-В следующий раз?! – Матвей едва ли не подавился дымом, от первой затяжки. Мы притормозили у козырька подъезда, ожидая, пока друг докурит.-То есть лошадиная голова тебя не смущает? – Хмыкнул я. -Ну, не настоящая же! – Замахал на нас руками Макс, попутно отмахиваясь от белесого дыма. - Какая-нибудь резиновая из магазина приколов… -Следующий раз… – Вновь повторил брюнет, обреченно качая головой. – Нет, парни, я ухожу из криминальной деятельности. Мне нельзя в тюрьму, я для нее слишком красивый. Такое неосторожное заявление неизменно притянуло за собой спор между друзьями, кто из них «на свете всех милее, всех румяней и белее». Честное слово, эти два придурка никогда не вырастут. Я смотрела на дебаты Матвея и Макса, с расползающимся в груди странным чувством. Похожим на нефтяное пятно на поверхности озера: темное, ловящее в себя блики солнца и играющее всеми красками радуги. Нечто на грани тревожности, смешанной с безумной любовью. Безмерная преданность и благодарность. Просто за то, что они всегда рядом. Увы, Катя была права. Я не из тех, кто склонен выражать свои эмоции бурно, откровенно, выворачивая душу наизнанку. Будто весь эмоциональный диапазон достался моему брату, а я теперь… Делаю то, что делаю. Может, мне тоже следовало что-то в себе менять? Однако, идти к этому я мог лишь постепенно. Поэтому просто, возможно, даже слишком серьезно произнес: -Спасибо. – При этом посмотрел на Матвея, делающего последнюю глубокую затяжку, прежде чем потушить окурок об урну. Тот вскинул брови, вопрошая: «За что?». При этом выглядел он искренне недоумевающим. Конечно, нарушить закон путем проникновения в чужую частную собственность – это так, «не за что». А уж напрячь множество не самых приятных людей, чтобы найти информацию на значимого в городе человека, а затем заставить их молчать… -То, что ты сделал… – Начал я, но брюнет сморщился. -О, забей. Ублюдка было давно пора поставить на место. Я сделал это не только для тебя и Катьки, а для всего мира, считай. – Хмыкнул он, пряча натруженные от работы с автомобилями руки в карманах кожанки. -О Боги! – Не выдержал мой старший братец. - Я что, попал в фильм для бандитов? Финальную сцену, от которой все ревут? Хочу заметить, что шляпа лишь у меня, а как главные герои ведете себя вы! Это нечестно! И вообще, где мои «спасибо», а, братишка? Рука Макса прошлась по моим волосам, превращая их в такое же рыжее недоразумение, с коим вечно ходил он сам. Сколь бы меня это не раздражало, я позволил ему это сделать. -Спасибо, Макс. – Послушно ответил я. Тут же довольный футболист закинул свои лапы на наши с Матвеем плечи: -Думаю, такое дельце надо отметить. Нам прямая дорога в бар, друзья мои! Возразить было нечем. ***** Официантка выставила перед нами закуски, попутно сверля взглядом то Солнечного, то нас. Будто не определилась, кто из троицы больше достоин ее улыбок: рыжие близнецы или угрюмый брюнет. Кажется, он определилась, одарив Матвея особенным взглядом и сообщив, что «если что-то понадобится…». -Катька в обморок упадет от твоего героизма. – Рассуждал Макс, хрустнув чесночной гренкой. - Девушки любят такое. Подвиги в их честь, наказания злодеев… Ну, любят до тех пор, пока не надо навещать парня в тюрьме и таскать передачки. Типа напильников, запеченных в хлебе… Ромашка умеет печь, к слову? А то ты в последнее время пустился во все тяжкие! Я прямо облегченно выдыхаю, когда вижу тебя по утрам, а то каждый день жду, что тебя за что-нибудь упекут! Что любовь творит с людьми, эх… -Катя об этом не узнает. – Безапелляционно заявил я. -Что-о-о? – Макс подпрыгнул на месте от возмущения. - Ты не хочешь, чтобы о нас слагали легенды? Тогда на кой черт мы вообще это делаем, если не ради твоей дамы сердца и вашего светлого будущего?! Ради неё