Последнее, что услышал Николай перед тем, как потерять сознание, было: – Ух ты! Не слишком сильно? После этого – черная пропасть. Беспомощного Маханова уложили на кровать. Ковалев сказал: – Смотри за ним, я заберу вещи. – Только керосиновую лампу не зажигайте. – Без тебя знаю. В комнате Ковалев пробыл недолго. Вышел с чемоданом, пиджаком и шляпой. – А господин Маханов готовился к отъезду. Наверное, утром собирался выехать. Мне и собирать ничего не пришлось, он все сам уложил. Приятно иметь дело с аккуратными людьми. – Вы не убили его? – Ну что ты, Рылов? Я умею действовать жестко, но безопасно. Как потащим его к тебе? – Огородом. Надо так пронести, чтобы не осталось никаких следов. – Надо, значит, понесешь. – Я? – Ну не я же? Рылов вздохнул. Ковалев прикурил: – Жди тут, да смотри в оба. По идее он будет в отключке еще минут десять. Но если очухается раньше, свяжи его от греха подальше, а то как бы он тебя не удавил. – Угу, так надежней. Рылов снял со стены моток веревки, связал Маханова. Подумав немного, засунул в рот кляп. Николай никак не среагировал на это. Ковалев вышел во двор, обошел заднюю часть дома, негромко позвал: – Дирк! – Я, – раздалось в ответ. – Как тут? – Спокойно. – Иди сюда! Говорили они тихо – диверсанты знали свое дело. Бессознательного Маханова перенесли в дом Рылова, там опустили в подвал, в потайное помещение, которое маскировали стеллажи с разной утварью. Туда же бросили чемодан и пиджак. Николая уложили на заранее приготовленную кровать, руки и ноги привязали к каркасу, кляп вытащили – он плохо дышал носом, мог задохнуться. Ковалев вышел во двор, мигнул фонариком. Из кустов, словно призрак, появился майор Агеев. Его провели к пленнику. – Приведи его в чувство, – кивнул он Коротко. Тот плеснул из кувшина воды в лицо Николая. Маханов пришел в себя, увидел майора, дернулся было, но понял, что привязан. – Майор, что все это значит? – Ну, если быть точным, товарищ Маханов, то не майор, а гауптман. – Вы немец? – Да. – И вы здесь? – В этом вы видите что-то странное? Кому, как не вам знать, что в ближайшее время тут буду войска непобедимой Германии. – Спорное утверждение. – Нет, Николай Иванович. Это как раз сомнению не подлежит. Красной армии в ее нынешнем состоянии не под силу противостоять вермахту. Пройдет немного времени, я даже скажу точнее, не позднее ноября, в День вашей революции у мавзолея, как всегда, пройдет военный парад, только на этот раз – парад немецкой армии. Маханов поморщился: – У вас богатая фантазия, гауптман. – Так будет, Николай Иванович. Помяните мое слово. – Зачем я вам? – Если бы вы были не нужны, мы бы не стали разрабатывать целую операцию. – Значит… мой отец… Агеев перебил его: – Да, вашего отца пришлось убрать. Смею заверить, что он умер легкой смертью. Один укол, и все! Он не мучился. К тому же прожил долгую жизнь. А в последнее время существовал, а не жил. Сын забыл о нем, жена умерла, с братом отношения не ладились, сестра покойной жены далеко, в городе. Он страдал от одиночества, Николай Иванович. Разве можно так поступать с самым близким человеком? – Не вам судить. – Согласитесь, Николай Иванович, неплохо мы поработали. Маханов отвернулся. Майор кивнул Ковалеву. Тот силой вернул голову Николая на место – Агеев снова смотрел на него в упор. – Не желаете разговаривать? Ради бога. Мне от вас лично ничего не надо. Вашей персоной займутся другие люди и уверяю вас, общение с ними не доставит вам удовольствия, если только вы не поведете себя правильно. Отдыхайте пока, кричать бессмысленно, отсюда вас никто не услышит. Питание и воду получите. Туалет? Вместо сортира, извините, ведро. – Меня завтра же начнут искать. Майор пожал плечами: – Не спорю, начнут. Но не найдут. А если кто-то и пронюхает, что вы здесь, то нам придется отправить вас на небеса. В этом тоже есть свои плюсы, не так ли? Маханов с усилием усмехнулся: – Плюсы в смерти? – Да. Вам осточертела работа на закрытом секретном объекте под постоянным контролем. Вы разочаровались в своей жене, оттого что знаете: она не сидит дома, когда вы находитесь на объекте. Госпожа Гридман не из тех женщин, что ждут мужей, сидя у окна. Она любит мужское общество, рестораны, благо жалованье супруга и положение отца позволяют ей беззаботно и весело проводить время. И как вас угораздило, Николай Иванович, жениться на этой… бабе? – Вас это не касается! – Хотели использовать положение тестя? Но вы и так поднялись бы по карьерной лестнице, с вашей-то головой! И вы еще можете подняться. В Германии перед вами будут открыты безграничные возможности. – Идите вы к черту, майор. – Большевистская упертость. Мне это знакомо. Странные вы люди, русские, вас ведут на расстрел, а вы кричите: «Да здравствует товарищ Сталин!» А ведь он обрек вас на смерть. Такого нет ни в одной стране мира! Маханов нашел в себе силы усмехнуться: – Вот поэтому ваша доблестная армия сгинет в России. Вам никогда не победить народ, который вы не понимаете, герр гауптман. – Насколько же пропаганда может затуманить даже такую светлую голову, как ваша. Но это пройдет. Отдыхайте, Николай Иванович. У вас на это есть несколько дней. Майор поднялся, приказал Ковалеву и Коротко: – На выход! – Гауптман, минуту! – окликнул его Маханов. Тот обернулся: