-Это я должна спрашивать! Какого черта?! – Завопила я. Уйти с гордо поднятой головой? Молча? Не в этой жизни, милочка. Тишина – не в духе Романовой Катерины. -Что вы здесь вдвоем делаете?! Готовитесь к выставке? В одной, мать ее, постели?! Женщина оторопело, почти испуганно смотрела на меня, стоя в луже из американо. Я же распалялась не на шутку. Кажется, некоторые постояльцы отеля открыли двери, выходя на шум. Кому не все равно? Пусть любуются. Если надо будет, я ее и за патлы рыжие оттаскаю.-Знаешь что, не мни себя победительницей… – Зашипела я в лицо женщины, когда яростно-горячее дыхание распирало мои легкие. – Думаешь, охмурила студента? Отбила его? Увела у идиотки? Мне плевать, ясно?! Мне… -Катя… Окончание фразы застряло в горле плотным комом. Голос Александра прозвучал рядом, прямо за моей спиной. Абсолютно ошарашено, заторможено я обернулась. Нахмурив лоб, в силах понять происходящее, я встретилась глазами с темно-карими. В груди похолодело. -Ты что творишь? – Замораживающий тон и такой же, абсолютно холодный взгляд. В нем не было той искры, на которую я так надеялась, пока шла сюда. Меня почти сковал страх. Я не знала, что ответить. Как он тут?.. Тогда кто в номере?.. И… В ответ на мои мысли, замок за спиной щелкнул. Я обернулась (больше от желания избежать пристального, осуждающего взгляда Александра). Из ванной комнаты, спешно заворачивая бедра в полотенце, вышел мужчина средних лет. -Что происходит? Я услышал крики. Аня? Мужчина выглядел обеспокоенным, смотря на преподавательницу. Затем он перевел вопросительный взор на меня. Меня. Замершую в коридоре, как главную героиню очень нелепого ситкома. -Саш… – Рыжая взяла мужчину за локоть, все также нервно сжимая ворот своего одеяния. – Все нормально. Кажется, произошло недоразумение… Катя пролила кофе, и я вскрикнула. Она что, выгораживает меня? Чувство непонимания, нереальности происходящего, а сверху этого стыд. Мешанина непривычных для моей натуры эмоций заставила губы задрожать. -Я приношу свои извинения. – Голос Александра, не терпящий возражений, не сулящий мне ничего хорошего. – Я вызову уборщицу и возмещу расходы, если они потребуются. Анна, Александр, эти неудобства… Рыжий парень встал рядом с моим плечом, почти касаясь меня. Однако посмотреть на него было сложно. Даже пробовать не стала. -Ох, все хорошо. – Девушка махнула рукой, прекращая извинения парня, а затем вновь возвращая ладонь на локоть своего мужчины. – Думаю, вам следует поговорить. А мы все уладим, не переживай. Александр, кажется, кивнул. Он коснулся моей руки, и я мелко вздрогнула, дернув пальцами. Их тут же сжала его ладонь. -И Саш, мы ждем тебя внизу. – Окликнула нас Анна, едва художник потянул меня к двери напротив. - Через пол… Кхм… Через час. Александр не ответил, толкнув передо мной дверь. Комната «75». Едва я зашла внутрь, замок закрылся за мной с каким-то особенным тонким щелчком. Как будто с пистолета сняли предохранитель. И сейчас мне предстоит сыграть в «Русскую рулетку». Алекс прошел вперед, не говоря ни слова. Это было хуже всего. Лучше бы он наорал на меня. Но нет. Художник просто стал заниматься своими делами. Собрал какие-то вещи, бросив их в сумку. Выкинул в урну пустую бутылку от воды. Только вот все движения его были непривычно резкими, рваными. -Саша… – Начала я, когда молчание стало абсолютно невыносимым. – Прости. Я… Я чувствую себя такой идиоткой! -У тебя для этого есть все основания. – Заметил он сухо. Тон парня был так непохож на тот мягкий, к которому я успела привыкнуть за время наших отношений, что мои плечи ссутулились. Будто я попыталась спрятаться от потока холода, легкого ветра, который