Не думаю, что она будет страннее, чем в любой другой день. Врач толкает дверь, пропуская меня в палату. -Вы должны отдать мне мои кости! Вы можете сделать это?! Романова вцепилась в руку врача. Её речь звучала громко, не совсем внятно, как у хорошо выпившего человека. Что ж, беру слова назад. -Обязательно. - Пообещал врач, записывая что-то в бланк. Выглядел он устало, будто мечтал о смене профессии. -Если вы не сделаете, я позвоню в полицию. – Нахмурилась девушка. - Только мы с ко-оне-ем, по полю идём… А вы говорите по-китайски? Мужчина посмотрел на меня, как на спасителя, поспешив ретироваться. Романова продолжала ловить волны радио, выдавая сумбурные замечания. Я бросил пиджак на изножье кровати, придвинул стул и сел рядом с Романовой. Она прищурилась, заметив меня: -Ах, это ты… Я осторожно киваю. Впервые столкнулся с людьми под анестезией, но примерно понимал, что это такое. Главное ее не провоцировать. Такой эмоциональный человек, как Романова, наверняка сможет разрушить больницу, если разозлить ее. Даже на одной ноге. Она молчит, осматривая меня. Я тоже молчу, осматривая ее. У брюнетки поразительные глаза. Ярко-зеленые, но не такие, что рисуют ведьмам или героем мультфильмов. Они цвета мха, папоротника и травы, что растет глубоко в лесу. Там, куда солнце не добирается лучами. Глубокие. Таинственные. Сколько надо смешать красок, чтобы добиться этого цвета? -Твоё лицо такое красивое. – Неожиданно заявляет девушка. - Я могу потрогать? Я не успеваю и рта раскрыть, как Романова резким выпадом бросается ко мне. Я хватаю ее, почти напуганный тем, что девушка слетит с кровати. Думаю, ей нельзя двигаться. Ее нога зафиксирована, и я кошусь на гипс, боясь, что она повредит его. Пока я озабочен здоровьем пациентки, брюнетка кладет прохладные ладони мне на щеки. Перевожу взгляд на ее лицо. Мне не приходилось смотреть в ее глаза так близко. Растрепанные волосы девушки щекочут мне щеки, и я дую на них, все еще удерживая ее в руках. Она морщит нос и улыбается. Открыто, как ребенок. Не помню, чтобы видел это выражение в университете. Обычно она ходит с высоко поднятой головой, провожая всех вызывающим взглядом. Будто ждет от каждого едкого слова и держит в руке гранату, готовясь бросить в ответ. От Романовой пахнет медикаментами и сладкими духами. Карамель и спирт, странное сочетание. Ее тушь и тени осыпались под глаза, и я вижу на щеках две едва-заметные засохшие дорожки. Она плакала. Сердце сжимается. Я уверен, что сегодня ночью не буду спать в попытке нарисовать лицо девушки. Оно не дает мне покоя с… Третьего курса? А сегодня… -Мы должны пожениться. – Резко выдает девушка, а я удивленно моргаю. После этого заявления она зарыдала, как маленький ребёнок. -Эм… Ладно, мы можем пожениться, только не плачь. – Я глажу ее по спине, успокаивая. -А у нас будет ребёнок?! – Спрашивает она с надеждой. -А ты хочешь? -Д-д-да-а! Д-д-двои-их! Так, за две минуты я обрёл потенциальную жену и двоих спиногрызов. Кто-то идёт к этому всю жизнь. -Я постараюсь. – Обещаю я. -А ты меня из род.дома встретишь с шариками? -Конечно, какие хочешь? -Розовенькие и голубенькие… И такие, знаешь, чтобы с колясочкой, которые шелестят… А ты можешь мне ещё зайчика плюшевого подарить? Мне все дарят медведей… А я не люблю медведей. Вообще! Я люблю зайчиков. Чтобы ушки длинные. И хвостик. Маленький, пушистый. Прямо на попке! Девушка попыталась дёрнуться, чтобы показать, где именно у зайчиков хвосты. Еле уберёг её ногу от повторного оперативного вмешательства.-Ну, как мы тут? – Весело спрашивает доктор, забегая в палату. Романова ревностно обнимает меня за шею и смотрит на него сурово: -Это мой муж. Мой! Уходи! Вот и сейчас улыбка невольно ширилась на моем лице, не только от восторгов девушки, но и воспоминаний. Что ж, одно ее желание я выполнил. Осталось всего-то жениться и создать двух детей. -Какой же он миленький! И мягонький! Как настоящий! – Восхищалась Катя, осматривая зайца и даже поворачивая спиной (очевидно, проверяла наличие хвоста на том самом месте). - Ты только погладь его ушки! Ушки зайца мгновенно были всунуты мне в ладони, и я послушно начал их наглаживать. Смех разбирал меня изнутри, грозясь выбраться наружу безудержным хохотом. В этот момент Катя была как никогда похожа на ребенка. Фантастика. Если бы такая девушка, как Романова Екатерина, просто прошла мимо вас, вы бы в жизни не подумали, что ее можно осчастливить зайцем. Но она была такая. В моей рубашке. С растрепанными волосами и слегка припухшими глазами. Босиком, потому что ненавидела любые виды тапок. Она пахла блинчиками и духами. Она была моя до кончиков пальцев. Я любил её. -Спаси-ибо, Саша! – Девушка прыгнула в мои руки, и я прижал ее к себе, тогда как она прижимала зайца. - Я всегда мечтала о зайчике! А то мне дарят только… -Медведей. – Кивнул я. – Помню. Девушка отстранилась, желая