— Нет, ты сама. Они находят ячейку 135, и Элизабет вставляет ключ в замок. Ключ подходит как родной. Она его поворачивает, и дверца отворяется. Внутри — синий бархатный мешочек, затянутый шнурком. Элизабет жестом показывает Джойс, чтобы она взяла его. Джойс берет и развязывает шнурок. В темном бархатном нутре сверкают алмазы. Штук тридцать. Крупные. Правильно она угадала с кардиганом. — У тебя в руках двадцать миллионов фунтов, Джойс, — напоминает Элизабет. — Будь добра, положи в сумочку. И пообещай на обратном пути не попадаться уличным грабителям. Еще раз засунув руку в ящик, Элизабет достает записку. От Дугласа. Прочитав, она показывает ее Джойс. Милая Элизабет! Нашла все-таки? Извини, что поводил за нос, но было забавно, правда? Ты по Восточному Берлину поняла или понадобилось зеркало? Перестраховался, знаю, к ремню еще и помочи. Боялся слишком упрощать задачу, но хотел быть уверен, что рано или поздно ты сюда доберешься. Надеюсь, ты не ездила в Рэй? На месте, где был тот коттедж, давно всё закатали в асфальт. В любом случае поздравляю. Красивые, правда? Что ты будешь с ними делать? Право, оставила бы себе! Давай, сама знаешь, что тебе этого хочется! Чуть омрачает ситуацию одно обстоятельство: раз ты нашла эту записку, значит, я мертв. Как на качелях-каруселях, да? Вся жизнь — качели-карусели, и не вижу, отчего бы со смертью было иначе. Интересно, пустят ли меня наверх. Я сомневаюсь, а ты? Люблю тебя вечно, Дуглас. Джойс отдает письмо Элизабет. Та складывает его и возвращает в ячейку. Джойс заглядывает в сумочку, где лежат алмазы. Прикрытые книжкой Кейт Аткинсон. — Так что будем делать с ними? — спрашивает она. — Оставить себе, наверное, нельзя? Элизабет берет подругу под руку. — Используем их как приманку для Поппи и Шивон. Джойс кивает: — Я рада буду снова увидеть Поппи, даже если она и убила Дугласа. — И, может быть, как приманку для еще нескольких человек, которых тоже стоит изловить, — добавляет Элизабет. — А может, оставим себе хоть один-два алмазика? — просит Джойс. — Никто же и не заметит. — Мне кажется, — говорит Элизабет, — пора объявлять внеочередное заседание Клуба убийств по четвергам. — Замечательно, — радуется Джойс. — Прости, что на тебя злилась. — Ничего, — успокаивает Элизабет. — Я же тебя раздражаю. — Это точно, — улыбается Джойс. — Хочешь блинчик? — Наконец-то! — смеется Элизабет. Глава 68 Донна пьет виски, сидя на диване у Криса. Они только что досмотрели ее любимый сериал «Наследники». Миллиарды фунтов, семейные склоки, каждые пять минут кто-то вскакивает в вертолет или выскакивает из вертолета. Она не отказалась бы так пожить. Крис видел сериал впервые, потому что ему без малого пятьдесят два и он, если не заставишь, ничего нового смотреть не станет. Наверняка до самой смерти готов пересматривать «Переростков» и «Кошмары на кухне Гордона Рамзи». Сейчас он по «Фейстайму» общается с ее мамой. — Жаль, что тебя здесь нет, Пэтси, — говорит он. «Пэтси? Господи боже! И еще: “Жаль, что тебя здесь нет”! Мое общество его не устраивает?» Патрис отвечает: — Я приеду на выходные, Большой Мишка. Донна не в силах скрыть улыбку. Пускай себе радуются. Разговор с Ибрагимом пошел ей на пользу. Жизнь не сбежала от нее. Совсем наоборот, это она пыталась сбежать от жизни. Так что вперед и вверх. И прочая ерунда. У мамы в квартире звонят в дверь, и она просит: — Подожди, мой прекрасный, я открою. — Не надо! — быстро отвечает Крис. Донна поднимает глаза. Это на него не похоже. Но Патрис его, конечно, не слушает — семейная черта. — Не надо? — повторяет Донна. Крис отмахивается: — Просто такой хороший разговор. — Он не сводит глаз с экрана. Патрис на нем все еще нет. Донна склоняет голову к плечу. — Что-то случилось? — Не строй из себя следователя, — просит Крис. — Вся в наставника, — парирует Донна. — Каждый день учусь. Патрис все не возвращается. Крис принимается насвистывать. Его колено мелко дрожит. Что-то тут не так. — Понравились «Наследники»? — спрашивает Донна. — Да-да… — Крис все таращится в пустой экран. На нем — спинка дивана, засыхающий в горшке цветок и старое школьное фото Донны — с дыркой на месте переднего зуба. — Пустой экран интереснее меня? — Извини. — Бросив короткий взгляд на Донну, Крис вновь отворачивается к компьютеру. Что за дела? Может, правда влюбился? Хорошо бы. — Ты не скрываешь ли… Ее прерывает возвращение Патрис. — Извини, дорогой, это либерал-демократы. Пришлось пообщаться с ними по поводу дотаций на образование. Колено у Криса больше не дергается. И он опять подтянул живот. У Донны гудит телефон. Сообщение от Элизабет. «Сердечно приглашаем на собрание Клуба убийств по четвергам, завтра в одиннадцать в Мозаичной комнате. Рекомендую не пропускать». Глава 69 Без этого Крис вполне мог обойтись! Застрелены двое шпионов. Или один шпион пристрелил другого? Или никого не убивали и все это — один большой фокус? Так или иначе, ему в это дело вмешиваться не положено. Он мог бы, конечно, и сам поймать убийцу и надеть на него наручники, но никто об этом и слушать не станет. Такими делами занимаются спецслужбы. Конечно, история жутко интересная — все эти убийства, алмазы, и в другой раз он с удовольствием занялся бы ею. Но сейчас у него в голове только Конни Джонсон. Конни Джонсон и Патрис. Когда вчера вечером Патрис позвонили в дверь, он успел вообразить самое плохое. И не смог толком скрыть своего беспокойства от Донны. Может, Рон с Богданом сумеют сотворить чудо? И все-таки он приехал. Из вежливости. В самый разгар заседания Клуба убийств по четвергам. Большую часть Мозаичной комнаты занимают три громадные доски, покрытые плексигласом. Под плексигласом — недособранные мозаики: «Гаитянка», Сиднейская опера на закате и бракосочетание принца Чарльза с принцессой Дианой на две тысячи элементов. Собраны только рамка и глаза счастливых новобрачных. Пока шел вступительный обмен любезностями, Крис смотрел в глаза Дианы. В них уже было видно будущее. «Бедняжка Диана, — думает он. — Надеюсь, по пути ты успела получить хоть какое-то удовольствие». Но вскоре Элизабет сбрасывает бомбу, завоевав внимание Криса.