Часть 2 из 18 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Другой, Фёдоров, опустил глаза на мостовую, и извозчик закрыл лицо руками.
– Да ваше благородие, – произнёс городовой Еропкин, тот, который удерживал лошадь, – так опять дело раскрыли.
Стабров в сомнении качнул головой, внимательно смотря на пропитанную кровью белую рубашку. Так же безнадежно были испачканы брюки, пиджак. Чуть сбоку находилось портмоне из крокодиловой кожи.
– И что там наш крокодил проглотил? – выдал не задумываясь Сергей Петрович.
В чреве , или утробе, бог его разберёт, находились двадцать тысячерублёвых купюр. Деньги были убраны от греха в объемистый карман Стаброва, и он быстро стал составлять документ о имуществе и денежных средствах. Приказчики подписали, затем, дрогнувшей рукой расписался и Пётр Щёголев.
– Пётр Зиновьевич, вы арестованы вплоть до выяснения обстоятельств дела. Еропкин, отведите в дежурную часть извозчика.
– А лошадка? Ваше благородие! Не губите! Пропадёт ведь!
– Еропкин, возок и лошадь отведите Семёнову, под личное наблюдение и заботу.
– Спасибо, век буду за вас Бога молить, – и Пётр поспешно перекрестился.
Полицейскому же чиновнику же пришлось тащить чемодан и нести револьвер, причём двумя пальчиками за ствол, как истинно интеллигентному субъекту. Его отпечатки на револьвере были бы совершенно некстати для криминалистов. К несчастью, навстречу попался вездесущий Девяткин.
Зимний день
– Сергей Петрович! Да вы же должны были в Святопетровском монастыре быть, вас там изволят ожидать!
– Андрей, вот не в службу, а дружбу. Привези сюда Аннушку. Занят я, видишь?
– Сделаю, Сергей Петрович.
– Ко мне в кабинет потом зайди.
Собственно, сегодня Стаброва ожидала церковная служба, перед Рождеством. Так что Юйлань Ван приехала в монастырь на Петровку, в поминальную церковь Митрополита Петра. Китаянке службы пришлись по вкусу, она обожала запах воска и ладана, потрескивающие свечи, церковные песнопения, звон колоколов, а особенно монастырские пирожки. Но, ей, как барышне китайской, а не русской, больше нравилось ощущать аромат благовоний, покупать разные разности, а затем пичкать Сергея Петровича. Хорошо хоть чиновник занимался атлетической гимнастикой по методу Евгения Сандова, и не мог потолстеть. По крайней мере так сразу.
Развлечения Юйлань нашлись – господин начальник сыскной полиции Москвы исхлопотал конфискованный чайный магазин Суна Дао у губернатора. И теперь госпожа Юйлань Ван занималась продажей чая. Так ведь не сама торговала, за прилавком не стояла – нашла себе приказчика, татарина Тагира Султановича Ахметова. Нет, ну лицом то на китайца был очень похож. А как его Анечка научила всякому – так сам Стабров сомневаться стал- а и вправду китаец? И тебе прическа с косичкой на затылке, и наряд нашли подходящий, даже акцент китайский ловко скопировал, не придерешься.
Да ещё ожидалась долгожданная визитация начальника сыскной полиции господина Кошко с супругой к нему домой. Дескать, ради улучшения климата в коллективе. И какой- такой климат? У них всегда ясно и солнечно. Но знал Сергей Петрович в чём дело- всё спорили, некоторые и на деньги, кто же Анна такая – китаянка Юйлань или всё же татарка Гюльнара? И Аркадий Францевич решил заявится лично, увидеть собственными глазами пассию подчиненного.
Но вот, прикатил маленький возок, в котором сидела Юйлань с пакетами, и жующий его монастырские пироги Девяткин. Помошник поспешно проглотил еду и сделал нарочито умное лицо, вытер руки платком и поправил шапку. Китаянка, сидевшая рядом, в шубе и индийской шали была просто очаровательна. Смуглые щёчки прихватил морозец, так что и румяна были не нужны. Было видно, что девушке прогулка понравилась.
– Я была на церковной службе, почтила святые иконы. Это тебе, – и она отдала один пакет, – мне домой надо ехать?
Юйлань редко показывала чувства при чужих, и сейчас её лицо было просто каменным. Хотя Сергей Петрович привык к своей барышне, и знал, что она злится.
– Да. К обеду буду точно.
Возок развернулся, и покатил к их квартире в доме на Большом Каретном. Именно там квартировали служащие сыкной полиции. Но, как награда, в его руке оказались великолепно пахнущие пирожки, которым надо было отдать честь.
– Девяткин, отнесите пакет ко мне в кабинет, и распорядитесь насчёт чая.
– Сделаю, Сергей Петрович.
Девяткин взял важный груз двумя руками, и осторожненько понёс в здание. Стабров же прогуливался около подъезда, смотря на чистый от снега проход для служащих. Непонятно было с извозчиком. Так хорошо комедию ломает этот Пётр Зиновьевич Щеголев, из псковских крестян, или такой хитрец, что с сообщниками кого- то убили, и тогда где спрятано тело? Предстояли поиски… Но ему предстоял опрос господина извозчика. Надо же было понять, откуда взялись деньги, револьвер и чемодан? А пока надо было поесть, и всё же сегодня сходить помолится в монастырь. А господин псковский крестьянин пока остынет, призадумается и чего важное вспомнит.
