– Да, сэр. – Кто застрелил ее, вы или Дигби? Несокрушим повертел в пальцах шнур, висевший у него на плече. – Я, сэр. Ведь у меня была винтовка. Не сомневаюсь, что младший инспектор поступил бы так же, но у него был только пистолет, а из пистолета так точно не выстрелить. – Что ж, – сказал я, – похвально, что вы были усердны на тренировках. Но сейчас отдохните. У нас есть несколько часов до допроса Сена. Мне было неловко. Сержант спас мне жизнь, но почему-то я не мог поблагодарить его. В Индии так всегда. Англичанину сложно заставить себя поблагодарить индийца. Нет, конечно, довольно просто сказать индийцу «спасибо» за мелкую бытовую услугу – например, за поданную выпивку или почищенные ботинки, но за нечто более существенное – например, за спасение твоей жизни – благодарность будто застревает в горле. От этой мысли во рту возникла неприятная горечь. Я устало поднялся по лестнице в свой кабинет и рухнул на стул. Боль усиливалась. Достав пузырек с морфием, я повертел его в руках и взвесил все минусы. Плечо болело нещадно, но мне требовалась ясная голова. Конечно, Лал-базар – это не Скотланд-Ярд, но даже здесь, вероятно, не принято допрашивать подозреваемых, будучи под действием наркотиков. Нехотя я сунул пузырек обратно в карман и позвонил Дэниелсу, чтобы договориться о встрече с комиссаром. Секретарь взял трубку со второго гудка и вел себя так любезно и предупредительно, что я засомневался, не ошибся ли номером. – Лорд Таггерт прибудет к восьми, капитан Уиндем. Я занес встречу в его ежедневник и сообщу вам, как только он будет готов. Я поблагодарил и повесил трубку. Мои акции росли. Как видно, до секретаря дошли новости о ночном аресте. Я позволил себе усмехнуться. Если нам повезет, мы получим от Сена признание и я смогу закрыть дело. Впрочем, даже если наш подопечный откажется признавать вину, то показаний осведомителя Дигби в совокупности с сопротивлением при задержании хватит, чтобы предъявить ему обвинение. Для английского суда присяжных этого, пожалуй, маловато, но, согласно Закону Роулетта, подобный суд и не требовался. Террористам вроде Сена полагалось почувствовать на собственной шкуре всю мощь британского правосудия. Стань я искать неопровержимые доказательства его вины, это только все усложнило бы. Когда мы предъявим обвинение, моя роль в этом деле закончится, а что будет дальше, меня не касается. Скорее всего, Таггерт передаст Сена подразделению «Эйч». Они выколотят из него все, что он знает, выжмут, как сок из лимона, а за этим последует суд без присяжных и скорое исполнение приговора. Быстро и эффективно. Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Похоже, тут меня нагнал недосып, потому что очнулся я от того, что меня тряс Дигби. – Давай, приятель, пора идти. Нас ждет Таггерт. – Который час? – спросил я, еще не вполне проснувшись. – Ровно восемь тридцать. – Дэниелс должен был мне позвонить. – Я потряс головой, с усилием отгоняя сон. – Он пытался, но ты не брал трубку. Поэтому он позвонил мне. Кстати, приятель, ты знаешь, что ты в гражданском? – У меня была только одна форма, – объяснил я, – и от нее почти ничего не осталось. Я еще не успел заказать новую. – Тогда лучше пока возьми одну из моих. Я принесу тебе запасной китель из своего кабинета. Кстати, на Парк-стрит есть отличный портной, он сделает тебе скидку. Вслед за ним я вышел из комнаты, и мы двинулись по коридору. Дигби нырнул к себе в кабинет и тут же вернулся с кителем, который помог мне накинуть на плечи поверх перевязи. Дэниелс ждал в коридоре при входе в свою комнатушку. Он поприветствовал меня кивком. – Комиссар ждет вас, – сказал он, провожая нас в кабинет Таггерта. Таггерт стоял у французского окна, спиной к двери, и смотрел на улицу. Услышав, что мы вошли, он обернулся с широкой улыбкой и предложил мне сесть на диван. – Как рука, Сэм? – Терпеть можно, сэр. – Рад это слышать, мой мальчик. Тебе вчера повезло. Ты ведь не собираешься превратить подобные акты героизма в привычку? – Нет, сэр. – Надеюсь, что нет. Ради твоего же блага. Здесь тебе не Англия, Сэм. Здесь гораздо больше оружия. У нас, у военных, у террористов – у всех оно есть. И такие вот выходки, как твоя вчерашняя, могут запросто закончиться тем, что тебя убьют. Если не террористы, то, вполне возможно, наши друзья из подразделения «Эйч». Осмелюсь предположить, что ты сейчас не самый их любимый полицейский. – Я буду осторожен, сэр. – Уж постарайся, капитан. Не для того я выписывал тебя в такую даль, чтобы тебя тут убили в первые же пару недель. Зачем ты мне нужен мертвый. – Да, сэр. Простите, что причинил вам беспокойство, сэр. Он смерил меня оценивающим взглядом, но ничего