– Так мы и не знали…– пытался объясниться несчастный, – только поутру всё и обнаружилось, как уборщица, баба Шура пришла… – Чего?– не понял чиновник. – Что произошло, что случилось в номере… Но, в домовую книгу жилец записан, все по инструкции. Купец второй гильдии Пантелеев Фока Фёдорович, сорока пяти лет, женат, трое детей, постоянно проживают в Черниговской губернии, сюда приехал по торговым делам. – Один, или с семьёй? – Один, один, – закивал управляющий. – Шума выстрелов, хотите сказать, не слышали? У вас работают члены Общества Глухонемых?? – терял терпение полицейский чин. – Пройдёмте на этаж, прошу вас… И надо же наконец, убраться, кровь на полу, не оттереть потом… Впереди шёл, как всегда, шустрый Минаков, в центре конвоя шли фотограф, Франц Янович Шульц и фельдшер Федюнин Григорий Ильич, в арьергарде был Девяткин, замыкал строй сам Сергей Петрович, от нервов разминавший манильскую сигару. Они поднялись на третий этаж, где скучал с калачом в руке будочник Зиновьев. – Что, Леонтий Прокофьич, не пускал никого в нумера? – Службу знаем, ваше благородие! – вскочив, бодро ответил полицейский, пряча закуску за спину. Стабров чуть наклонил голову в сторону от стража порядка, и точно, мокрых следов не было, значит, никто не приходил с улицы. И то хорошо, что полицейский службу знает. – Здесь находись, Зиновьев, – приказал начальник. Они пошли дальше. Порохом почти не пахло, если только чуть- чуть. Скорее, примешивались запахи чего – то съестного, и уж точно, не калача Зиновьева. – Так сколько на этаже номеров? – Шесть, – с готовностью ответил управляющий. – Открывайте. Служащий зазвенел ключами, открывая крашеную коричневой краской дверь. У порога встал и Шульц, поставив на треногу фотографическую камеру. Федюнин с серьёзным лицом одел синий халат и каучуковые перчатки, уже смотря внутрь комнаты. Стабров же, как кисейная барышня, проверил в кармане аспирин, боясь, что у него опять разболится темя. – Андрей Сергеевич, записывайте, а вы, Александр Владимирович, – и начальник кивнул на Минакова, – в уборную. У вас рука лёгкая. Девяткин не сдержался, и засмеялся в голос. На него укоризненно смотрели просто все. Но тот лишь покачал головой, и взялся за лист бумаги и карандаш. Сергей Петрович внимательно смотрел на распростёртое у выхода из комнаты тело. Пять ран, которые он успел заметить, из них две- в левое бедро, судя по залитую кровью штанину. Смертельный выстрел был в спину. Шульц по его знаку быстро поставил фотокамеру и принялся за работу. Федюнин расположился рядом с телом. – Шесть ранений, и покойный Пантелеев пытался убежать, – заметил Стабров, – три отверстия в столе, опрокинутые стулья… Полицейский чиновник посмотрел на отверстия столешнице, в задумчивости взял карандаш из своей сумки, и сунул в пулевой канал… Направление полёта пули было почти под вертикальным наклоном, то есть стрелявший вскочил или? Стрелял с потолка? Совершенно непонятна была траектория входа пули. На столе присутствовала бутылка мадеры, открытая и без пробки. Два стакана, и начатая плитка шоколада. освобождённая от обёртки. Рядом лежала и расчёска, скорее, женский гребешок. Деревянный, из кипарисового дерева. И это от чего? Или от кого? Не понял всё это пока морской офицер. Вероятно, имела место встреча, как подумалось Стаброву, и беседа закончилась ссорой…Он вдруг вздрогнул, увидев пятнышко на другой стороне стола. Лупа сама оказалась в руке, и Сергей Петрович поднёс ёё к пятну. Было похоже на кровь. – Судя по калибру, четырёхлинейный Смит- Вессон. Злодей вскочил, опрокинув стул, и выстрелил три раза. Через стол пули попали в ногу, раненый пытался спастись, и получил еще три выстрела от злоумышленника…– говорил Сергей Петрович для записывающего помошника, – и запиши про пятно крови на другой стороне стола, не забудь и про гребень. Стабров приподнял убитого, и в правой руке трупа оказался маленький карманный пистолетик. – Да у нас почти дуэль, Сергей Петрович! – воскликнул Девяткин. Полицейский начальник взял платок и осторожно высвободил оружие, и так же аккуратно разрядил, вынув обойму, и щёлкнул затвором, достав и из ствола маленький патрон. – Пятизарядный браунинг, в обойме и стволе было четыре патрона. Девяткин, за вами гильза… – Уже ищу, уже ищу..– тут же поспешно согласился с начальством Андрей Сергеевич. Помошник обошёл стол, внимательно изучая крашеные половые доски, и тут, взмахнув руками, чуть не упал. – Кажется нашёл, – и достал из под ботинка стреляную гильзу. – Отлично, отлично…– прошептал Стабров, – запишите гильзу… Надо осмотреть стены… Не забудьте потом забрать стаканы и бутылку, проверить отпечатки пальцев. Но куда же попала пуля из браунинга? Он переступил лужицу крови, натекшую из тела мертвеца и подошёл к окну комнаты. Плотные гардины закрывали свет с улицы, керосиновая лампа стояла на комоде. Он внимательно осматривал стену, рассчитывая найти пулевое отверстие. Пока ничего найти не удалось. – И никто не слышал выстрелов?