ли? Действительно, я пришел сюда ради Катерины, или самого себя? Гоша меня бесил даже больше, чем человек, доставляющий неудобства моей девушке. Когда я смотрел на него, хотел изничтожить. Но это чувство оставалось рациональным и абсолютно холодным. Вроде как желания вырвать сорняки вокруг цветов, чтобы дать им спокойно расти. С корнем. Так что шутка Макса про то, что они – моя страховка от акта насилия, была не совсем шуткой. Но делал ли я это ради Катиной безопасности и только? Нет. Я ревновал. Как бы сильно я не убеждал себя, что прошлое остается в прошлом. Его не изменить. Не забыть. Не выбросить. Лишь принять… Как бы я не вбивал это в свою голову… Чувство жара заполняло мою голову, застилая глаза пеленой, едва Катя вспоминала этого ублюдка. А делала она это на удивление часто. Он забрался в ее голову так глубоко, что я боялся, как бы метастазы губительного влияния не добрались до сердца девушки. И, как не отвратительно мне от самого себя, но, обвиняя Катю в излишней ревности, я сам вел себя не лучше. Разве что… Не показывая это остальным. Но что хуже? Выплеснуть эмоции, или задыхаться в них в одиночестве? Вопрос риторический. -Катя не должна этого узнать. – Повторил я. Матвей пожал плечами, отчего кожанка на его плечах смялась и распрямилась: -Я – могила. Меня Мари по головке не погладит за подобное. Но на счет ключей сам с ней разбирайся, я врать не стану. У меня тупо не получится, она как ходячий полиграф! -А я не согласен! – Ворчал брат, взмахивая сырным шариком, отчего несколько оранжевых крошек панировки спикировало на стол. – Родина должна знать своих героев. Ты что думаешь, она не оценит твоего жеста? Пф-ф. Да она еще больше влюбится! Ты видел, что она читает? Да её мечта стать героиней романа и чтобы сирень в декабре цвела. А тут ты… Мрачный и брутальный, против мудилы-бывшего. Черт, да я бы сам об этом роман написал! А ты упускаешь такой шанс! Макс все больше распалялся. Все больше крошек летели на стол хлебным снегом. И, не смотря на некоторые нюансы, было в его слова кое-что меня беспокоящее. -Литромантизм… – Пробормотал я, скорее пробуя слова на вкус.Даже не так. Я попробовал произнести вслух этот странный диагноз, который я поставил Кате. Ничего не изменилось. -Литро… Чь-его? – Нахмурился Макс, обиженно чавкая закуской. Я покосился на приятеля и брата. Даже Матвей смотрел на меня со смесью интереса и беспокойства. Кажется, придется рассказывать. -Литромантизм. – Повторил я более громко. – Ты ведь прав. Катя… Она обожает книги и влюбляться в персонажей. В их образы, истории… И главное, что привлекает литромантиков – невозможность быть с этим объектом вожделения. -Не понимаю. Типа запретный плод сладок? – Нахмурил брови брат, запивая мысль глотком пива. -Может и так… Но суть не в этом. Суть в том, что такие люди испытывают сильное чувство влюбленность к реальным людям лишь до тех пор, как почувствуют взаимность. Едва они добьются своего – чувство испаряется, как и интерес. И прятаться от реальности в фильмах и книгах для них – защитный механизм. -И ты подозреваешь в этом нашу Ромашку? Она, конечно, спустила бюджет небольшого государства на книжки о любви и носовые платки, но это не значит… -Нет, не значит. – Огрызнулся я. – Просто я не могу перестать думать об этом. Может, ее интерес гаснет? И единственный способ для нее поддерживать подобный огонь – скандалы и ссоры? Я не считал Катерину литромантиком до мозга костей. Слишком много нюансов, которые не вписывались в ее образ. Однако я не мог принять ее поведение. Она будто постоянно стремилась найти повод для ссоры, ревности. Уличить меня в чем-то. С Косых они вечно были в состоянии любовь-война. И она оставалась с ним. Это пугало. Ведь воевать я не хотел. Оберегать и защищать. Только-то… -Но она долго