не ответил. – Так, теперь о делах. Вы оба вчера прекрасно поработали. – Он посмотрел на Дигби: – Я не забыл, что это именно ваш осведомитель навел нас на след Сена. – Спасибо, сэр, – кивнул Дигби. – А что касается слежки за полковником Доусоном, – продолжал Таггерт, – это был совершенно гениальный ход. – Нам просто повезло, – ответил я. – Везение, Сэм, тоже на дороге не валяется. Я всегда предпочту везучего полицейского гениальному. Везучие, как правило, дольше живут. Но, как бы то ни было, думаю, нам не стоит распинаться на каждом углу о том, что ты установил слежку за старшим офицером из подразделения «Эйч». Губернатору это может не понравиться. Тебе придется придумать какое-нибудь более приемлемое объяснение, как вы столь быстро очутились на месте. – Мы можем сказать, что на местонахождение Сена нам указал один из наших шпионов, – предложил я. – Ведь наверняка ребята из подразделения «Эйч» и сами нашли его именно так. Заодно дадим им понять, что и у нас неплохая сеть осведомителей. Таггерт извлек из кармана платок и неторопливо протер очки. – Хорошо. Годится. И все-таки в следующий раз, когда соберешься устраивать слежку за кем-то из высшего офицерского состава, уж пожалуйста, предупреди меня заранее. Я кивнул. – Так что там у нас с Сеном? – Его отвезли в больницу медицинского колледжа, – ответил Дигби. – Его там вчера подлатали. – Когда мы сможем забрать его из больницы? – Он уже здесь. – Оба собеседника уставились на меня в изумлении. – В подвале, в камере. Мы привезли его вчера ночью. – Как тебе удалось? – спросил Таггерт. – Я думал, врачи поднимут страшный крик, если попытаться перевезти их пациента в камеру сразу после операции. – Я воззвал к их здравому смыслу. – Что ж, прекрасная новость. Меньше всего бы мне хотелось бодаться с подразделением «Эйч» посреди больницы. Теперь, если им понадобится Сен, они будут вынуждены действовать через губернатора. – Как вы считаете, сколько у нас есть времени, сэр? – спросил я. Таггерт покачал головой: – Трудно сказать. Наверняка Доусон вчера уже поговорил со своим начальством, а в таком случае они сегодня с утра первым делом позвонили губернатору. Тот, пожалуй, обсудит дело со своими советниками. Если они решат, что мы должны отдать Сена, то, скорее всего, распоряжение поступит во второй половине дня. Может, удастся немного потянуть время. Я поговорю с Дэниелсом и велю всем отвечать, что сегодня со мной никак нельзя связаться, но до завтрашнего утра нам точно придется отдать Сена. Давай считать, что у тебя есть самое большее сутки. – Я собираюсь допросить его, как только мы выйдем от вас, – сказал я. – Хорошо. Предъявите ему обвинение нынче же. Если получится, добейтесь сотрудничества. Скажите, что если не расскажет все начистоту, то мы немедленно передадим его подразделению «Эйч». Мы, конечно, в любом случае его передадим, но об этом ему знать необязательно. Мы все обсудили, господа? – Сэр, – сказал Дигби, – что сказать репортерам? Они уже наверняка пронюхали о вчерашнем фейерверке и будут задавать вопросы. – Отвечайте, что мы ведем расследование и скоро сделаем подробное заявление. Не хочу, чтобы в прессе появилось что-то конкретное, пока мы не предъявим обвинение Сену. Итак, господа, – заключил он, – если это все, я подготовлюсь к своему «исчезновению» до конца дня. Если я вам срочно понадоблюсь, сообщите Дэниелсу. А так я сам вызову вас для доклада ровно в шесть часов вечера. – Начало допроса: десять часов утра двенадцатого апреля 1919 года. В комнате было тесно, душно и градусов на десять жарче, чем хотелось бы. Мы впятером набились в помещение, больше подходившее для двоих. В воздухе висел резкий запах пота. Сен сидел рядом с врачом, уставясь в пол. Возле меня расположился Дигби. Нас с арестованным разделял видавший виды железный стол. В торце стола устроился Банерджи с желтым блокнотом и авторучкой. В протокол были внесены начальные сведения: «Допрос ведет инспектор уголовной полиции капитан Сэмюэл Уиндем при участии младшего инспектора уголовной полиции Джона Дигби и сержанта С. Банерджи». Недостаток сна и дыра в руке – не лучшая подготовка к допросу. Утешало только, что Сен выглядел еще хуже. Он был одет в тюремную одежду установленного образца – рубаху и штаны свободного кроя, стянутые шнурком на талии. Защитный цвет, пометки черным. Скованные наручниками руки лежали на коленях. – Пожалуйста, назовите свое имя для протокола. – Сен, – ответил он. – Беной Сен. Голос звучал устало. – Вам известна причина вашего ареста? – Разве вам нужна причина? – Вас арестовали по подозрению в убийстве. Лицо Сена осталось бесстрастным. – Когда вы вернулись в Калькутту? Молчание.