привлекли его слова. -Я понимаю. – Попыталась я объясниться, делая шаг в его сторону. - На ресепшн мне сказали, что это твой номер. -Мы поменялись. Анна приехала с мужем, чтобы остаться здесь на все выходные. Александр – один из спонсоров и организаторов сегодняшнего мероприятия. Я уступил им номер с двуспальной кроватью, так как резервация прошла неверно, а мне большая кровать и балкон без надобности. Я бросила мимолетный взгляд на одноместную кровать. Одеяло на ней было смято, будто художник лежал там до того, как… Как я устроила бардак в его честь. Боже, я даже не извинилась перед преподавательницей. Он извинялся за меня, как за ребенка. -Но я же не знала… – Жалко произнесла я. – Но… Если подумать, это даже смешно… Столько совпадений. И даже ваши имена. Я выдавила из себя хлипкий смешок. В ответ – тишина. -Смешно? – Тихо спросил Алекс после длительной, играющей на нервах паузы. – Ты считаешь, что облить кого-то кофе и устроить истерику – это забавно? Тебе это нравится? -Нет, я… – Спешно прервала я вопросы, облизав пересохшие губы. – Просто подумай! Я услышала, как в номере моего парня смеется женщина, а потом некий Саша принимает душ. Какова была вероятность, что это кто-то другой?! А когда дверь открылась, первым, кого я увидела, была эта рыжая… Анна. Та самая, с которой ты шепчешься по углам весь последний месяц! Черт, да даже Святая дева Мария сделала бы такие же выводы, как я, и Иосифу бы пришлось несладко. Окей, делать из себя святую в этой ситуации – перебор. Но я человек эмоций, и они вновь начинали бурлить. -Допустим. – Его нейтральный тон, лишенный окраски, меня убивал. - Однако, вместо того, чтобы разобраться в ситуации, ты решила устроить сцену. Кричать, обвинять и… Швыряться стаканами. Сдался же ему этот проклятый кофе! Я набрала воздуха, чтобы сказать что-то… Но промолчала. И он молчал. Бездумно осматривала светло-коричневые стены комнаты, зацепившись взглядом за большой черно-белый снимок одной из улиц Кенигсберга. -Понимаешь… – Сказала я сдавленно, чувствуя, что еще немного и не смогу удержать нового потока слез. – После всего, что было в универе, подумать так, как я… -Вот именно, Катя! – Неожиданно жарко сказал Алекс. – После всего что было… После того, что я тебе обещал, что я говорил… Нет, я не понимаю, почему все в твоем мире должно происходить через драму? Зачем тебе это? Или все мои слова, мои поступки – пустой звук для тебя? Ты в них не веришь? Тогда зачем вообще… Слезы уже текли по щекам, а я пыталась смахивать их, но это было абсолютно бессмысленно.-Нет. Нет! – Бросила я, делая еще пару шагов к парню. Александр застыл у окна, опершись о подоконник спиной. На меня он все также не смотрел. И расстояние между нами – одна маленькая комната – казалось пропастью. Чертов Гранд Каньон, вырытый моими руками. Моей тупостью и ошибками. Моей ревностью. -Я не считаю так. – Зашептала я, шмыгая носом. – Но расскажи, как мне было не ревновать? У вас с ней общие интересы, общие дела. А я просто не могу запомнить всех этих художников. Я не могу вести с тобой диалог на равных, как эта женщина. И даже эта выставка. Меня ты не посвящал в свои дела, и да, я додумывала сама. И пусть в итоге я оказалась неправа, но я… Я просто человек. -А я кто? Робот? Лицо парня прорезала злая усмешка, делая его необычно похожим на… Портрет. Портрет самого себя, нарисованный в холодных, мрачных оттенках. Портрет герцога из графства. -Саша. – Сделала я еще одну попытку взять себя в руки. – Пожалуйста… Давай просто представим, что ты сам оказался в такой ситуации. Открыл дверь моего номера, а там голый… Гоша. Неужели, ты бы не расстроился? Желваки заходили на выраженных