Дуглас предпочел бы погибнуть от руки британца. В идеале англичанина, но выбирать не приходится. Кусачки мигом справятся с замком. Хотя и не без шума. Поппи проснется. Дугласу нужно лишь, чтобы Поппи достала незваного гостя прежде, чем тот достанет его. Постель расправлена и выглядит так, будто на нее не ложились, будто жилец еще дышит вечерним воздухом. Дуглас бесшумно подходит к платяному шкафу, открывает дверцу и ступает внутрь. Выиграет, пожалуй, секунд десять-пятнадцать, но этого может и хватить. Он закрывает за собой шкаф и замирает в темноте. При такой работе часто задумываешься: где тебя настигнет конец? У Дугласа имелись варианты — он мог умереть на леднике в Норвегии, в багажнике автомобиля на ирано-иракской границе, во время ракетной атаки на американскую базу в Киншасе. Но неужели он встретит свою смерть в облупленном гардеробе, в пижаме, в богадельне? Дугласу эта мысль показалась любопытной. Страшноватой, конечно, но и любопытной. Из всего, что происходит с тобой в жизни, смерть — самое большое событие. Дуглас слышит, как поддается замок. Уж это Поппи должна услышать? Сквозь щель между створками он видит вошедшего мужчину. Тот поднимает пистолет и наводит его на кровать. Бледный свет уличного фонаря пробивается сквозь шторы и ложится узкой полосой. Он следит за тем, как поворачивается и озирается мужчина, обнаруживший, что кровать пуста. Дуглас затаил дыхание. Возможно, полной грудью он уже и не вздохнет — он понимает это, когда мужчина поворачивается к шкафу. Если кто-то решил спрятаться, то шкаф — единственное подходящее место. И это очевидно для того, кто бесшумно открывает дверь без ключа и справляется с замком от МИ-5.