– И что будем делать дальше? – потер лоб Расторгуев. – А вот это ты мне скажи, Антон Кузьмич. Что ты мыслишь по этому поводу? – Думаю, их надо брать, – не совсем уверенно произнес майор. – Это кого же? – Как кого? Немца… как его – Гепп? И Миловидова. – И что мы будем с ними делать? – спросил Георгий. – Как что? Допрашивать! Нажмем на них, они и расскажут! – Гепп, может, и расскажет, – с сомнением произнес Федор. – Особенно если я предстану перед ним в своем настоящем виде. А Миловидов? Что у нас есть против него, кроме подозрений? Ничего… – А Гепп? – удивился Расторгуев. – Уж он-то расскажет и про Миловидова. – А если заупрямится? – не согласился Горюнов. – И потом: помимо Геппа и Миловидова где-то есть еще и подрывники. Целая группа! А помимо подрывников – еще и маячит человек из центра. Кто он – жена Миловидова или кто-то другой, мы этого пока не знаем. Только предполагаем. А предположения штука ненадежная… И вот если мы арестуем хоть Геппа, хоть Миловидова, хоть их обоих вместе, наши диверсанты, я мыслю, тут же залягут на дно. Или дадут деру, что еще для нас хуже. А вместе с ними пропадет и человек из центра. А уж это для нас и вовсе сродни поражению. Ну, так чего мы добьемся арестом? Только распугаем всю эту компанию, и ничего больше. Я так думаю, что нам надо действовать по-другому… – Продолжать ловить на живца? – спросил Расторгуев. – Именно так. Обещал же Гепп подослать ко мне людишек, чтобы я передал им взрывчатку. Вот пускай и подсылает. Там-то мы их и скрутим вместе с Геппом. Думаю, он явится вместе с ними, чтобы представить мне тех самых людишек. Ведь я же абы кому взрывчатку со склада не вынесу, я недоверчивый. Я должен убедиться. Вот всех и скрутим. Верней сказать, ты их скрутишь, Антон Кузьмич, вместе со своими орлами. Причем скрутишь также и меня. – Тебя-то зачем? – не понял Расторгуев. – Кинешь меня в камеру вместе с Геппом. Без всех прочих арестованных. Чтобы я был с этим Геппом наедине. И я начну залезать в душу к этому немецкому Ване… Чтобы, значит, выведать у него про шпиона. Думаю, Гепп выполняет его указания, а коль выполняет, то знает, кто он. А дальше поглядим… – А если они вздумают тебя ликвидировать? – спросил майор. – Получат от тебя взрывчатку, и того… Дело-то известное. Зачем им платить тебе деньги, делать документы… Да и как они их сделают, хотел бы я знать? Ведь они, сдается, даже твою фотокарточку не спросили. Какие же документы без фотокарточки? Значит, у них насчет тебя совсем другие мысли. Думаю, что и насчет тех, кто будет взрывать, тоже. Так-то проще. Для чего им свидетели? Майор все это сказал и тут же пожалел о сказанном. Ульяна вдруг всхлипнула и подалась к Федору, будто хотела заслонить его от той неведомой пули, которая была ему предназначена. «Эка! – с досадой подумал Расторгуев. – Надо было как-то не так… какими-то другими словами или, может, намеками… А то вон что получается. Вот и лови с ними диверсантов, с женским полом! Мало того что никакой субординации, так еще и любовь! На танцульки бы им ходить, а вот – приходится…» – Вот потому-то и нужно арестовать всю компанию сразу! – сказал Федор. – Чтобы никто ни с кем не успел расправиться. Тем более что нам эти люди больше пригодятся живыми, чем мертвыми. – Так-то оно так, но… – майор чувствовал себя в явном затруднении, он старался подобрать слова, косясь при этом на Ульяну. – Да и на мою драгоценную жизнь они также не станут покушаться так вот сразу и с нахрапа. Все-таки шахта. Кто-нибудь может увидеть… Скорее уж при расчете постараются убрать. Назначат встречу в каком-нибудь потаенном месте и… – Ладно… – почесал затылок майор. – Стало быть, всех будем вязать на месте. Когда ты должен передать им взрывчатку? – Договорились в мое следующее дежурство, – ответил Горюнов. – То есть через два дня. Ближе к ночи, чтобы, значит, не было свидетелей. Так что готовь к этому сроку своих орлов. Они у тебя как – в шахте не заблудятся? – Ну, уж это ни под каким видом! – оскорбился Расторгуев. – Все они бывшие шахтеры. Шахта для них дом родной. Не заблудятся. Да к тому же я и сам там буду. – Вот и хорошо, – улыбнулся Федор. – Коль так, то я спокоен. Главное – не обратить на себя внимания. Физиономии-то у твоих орлов, я думаю, не очень-то и шахтерские… – В случае чего скажут, что они – инспекция из треста. Проверяют условия труда. Так что никаких подозрений ни у кого быть не должно. – Вот и прекрасно. А теперь, Антон Кузьмич, вот что. Насколько я понимаю, ты со своими орлами будешь таиться где-то вблизи склада? – Обязательно! – подтвердил Расторгуев. – Оно, конечно, так и надо, да вот только… Я вот что подумал. А вдруг у меня возникнет какая-нибудь непредвиденная ситуация и мне понадобится подать вам знак? И как я смогу это сделать? – Ну, как… – задумался Расторгуев. – Допустим, выйдешь из склада, поднимешь левую руку и щелкнешь пальцами. Вот так, как я… И кто-то сразу же к тебе подойдет и