– Как вас зовут? – Сандеш, – ответил он, явно нервничая. – Сколько вы прослужили у Маколи? Он на секунду задумался. – Почти пятнадцать лет я работаю для мастера сахиба. Еще раньше, чем он переезжает в эту квартиру. – А как вы устроились к нему на службу? – Простите, сахиб, не понимаю. – Как вы получили эту работу? – Меня рекомендует слуга одного бывшего коллеги мастера сахиба. – Маколи-сахиб был хорошим хозяином? Он улыбнулся: – Очень хорошим. Он есть очень честный и порядочный человек. Всегда честный в делах со мной и другими слугами. – Другими слугами? – У мастера сахиба еще служит повар и горничная. – Они сейчас здесь? – Нет, сахиб. Горничная приходит только три раза в неделю. Повар здесь утром, но вчера я ему сказал, что он больше не нужен. Тут больше некому готовить. – Маколи жил здесь один? – Да, сахиб, – кивнул он. – Мастер сахиб всегда жил один. Хотя у меня есть помещение за кухней. – У него были родственники в Калькутте? Сандеш помотал головой: – Нет родственников. Не только в Калькутте, сахиб, но нигде нет родственников. У него есть племянник, сын его покойного брата, но племянник убит на войне, уже два года. Смерть племянника большое горе для мастера сахиба. Мастер сахиб теперь последний в семье, и у него нет отпрыска, поэтому имя семьи умирает, когда умирает он. – Отпрыска? – переспросил я. Слуга казался озадаченным. – «Отпрыск» – неправильное английское слово, сахиб? Мне говорят, оно значит… ребенки? Что ж, пожалуй, именно это оно и значит. Как я уже понял, в Калькутте индийцы, за исключением Несокрушима с его блистательным произношением, обычно тяготели к варианту английского, представлявшему собой забавную смесь викторианских выражений и неизменного настоящего времени. – А что насчет друзей? – спросил я. – К нему часто ходили гости? – Опять нет, сахиб. Гости ходят очень редко. – А женщины? У него были подруги? Он смущенно засмеялся: – К мастеру-сахибу не ходят гости-женщины. Одна женщина иногда приходит – его секретарша, мисс Грант. Мемсахиб приходит по работе. – Он указал на папки, лежавшие на столе. – Она снова приходит только вчера вечером и забирает некоторые папки и документы. – Вы знаете, какие папки она забрала? – Простите, сахиб. Дела мемсахиб вне моей сферы. Интересно – снова мисс Грант неожиданно появилась на сцене. Это могло быть невинным совпадением, но я в такие совпадения верю неохотно. Во время нашего разговора она ни словом не упомянула, что ей нужно сходить на квартиру к Маколи. Но, с другой стороны, зачем бы она стала об этом рассказывать? – У Маколи-сахиба были враги? – Мастер-сахиб – очень порядочный человек, – довольно резко ответил Сандеш. – Все его очень любят. Я не сдавался: – Был ли кто-то, кого он сам не любил? Слуга немного подумал. – Стивенс-сахиб, – сказал он. – Номер два после мастера-сахиба на службе. Я слышу, мастер-сахиб часто говорит, Стивенс-сахиб – негодяй и мошенник. Мастер-сахиб всегда глаз да глаз за махинациями Стивенса-сахиба. Он говорит, Стивенс-сахиб завидует, что у мастера-сахиба хорошие отношения с губернатором-сахибом. – Вы в последнее время не замечали ничего необычного в поведении Маколи-сахиба? Он помолчал, задумчиво почесывая шею. – Я не хочу дурно говорить о мастере-сахибе. Я сменил тон. Иногда нужен твердый подход. – Вашего работодателя убили, и это полицейское расследование. Отвечайте на вопрос. Слуга вздрогнул и стал рассказывать, то и дело сбиваясь: – В последние три-четыре месяца… мастер-сахиб ведет себя совсем не как положено. Он уходит поздно вечером, приходит в разное время. Сначала он воздерживается от всякого алкоголя, потом в последний месяц снова пьет очень сильно… – У вас есть какие-нибудь догадки, что могло вызвать подобные перемены в его поведении? Сандеш покачал головой: – Это я, к сожалению, не знаю, сахиб. – А когда вы в последний раз видели Маколи? Он подумал. – Во вторник вечером. Перед тем как он идет в клуб «Бенгалия». – Он говорил вам, когда собирался вернуться? – Нет, сахиб. Мастер-сахиб обычно не делится со мной своим расписанием. Только когда хочет, чтобы я что-то подготовил для него. – А что собирается в тот вечер поехать в Коссипур, тоже не говорил? – Совершенно нет, сахиб. – Он вообще ездил туда раньше? Слуга снова насторожился. В глубине его глаз словно захлопнулись ставни. – Я не знаю, – твердо сказал он. – Я уже говорю это все инспектору-сахибу, который был вчера. Сахибу? Когда в дверях он сообщил мне, что уже говорил с полицией, я решил, что речь шла о местных констеблях, пришедших сообщить ему о смерти хозяина. Я точно не отправлял сюда никого из полицейских-сахибов и понятия не имел, кто бы мог это сделать, кроме разве что лорда Таггерта. – Как звали инспектора? – спросил я. – Я не знаю, сахиб. – Как он выглядел? – Он выглядит как вы, высокий и волосы такого же цвета, но у него усы. И у него форма очень похожа на вашу. Мог ли это быть Дигби? В принципе, мог, но никто бы не сказал, что он похож на меня. Однако, с точки зрения индийца, мы все, вероятно, на одно лицо. – Какие вопросы задавал вам тот инспектор? Слуга поколебался. – Он больше всего спрашивает о мастере-сахибе и Коссипуре. Он очень настаивает, но я говорю ему, что ничего об этом не знаю. В конце концов он верит моим утверждениям. Потом просматривает папки мастера-сахиба, – он снова показал на стол, – и его личные бумаги. – А где его личные бумаги? – В кабинете мастера-сахиба.