Посланница-ангела-повернутая-на-моей-безопасности появилась возле двери, напевая один из своих фирменных лимериков: Под названием Бакстер в одном далеком городке, Оказался хранитель времени в городской тюрьме, Крутое обвинение — преднамеренный поджог, Но явится Барнабас и хранителя спасет! Грейс приземлилась на шкаф с неаккуратными стопками папок, я искоса наблюдала за ней. — Грейс? Какие новости? Такое чувство, будто я здесь как на необитаемом острове. — Ты в тюрьме, Мэдисон! — бодро отрапортовала Грейс. — Серафимы мечут молнии. Дело Тамми явно проиграно. И Демус снова вышел на ее поиски. Она убежала, но серафимы помогут ее отыскать. — Что? — теперь я еще больше беспокоилась за Тамми, чем раньше. — Я думала, что Демуса отозвали! Излучающий тепло шар света приземлился на мое колено, согрев как солнечный лучик. — Нет, он просто заглянул на Небеса, чтобы узнать, не идет ли он против желания серафимов, исполняя твои приказы. Я аж зарычала. — У меня есть три варианта развития событий, — процедила я, — и первые два точно в пролете. Как и желание Тамми жить, как я понимаю. Такая несправедливость! Я спасла ее от пожара. Я спасла Джонни от пожара, но душа Тамми все равно в опасности. Почему? Что с этой девочкой не так? Разве она не видит как мать и братик ее любят? — Хм, они сказали Демусу вернуться на землю и скосить ее душу. Мэдисон, это же плохо. Он знает ее ауру и даже как она выглядит. Благодаря мне. Грейс поднялась в воздух, сияние ее крыльев ярко выделялась на фоне замызганных стен кабинета. — Барнабас и Накита собираются забрать тебя отсюда, — продолжила она, но эта новость не принесла мне желаемого облегчения. — Мэдисон, возможно твоя идея не такая хорошая, — мягко закончила Грейс, и ее слова укололи мое сердце. — И ты тоже, — прошептала я, полностью разбитая. Черт побери, почему никто не верит, что у меня могло что-то получиться? Мы же уже делали подобное! И если верить, то все обязательно получится! — Просто серафимам это не нравится, — ответила Грейс, порхая передо мной. — Их песни стали громче, чем раньше. Их эхо ощущается даже здесь. А у особо чувствительных к этому случаются видения. Я не встречала подобного со времен… Возрождения в Италии. — говоря это, Грейс на мгновение задумалась и меня осенило. — Возможно, серафимы не должны были вмешиваться и посылать Демуса, — сказала я, и Грейс отлетела назад. — Я пытаюсь помочь Тамми, — мой голос звучал почти с мольбой. — В конце концов, не всегда все выходит с первого раза! Если требуется год, чтобы разочароваться в жизни, то заставить полюбить жизнь за пару часов — это просто смешно! Преднамеренная ранняя косьба, ради спасения чьей-то души, без времени на раздумья, это же в корне неверно. Какие же это благие намерения? Я хочу хоть что-то улучшить в этой системе. Разве я не довилась того, что она все еще жива? Как и ее брат. На ней не висит вина за чью-то смерть. Разве это не благо? Никогда. Никто никогда не сможет убедить меня в том, что Тамми и ее брат, умирающие в муках в огне, является благом. — Жила-была храбрая девочка с земли И в жизни ее настали бессмертные дни Решив своими силами менять черты судьбы Она спорит с серафимами и против их косьбы. — Мило. — Я посмотрела в сторону двери, заметив тень с той стороны. — Грейс, — прошептала я. — Я стала заниматься этим не просто так, эту есть какая-то причина. И возможно она как раз в том, чтобы я стала катализатором изменений. Теплый свет, излучаемый ангелом, потускнел, и я почувствовала легкий холодок, от расстройства Грейс. — Что сейчас говорят серафимы про судьбу Тамми? — спросила я. Мне кажется, должно быть еще что-то, что я могу сделать для ее спасения. — Ничего не изменилось. — От ангела снова повеяло теплом, пока она не отлетела к столу. — Смерть ее брата являлась последней