скулах парня. Губы были плотно сжаты, даже едва побелели. Кажется, он еле слышно пробормотал: «Опять он»? -Хорошо, давай поиграем в твою игру. – Бросил он мне, как подачку, с ленцой в голосе. И я бы могла поверить в этот непроницаемый вид, если бы не глаза. Ярко-янтарные, горящие. Злые. И пусть так. Лучше это, чем безразличие. -Игру? – Эхом откликнулась я, жадно всматриваясь в его лицо. -Я открываю дверь и вижу там… Косых. Ты считаешь, что я брошусь на него с кулаками? Начну орать? Обзывать его, или тебя, или обоих всеми известными матерными словами, что мой брат вдалбливал в мой лексикон на протяжении школьных лет? – И вновь эта странная, пробирающая до костей усмешка. -А что, скажешь, что пацифист? – Собрала я остатки смелости или злости. – Расскажи об этом студентам, которые снимали вашу драку на телефоны. Почему он вообще издевается надо мной? Мне и так плохо! -Да, я способен на оправданное насилие. – Кивнул он. – Но не в случае, если ты сама пойдешь к Косых. Или кому бы то ни было. Почему я должен бить человека лишь за то, что кто-то сделал выбор не в мою пользу? Я переваривала слова парня, тогда как он продолжил свои рассуждения. Как врач, привыкший говорить пациентам о вероятности летального исхода. Спокойно. -Я говорил тебе один раз, расскажу еще. – Нейтральный голос художника убивал меня. - Это та причина, по которой я бы не стал разрушать отношения девушки лишь потому, что влюбился в нее. Я не могу тебя принудить быть счастливой со мной, Катя. Или заставить влюбиться в меня, вместо кого-то другого. Он же не имеет в виду Гошу? Черт, я приплела его просто так, без задней мысли. И точно не планировала возвращаться к нему, даже в мыслях! Только вот… Если я позволяла себе такие суждения в сторону преподавательницы, разве не может и Александр позволить себе сомнения? Ведь, в отличие от его безупречной репутации, вокруг меня вечно снуют слухи, как чертовы стервятники у трупа. Я была той, кто часто меня парней. Это я была бывшей, которая вечно возвращалась в дурные отношения. Я… Была дурой. Гоша. Моя вечная ошибка. Излюбленные грабли. Как я могу предъявлять Саше, если совсем недавно, этим летом, вновь повелась на уговоры Игоря и бесконечные «мне так жаль», как последняя идиотка. Да что там, идиоткой я всегда и была. Наверное, это могло продолжаться бесконечно. Я бы узнавала о какой-нибудь новой пассии в короткой юбке, а затем вновь прощала его, потому что «никто не полюбит тебя так, как я». Однако, оказалось, что даже у меня был лимит его извинений. И Игорь его чертовски превысил. Тогда, когда поднял на меня руку. Это был первый и единственный раз. В запале ссоры, после очередного резкого слова, он шлепнул меня по щеке. Потом он ползал на коленях так долго, что наверняка протер дыры в собственных джинсах. Но моя щека горела даже от воспоминаний об этом. Такое нельзя прощать. Но Гоша был ползучим гадом, умело пробираясь в самые потаенные уголки сердца. Давя на больное, мою тягу к любви. Я же прекрасно знала, что я нехороший человек. Я завистливая, злая, спесивая, честолюбивая. Но я тоже хотела быть любимой. И чтобы меня воспринимали такой, какая я есть. Казалось, Игорь мог сделать это. Но лишь казалось. Он абсолютно не видел меня. А Александр видел. Он видел меня настолько прекрасной, что в это сложно было поверить. В этом и была причина моих сомнений. Я почти не верила в его реальность. -И, должно быть, ты неправильно поняла ситуацию. – Вывел меня из мрачных раздумий художник. –Я не всепрощающий мессия. Меня тоже можно вывести из себя. Очередные слова звучали, как приговор. Смысл которого мне пока не был ясен. Или я просто не желала его понимать.