скажет: «Привет от Антона Кузьмича». Все просто. – Ну, коль просто, то и замечательно, – сказал Федор. – Так в случае чего и сделаем. А теперь приступаем к главному вопросу – как нам быть с красавцем Миловидовым и его сомнительной супругой? Брать их сейчас нельзя… – То-то и оно, – согласился Расторгуев. – Если арестуем – Гепп и его диверсанты лягут на дно или сбегут. Ищи их потом. – Я о том и толкую, – согласился Федор. – Значит, трогать их пока не будем. А вот установить за ними наблюдение – дело прямо-таки святое. И за Миловидовым, и за его супружницей. Желательно следить за каждым их шагом. Но так, чтобы тихо, аккуратно, с особой осторожностью и, я бы даже сказал, нежностью. Ты понимаешь, Антон Кузьмич, на что я тебе намекаю? – Сделаем все в лучшем виде, – пообещал майор. – И арестуем их одновременно с Геппом и диверсантами. Всех разом одним махом! – Так-то оно так, да вот только… – Федор с сомнением вертел головой. – А что такое? – не понял Расторгуев. – Арестовать-то мы их арестуем, – сказал Горюнов. – А что потом? Опять же, что мы можем предъявить хоть Миловидову, хоть его благоверной? Ничего, кроме подозрений. А подозрения – не доказательства. – Нажмем на Геппа, он все, что потребуется, и расскажет, – пожал плечами майор. – Вот тебе и доказательства. – Ты опять за свое? А если не расскажет? Если заупрямится? И будем мы колотиться об этого Миловидова и его супругу как о каменную стену. – Так как же быть? – почесал затылок Расторгуев. – Мыслю так… – Федор помедлил, подошел к Ульяне и остановился напротив нее. Она сидела на самом краешке скамьи и внешне была спокойна, лишь ее рука нервно теребила краешек скатерти, будто девушка была сама по себе, а рука жила отдельной жизнью. Федор улыбнулся и дотронулся до этой подрагивающей руки: не волнуйся, девонька, все идет как и положено, все в порядке. Ульяна вздохнула – в который уже раз. – Мыслю так, – продолжил мысль Федор. – Брать их будем лишь тогда, когда я загляну в поганую душу Геппа. Тогда-то, думаю, у нас и появятся доказательства против Миловидова, а может статься, и против его женушки. Вот тогда-то мы их и скрутим. – А если они вздумают сбежать, как только узнают про то, что мы арестовали Геппа и его компанию? – усомнился Расторгуев. – А ведь узнают! Арест не скроешь! Через полчаса после ареста о нем будет говорить вся шахта, а наутро – весь город. Народ тут такой, что ничего от него не скроешь. Значит, узнают и они. То есть Миловидов и его жена. И они попытаются скрыться. – Ну, тогда, конечно, их нужно будет задержать, – развел руками Федор. – Тут уж ничего не поделаешь. Задержим и будем колотиться лбом о стену. Хотя если они попытаются скрыться – это ведь тоже будет являться доказательством их вины. Хоть и не прямым, а все-таки… – Ну, кажется, все решили! – выдохнул Расторгуев. – Теперь лишь бы все сложилось, как мы предполагаем! – А куда оно денется? – улыбнулся Федор, и его улыбка была легкой и по-мальчишечьи озорной. – Обязательно сложится. Потому что на нашей стороне правда. А теперь ступай-ка ты отсюда, Антон Кузьмич, да поскорей. Извини, конечно, за негостеприимность, но тут такое дело… Очень даже не исключено, что господа шпионы захотят разузнать, где я живу, и установят за мной слежку. И соответственно за этой хатой. Я бы на их месте так и поступил. И по этой причине твоя персона здесь нежелательна. А вдруг они тебя опознают? Ты ведь личность известная. Так что пока ко мне не являйся ни под каким видом. Все инструкции будешь получать через Ульяну. Ну, и ответные приветы от тебя – также через нее. – Это мы понимаем, – сказал майор. – Так я пойду. – Иди, Антон Кузьмич. И будь готов к действиям. – Конечно, – заверил Расторгуев и вышел. – Вот такие у нас дела, – сказал Горюнов, взглянув на Ульяну. – Теперь главное, чтобы господа диверсанты не поменяли своих подлых планов… – Это очень опасно? – спросила Ульяна. – Что именно? – спросил Федор, хотя он прекрасно знал, что она имеет в виду. – Все это… – Опасно для кого? – Для тебя. – Для меня – ничуть, – улыбнулся Горюнов. – Что здесь может быть опасного? – Зачем ты мне врешь? – спросила девушка, и Федору показалось, что она вот-вот заплачет. – Нет, и вправду, – принялся уверять Горюнов. – На фронте – вот там опасно. И страшно. А тут… Шпионы, диверсанты… Почему мы должны их бояться? Пускай они нас боятся. – Но товарищ майор говорил, что они захотят тебя убить! – Это он так, на всякий случай… А на самом деле все будет иначе. Ульяна хотела еще что-то сказать, но промолчала, потерла глаза ладошкой и стала прибирать со стола. – А вообще-то я хочу спать, – признался Федор. – Целые сутки не спал из-за этих проклятых шпионов. – Ложись, – кивнула Ульяна на кровать. – Я тебе постелила. – Нет-нет! – запротестовал Федор. – Я – в чуланчик! – В чуланчик – ночью, – улыбнулась девушка. – А сейчас день. Глава 26 – Итак, к операции все готово, – сказала Елизавета. – Очень хорошо!