спросить, откуда такая осведомленность. Сама Катерина плохо помнила все, что говорила под наркозом в больнице. Только вопрос замер в глазах у Кати. Лицо вновь дрогнуло, изменилось. Я крепче сжал руки на ее талии, внезапно испугавшись, что она вновь упорхнет. Отстранится. Закроется. Я смотрел в ее лицо в ожидании, почти испуге. Вот же… Сумасбродная. Свела с ума совсем. Не знаю, что ожидать ее в любую секунду. -Ты смотришь на меня так, что сердце разбивается. - Прошептала девушка. Я грустно улыбнулся. Кончиками пальцев, осторожно коснулся её скулы и скользнул ниже. Девушка едва прикрыла глаза, затем вновь посмотрев на меня. Нежно погладил теплую шею, ощущая, как под моей ладонью появляются мириады мурашек. -Я смотрю на тебя, и моё собственное сердце разбивается. – Искренне сказал я. – Каждый раз. Девушка выдохнула. -Ты не ненавидишь меня? – Зачем-то снова спросила она. Ненавидеть её? Абсурд. -Нет. Я злился на тебя, да. На себя и того больше. Но я никогда тебя не возненавижу. – Я коснулся губами ее лба. - Я люблю тебя. -Что? – Девушка отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза. В зеленой радужке с темными и золотистыми прожилками заблудилось неверие. Она беспорядочно смотрела в мои глаза, лицо, губы, будто ожидая, что ей почудилось. Должно быть, я мог подобрать момент лучше. Но слова просто вырвались из груди. -Я люблю тебя, Катя. – Повторил я, глядя в глаза из моих снов, воплощенных в жизнь. - Очень сильно. Она шумно сглотнула. Что-то, будто застрявшее в горле комком, заставило голос моей девушки дрожать: -Я люблю тебя, Саш. – Произнесла она с такой убийственной искренностью, что мое сердце обдало жаром. Романова Екатерина Не помню, когда в последний раз меня настолько переполняли самые противоречивые чувства, если не этим утром. Едва я открыла глаза, воспоминания о моих поступках и чудачествах накатили вместе со слабой (и на том спасибо!) головной болью. Я осознавала, что перегнула палку. Ссоры, едкие фразы, брошенные в запале разговоров… Все это для меня было обычным делом, но точно не для Саши. И это я только бар вспомнила! А на кой черт, скажите мне, я так вдохновилась глупым фильмом что пьяная пришла разорять их сад?! Иными словами… Мне стало совестно, стыдно, обидно, а еще меня затопила нежность и любовь к этому парню, что сейчас спал рядом. Рука Алекса покоилась на моем бедре. Я осторожно повернулась и даже дыхание задержала, глядя на умиротворенное лицо Зорина, с каплями светлых веснушек. Они такие красивые. Будто кто-то нес золотистые мелкие звезды в мешке, рассыпав все по пустынно-белой дороге. Я смотрела, как художник спокойно дышит, заставляя грудь несильно вздыматься. И, боже мой… Почему-то именно в этот момент поняла, какой дурой могу быть. Озарение это, или похмельный синдром – черт его знает. Но уже позже, когда мы пришли в студию, и я стояла в кольце его рук, по душе бальзамом растеклось тепло. Будто все это время я замерзала, а рядом с Сашей температура вновь вернулась к привычной. Хотелось просто взять, забыть все и начать заново. Будто… -И все же, я должен кое-что сказать. – Произнес мужской голос над моей макушкой, дыханием щекоча волосы. Я застонала. Натурально и обреченно. Прижав зайца к лицу, подняла его за уши и закрыла ими свои глаза. Я в домике. -Я так и знала, что ты не дашь мне просто все спустить на тормоза… И даже блины не помогли… – Пробормотала я в плюшевую игрушку. – Ладно! Как скажешь. Глубоко вздохнув, я вскинула глаза на парня: -Я понимаю, что иногда мое поведение выходит за рамки. И мне стыдно. Но извиняться я не буду. Вот так. Точнее, я могу, но это было бы не искренне… Потому… Потому что это я! Понимаешь? И если ты думаешь, что я нервничаю, потому что не люблю тебя, то все как раз наоборот. Я до одури влюбилась в тебя, и все эти чувства буквально рвутся наружу. И да, они не все красивые! Но они все мои. А еще, знаешь, ты ведь тоже не всегда действуешь понятно. А единственное, за что мне действительно стыдно, так за попытки вызвать твою ревность. Я согласна, что это было некрасиво! Но как бы глупо не звучало, это я тоже сделала из-за чувств к тебе! Я не просто говорила, а выстреливала автоматной очередью из слов. Просто выдавала каждую фразу, приходившую в мою голову, перепрыгивая с «я виновата» на «но и ты, конечно, не сахар». В конце я выдохнула, как если бы достигла финиша после трудоемкой дистанции. Кажется, даже спина вспотела!-Все сказала? – В голосе парня дрожал смех. Я вновь посмотрела на Сашу, осторожно, не зная, что увижу. Он улыбался. Нежно, спокойно. А в глазах… Та самая искра золота, которой я так жажду. Которая расправляет крылья за моей спиной. Глаза его, золотисто-карие, они как рассвет, который лишь едва забрезжил над морем. Секунда до того, как все озариться ярким золотым сиянием, освещая, ослепляя, согревая весь мир. Моя секунда. Только для меня.