– сказал полицейский чиновник вслух, и призадумался. Но вот, Стабров поднял с пола гусиный пух…Он покрутил головой, и на кровати увидел подушку в куче перьев. Наволочка была просто изорвана и опалена выстрелами. – Франц Янович ! Снимайте на камеру! Подушку также не забудьте! Девяткин же перебирал вещи в комоде. Документы убитого найти не удалось, как, впрочем, и денег…Нашли же кое -что другое. Расписание поездов на станции «Перово». А также визитки двух купцов с Таганской и Воловьей улиц. И вспомнились слова злосчастного извозчика Петра Щёголева, о отличных гусях купца Мясоедова. Сергей Петрович достал визитку из портмоне. Точно, такая же. « Мясо. Птица. товар купца Мясоедова. Воловья улица дом 11». Другая визитка была тоже связана с мясной лавкой « Свежайшая говядина только у господина Копытова». Чёрт, они что , сговорились? Адрес, вот, Таганская улица, дом 5. Но наконец, вышел счастливый Минаков, со свёртком в руке. Другие, с подозрением смотрели на товарища, сразу подумав о розыгрыше. – Нет, вы не то подумали, господа. Свёрток не мокрый, и достал я его не из ватерклозета. В вентиляции нашёл, – гордо проговорил полицейский, – с трудом, знаете ли. Девяткин не стал смеяться, фельдшер отвернулся, а фотограф, сжав губы, прильнул к камере. Стабров немного опешил, и рука потянулась к аспирину… Он мигом заглотил порошок, даже запивать не стал. Начальник не сразу глянул на свёрток но точно, это были деньги. Две пачки сторублёвых купюр, с изображением Екатерины Второй. Что здесь случилось, в этом номере – пока было совершенно неясно. А так же здесь лежал паспорт на имя Пантелеева Фоки Фёдоровича. Так была ли в номере ссора? Или всё же ограбление и убийство? – Григорий Ильич, осмотрите тело, и увозите в мертвецкую. Пули изымите и привезите на Петровку с актом вскрытия, – говорил он слегка расстроено. – Минаков! Позвоните к нам в сыскное, что бы оповестили врачей и фельдшеров на предмет ранения из малокалиберного пистолета. – Понял! – Пойдёмте, потом опросим соседей и дворника. Хотя, Александр Владимирович, опросите дворника сами, и не выпускайте никого из дома, пока не опросите. А мы уж с Девяткиным по нумерам пойдём. *** Стабров собирался заняться унылым делом, стучаться в закрытые двери. Подумав, передоверил сей тяжкий крест улыбчивому Девяткину, что тот и начал. – Откройте, сыскная полиция! – закричал любимый помошник так что, неожиданно для обоих открылись все двери на этаже. Их слегка испуганные и потерянные жильцы стояли в коридоре и испуганно глядели на требовательных служителей закона. Стабров во избежание паники, вышел чуть вперёд и начал разговор с обывателями. – Позвольте представиться! Стабров Сергей Петрович. И вправду ничего не слышали вчера вечером? Никакого шума из второго номера купца Пантелеева? – Так что бы необычного- нет, – начал говорить долговязый студент, – там часто говорили громко, иногда и песни орали. Гости к покойному заходили. Трое бывало или четверо. По виду, так купцы. – Нет, четверо,– безапелляционно заявила осанистая женщина, – вы, Орест Иванович, – заявила она студенту, – не всех видели. – А вчера? Часов в десять по полудни? – Так вышел один. Точно, и дымом пахнуло, так он улыбнулся и чемодан вытащил, хороший такой. И сказал: «Фока Фёдорович бумаги в печке жёг, вот и пахнет. А вы не беспокойтесь» – Как выглядел? – Ну, лет сорока, в пальтишке, но куда хуже вашего. У вас прекрасное пальто, сразу заметна рука мастера. Ваш портной с Кузнецкого Моста? Отличная работа сразу видна, – отвлеклась куртуазная женщина от темы. – Точно так-с. Так что вы говорили? – Ну, вот. Он ещё за плечо или за грудь держался. А был этот человек здесь в первый раз, это точно. – А как вас зовут, мадам? – спросил Стабров. – Так Аглая Дмитриевна Шацкая, – ответила, заулыбавшись, женщина, поправив прическу и брошь на груди. И тут её лицо словно перекосилось от боли. Стабров участливо посмотрел на женщину, но не сказал больше ей ни слова. Хотя, посмотрел ещё раз, и словно сделал зарубку на память. . – Девяткин, пусть свидетели распишутся в опросных листах, – неожиданно для Шацкой выдал Сергей Петрович, отчего женщина даже сделала шаг назад. Стабров прошёл по коридору вперед и назад, посмотрел на пожарную лестницу, призадумался. Посмотрел на окно рядом с лестницей. И судя по отсутствию снега на подоконнике, его неавно открывали. – Так больше никто не видел посторонних в этот день? И выстрелов не слышали? – Точно нет. Негромко только щёлкнуло что-то шесть раз. Один раз вообще легонько. а затем ещё пять, – ответил пожилой мужчина, -я рядом проживаю, в четвертом номере. Выстрелы я бы услышал.