каплей для чистоты ее души. А сейчас охвачен пламенем ее дом. Именно поэтому они не отослали Демуса назад. Она должна была прийти домой рано, либо она вообще не попадет домой. Мэдисон, мы говорим о ее душе! Что такое человеческая жизнь по сравнению с чистотой вечной души? Это не игра! — Это они так думают, да? Что для меня все происходящее игра? — воскликнула я, затем понизила голос, чтобы никто не заглянул в кабинет. — Я так хочу, чтобы все получилось, что это причиняет мне боль. Изменилась ли судьба Тамми хоть на йоту? — Нет. Ангел казалась смиренной, и я сползла на стул, не желая верить услышанному. Барнабас мог лгать. Вероятно, и серафимы могли. — Выбор Тамми остаться со своим братом в этот вечер был сделан из-за страха, а не изменения в сердце, — сказала Грейс. — Возможно, ты и спасла их жизни, но Тамми все еще убегает, покидая тех, кто ее любит, и теряет надежду. И когда Демус найдет ее… — Грейс с любопытством свистнула и умолкла. — Игра окончена, — прошептала я, уставившись на стол полисмена и его телефон. По-видимому, они оставили его, чтобы проследить не свяжусь ли я с кем-нибудь, чтобы потом по номеру разыскать моих родителей. — Ты точно уверена? — Безусловно. Я должна выяснить, как изменился ее резонанс. Я же хранитель времени, черт побери! Я должна быть в состоянии проделать хоть это. — Может я смогу еще раз поговорить с ней, она поймет… — Мэдисон, разве ты не поняла? Ты — хранитель времени. Ты не можешь изменить судьбу. Ты не можешь стать катализатором изменений. Ты видишь будущее, посылаешь темных жнецов на жатву душ. Если душа чистая, светлый жнец, который не смог ее уберечь, сопровождает душу к вратам небес, таким образом, препятствуя черным крыльям пожирать яркую душу, рано разделенную с телом. Ты знаешь все это. Ты точно также встретила Барнабаса. Если победа оказалась на стороне светлого жнеца, ангел-хранитель оберегает эту душу в надежде что человек изменить свой путь. Это все, что ты должна делать! Черт! Я знала, что способна на большее. — Я вижу будущее, да? — вспыхнула я. — Тогда я хочу видеть ее будущее. Попроси, чтобы серафимы показали мне его. Я все еще в силах что-то предпринять! — Они на тебя сердиты. Сначала все выходило гладко и красиво, эти двое погибают в благодати, о чем серафимы и мечтали. Но вот появляется Мэдисон и портит всю картину — пугая Тамми и заставляя ее покинуть квартиру. Возможно, ты и спасла их жизни, но теперь ее душа может подвергнуться проклятию! — Грейс так ярко сияла, что я вынуждена была прикрыть глаза. — Я не собираюсь просить их найти ее для проецирования будущего! — Что ж, я тоже не в восторге от них. Всему есть предел. — Я встала, расхаживая по кабинету от стула к окну и обратно. Полисмен должен уже вернуться. И я должна была побыстрее покинуть столь гостеприимное помещение и попытаться найти Тамми раньше Демуса. Да уж, какой крутой из меня хранитель времени, если я даже не могу выйти из участка? — Спорю, я смогу сама увидеть ее будущее, — сказала я, подбоченившись и впиваясь взглядом в Грейс. — Увидеть будущее раньше самих серафимов? — ангел фыркнула. — Жила-была девочка с глупой головой, Идеи ее были абсолютной фигней… — Спасибо, Грейс. Ты как всегда сама доброта, — пробормотала я. Ангел пылающим шаром поднялась выше и продолжила: — Она не поумнела, даже став бессмертной, И никак не видит, что все попытки тщетны. — Мои попытки не тщетны, — сказала я, когда Грейс направилась к двери. — Я пытаюсь добиться цели, а помощи никто не предлагает. Грейс нетерпеливо затрепетала: — Мне пора. Они нашли новую батарею на телефон. — Да, давай! И спасибо! — я помахала ей рукой и Грейс подлетела к стеклянной двери и исчезла. Я не хотела объяснять моему папе, почему я нахожусь на Западном побережье в полицейском участке, еще и с обвинением