Стабров был человеком верующим, и не забывал ходить на исповедь и причащаться, и очень полюбился ему Старопетровский монастырь. Отец Феодор был его духовником. Ну, а Аннушке особенно пироги пришлись по сердцу из монастырской пекарни, да и ему, если быть честным.
Встав под козырьком подъезда, рукой в перчатке полицейский чиновник отряхнул свою боярку и бобровый воротник своего тёмно- серого пальто, подбитого белкой. Перед ним стоял полицейский в шинели, с головой, укрытой башлыком. Служивый открыл ему дверь, Стабров вежливо кивнул в ответ.
Он быстро поднялся к себе, и на столе Девяткин всё изготовил грамотно. Все-таки Андрей Сергеевич был мастером своего дела. Чай в подстаканниках, ложечки, колотый сахар на блюдечке, и знаменитые монастырские пироги. Запах был превосходнейший, а его аппетит разгулялся после прогулки на свежем воздухе.
– Всё готово, – отметил полицейский, улыбаясь.
– Садитесь, Андрей Сергеевич, поедим…
Совместное действо закончилось быстрым успехом, и угощение было съедено. Но, хорошее всегда быстро заканчивается, и покурить сослуживцам не удалось.
Убийство в гостинице
Требовательно и настойчиво зазвонил телефон, и Стабров поднял трубку аппарата. Голос начальника ни с кем не спутаешь, и полицейский чиновник слушал внимательно.
– Убийство, господин Стабров. В меблированных комнатах на Каланчевке. Странная ситуация. Но съездите сами, обязательно разберитесь.
– Сейчас же еду, Аркадий Францевич.
– Но, к вечеру непременно ожидайте меня в гости, Сергей Петрович. Приеду с супругой, так что надеюсь на угощение. И вашу даму от нас не скрывайте, жажду поговорить.
– Пренепременно. Буду ждать.
Стабров присел, потёр опять заболевшую голову, потом вспомнил о визите начальника, и рука опять потянулась к телефону.
– Анна. Приеду к вечеру, и распорядись о ужине на четверых. Ожидаем начальника.
– Постараюсь, если визит будет не раньше семи, – ответила китаянка.
– Хорошо, – закончил разговор Стабров и повесил трубку.
– Пойду возок во дворе приготовлю, – заметил Девяткин, и поднялся со стула.
– Всех собери на выезд- фельдшера, фотографа. Минакова предупреди обязательно. И городового не забудь прихватить. Извочиком лучше Гвоздёва возьми. И посыльного для связи не забудь.
Стабров в задумчивости пошёл в уборную, и долго драил руки с мылом. Всё было как обычно… Ладно, хоть не в праздник.
Еремей в полицейской форме выглядел значительно и важно. Теперь, когда на службе, даже, ведь, и водку почти не пил. Вот не хотелось больше и всё! Как запах почует, сразу из комнаты выходил. не мог оставаться. И раньше Ерема лошадей любил, а тут стал невероятно к ним заботлив. И лошадь была в хорошем виде- вычищена да накормлена.
– На Каланчевскую езжай, Еремей, – скомандовал Стабров лично, оглядывая попутчиков.
– Конечно, Сергей Петрович, -ответил кучер, и полицейский возок двинулся, но не быстро, что бы не пугать прохожих обывателей.
А чего было уже спешить? Купец мёртв, тело на месте, не делось никуда. Управляющий чуть ли не бегает вокруг дома- так должен был сразу доложить о преступлении. Про это ехидный будочник доложил, что дескать, господин Андреенко нервничает. Так сейчас приедет господин полицейский чиновник, управляющий сразу за каплями в аптеку пойдёт . Только пустырник от нервов хорошо помогает..
Так зло думал Стабров о халатности подчиненных Андреенко Опанаса Лукича. Пока же Еремей вёз аккуратно, понимал- не городовых везёт, а начальство, знал, умник, правильное обращение.
Но вот и дом, трёхэтажный, и как Сергей Петрович вычитал в умной газете, выстроенный в стиле «Псевдорусская готика». Красный кирпич, окна теремные. Как военные казармы во Владивостоке.
Дворник, незнакомый Стаброву, стоял рядом с проездом, всё делал правильно, праздно шатающих отгонял. Но, опять, вместо ушедших стали скапливаться вновь подошедшие неизменные зеваки.
Дворник подошёл к приехавшим из сыскной полиции, кивнул городовому, и сразу, как должно, узнал высокое начальство.
– Господин полицейский чиновник! Кузнецов Матвей Ильич, дворник. Сразу как узнал, прибыл на место, ничего не трогал, ждал вас. Зиновьев, будочник на этаже дежурит, охраняет место происшествия, вас ожидает.
– Очень хорошо, Матвей Ильич. Прокофьев! – сказал он городовому, – здесь останьтесь, с дворником.
И начальник пошёл дальше, на ходу поправляя воротник. Проход в дом, слава богу, один… Дворника решил опросить позже.
И вот он, не иначе, наш Опанас Лукич, как подумал Стабров о бегущем, да честно сказать, почти летящем навстречу им управляющем.
Это был субъект среднего роста, в котелке на голове, и тулупе, надетом из – за холода на обычную, дешёвую костюмную двойку из Радома, на ногах же были, надеты презабавнейшие валенки.
– Ах, наконец- то , – приговаривал человек на малороссийский манер. – пройдёмте, я вас провожу.
– Отчего так поздно поставили полицию в известность, милостивый государь? – напустил мороза в голос полицейский чиновник и строго посмотрел на управляющего.