бегала с этим… – Лицо брата, как более живое отражение моего, нахмурилось, выражая сомнения. Будто я мог взбелениться лишь из-за имени ее бывшего. – С Косых, в общем. И, прости, конечно, но интерес ее не угасал. Сколько они были вместе? Несколько лет? Не смотря на то, что мы с Максом имели биполярно разное мировоззрение, некоторые мысли у нас сходились. -Потому что отношений не было. Неделя, год, да хоть десять лет… Это всего лишь цифры. Можно всю жизнь прожить с человеком и только на смертном одре понять, что все это было пустышкой. – Бросил я довольно резко. Так резко, что брат отодвинул от меня свой стакан. Я выдохнул, успокаиваясь и пытаясь объясниться. Неожиданно захотелось выговориться. Произнесенные вслух слова обретают вес, форму и смысл. Может, это поможет мне разобраться в мыслях? -Косых держал Катю на грани между «горячо-холодно». И как раз любви он ей не давал. – Я сказал это твердо, пытаясь и себя убедить в последнем. Если верить словам Кати, так все и было. - Любовь не должна нести в себе негатив. Всю эту ненависть, ревность, агрессию, не носящую под собой ничего кроме домыслов и догадок. Она должна приносить радость и спокойствие. Уверенность. В себе, в партнере, в завтрашнем дне и вашем будущем. В противном случае, это не любовь, а зависимость. От человека, или отношений в целом… Может, эмоций. Но не любовь. -Я не уверен, что чувствую себя комфортно, когда мы сидим тут втроем, чисто мужской компанией и говорим о любви, но… – Брат вновь замялся. - Сань, ты реально думаешь, что Катька к тебе ничего не испытывает? Да она смотрит на тебя, как на новое платье. А для Романовой мода – это религия. -Нет, я так не думаю. – Прикрыл я глаза. -Тогда что? Я не понимаю! – Кажется, Макс еще немного и начнет вырывать свои волосы. -Да я сам не понимаю! – Взбрыкнул я. - Просто…. Я действительно не понимал. Пытался, всеми силами. Искренне. Но не мог. Потому что она не помогала. Катерина то закрывалась от меня, то бросалась с откровениями, как в омут с головой. Виноват ли в этом я? Или он? Чертов бывший? Как она вообще умудрилась связаться с ним… Хотя я знаю ответ. Она так сильно хотела найти любовь, что увидела её в ничтожестве. А теперь последствия отношений душат её. Меня. Нас. Неспособность доверять. Неоправданная ревность. Чувство, что тебя обманут, перерастающее почти в желание поймать человека на лжи, измене… Все это стало острыми камнями, скрывающимися под тихой и безопасной, казалось бы, водой. Чувства к Косых – токсичный яд. Он не выводится так просто. Нужно время. Много времени. Ненависть к Косых вновь наполнила меня, открывая темные стороны души. Как игрок в покер, склонный к обману, я всегда пытался держать удачный расклад карт в своих руках. И мой роял-флеш был в агрессии. Но парадокс: я ненавидел раскрывать карты и выигрывать. -Так значит, это правда? – Подал голос Солнечный, откидываясь на спинку стула и препарируя меня взглядом. – Вы с Романовой разбежались? -Что-о?! – Воскликнул Макс прямо мне на ухо, заставляя поморщиться. Несколько людей, сидящих за соседними столиками, окинули нашу компанию заинтересованными взглядами. -Мы не расстались. – Сделал я акцент на отрицательной частице, отчего-то смотря на друга с особенной злостью. – И не планируем. «Надеюсь». – Пронеслось в моей голове едким замечанием. То, что я оставил девушку в номере одну было… -Мда? А Мари утверждает, что наша брюнеточка там обливается слезами и смотрит мыльные оперы. Что на их языке означает: «он разбил мне сердце, каков подонок». И, для протокола, моя королева велела тебе передать, что после того, как вы, Зорины, нагло вмешивались в наши с ней отношения, она тоже в стороне стоять не будет. Я отвернулся, решив вместо лица друга сверлить взглядом нестройный ряд салфеток в подставке.