в поджоге. Но даже если Грейс и могла сделать так, что с моим папой так и не свяжутся, но, к сожалению, сделать так, что я будто бы нахожусь дома было даже не силах этого ангела. Никогда бы не подумала, что попаду в такую ситуацию. Вероятно, Грейс и права. Вероятно, они все правы. Обняв себя руками, я посмотрела на дверь и опустилась на стул. Возможно. Хотя от этого не становится легче. Барнабас как-то посоветовал мне верить своему шестому чувству. И это самое чувство сейчас кричало, что ничего еще не кончилось. И что я могла сделать все лучше. И что… Что все-таки не стоит сдаваться раньше времени. Я откинулась на спинку стула и смотрела на потолок, надеясь, что ко мне придет какое-то озарение. Ох, это унизительно, подумала я, ощущая острое чувство жалости к себе. Серафимы на меня сердиты. А хуже всего, я подвела Тамми. Полная негодования, я с силой пнула ножку стола. Моя нога со стуком ударилась об железную поверхность, но я не почувствовала ни отдачу, ни вообще какое-нибудь ощущение в пальцах ног. Я знаю резонанс ауры Тамми. Я сама могу найти ее будущее, самонадеянно внушала я себе, но тут же уныло опустила плечи, не сомневаясь в своей бесполезности в этой части. Я не фаталист, нет — я просто реалист. Но все же меня не покидала маленькая надежда, что я на что-то годна, что у меня получится изменить резонанс ее ауры и спрятать ее от Демуса и Арариэль. Весь вопрос во времени. Приняв решение, я снова уставилась на потолок, выдыхая весь воздух из груди. Закрыв глаза, потянулась к материи времени — мерцающим серебристым потокам, которые разливались в бесконечном движении во всех направлениях. Сияние аур людей, живущих в эту самую секунду, придавало потоку яркое свечение. Поток в виде водопада означал прошлое. Оно тоже сияло, но не столько ярко как настоящее. Свет прошлого состоял из памяти. Чем ближе к настоящему, тем он ярче, чем дальше, тем темнее. И совсем далекое прошлое было похоже на звездное небо — тьма и всполохи света, которым являлись людьми, которых помнили, какие-то значительные события и катастрофы, оставившие след в памяти мира. Но сейчас, ближе к настоящему времени, поток спадал сияющими волнами-нитями: переплетенными, связанными между собой, а затем расходящимися друг от друга. Поток будущего, уходящий вдаль вперед, отличался от прошлого. Там не было черных волн, зато были затуманенные нечеткие линии, обозначающие «что могло бы быть». Такие линии создавались сознательными мыслями и были связующим мостиком между настоящим и будущим. В каких-то местах поток будущего становился широким и бурным, в других оставались лишь узенькие четкие проливы. Такие четкие линии оставляли в большинстве случаев люди искусства. Учителя. Дети. Влиятельные лица, движущая сила. Меня интересовал светящийся поток настоящего, и я сосредоточилась на поиске Тамми. Я знала, что Демус тоже искал ее, и приступ страха чуть сбил мою концентрацию. «Сосредоточься» — приказала я себе, слыша гул человеческих голосов за дверью. Наверно меня обсуждают. Мое внутреннее зрение стало яснее, и теперь я как бы нависла над излучающим свечение потоком, охватив взглядом все настоящее и ища знакомые мне особенные всполохи. Я видела каждый поток, и каждая линия открывалась передо мной — тысячи душ светились особенным светом, но мне нужен был тот особый свет Тамми. И вот, с едва слышимым звуком, как ударив пальцами по стеклу и ощутив обратную вибрацию, я почувствовала ее. Тамми, с радостью подумала я. Это точно должна быть она. Девушка находилась не слишком далеко отсюда. Я сосредоточилась на ней, пытаясь слиться с ее мыслями, но мне удалось получить только ощущения — мокрые волосы, колени ноют от ссадин, в душе страх и безысходность. Вибрация стала сильнее, появился звук дрожащего стекла, а во рту возник кислый привкус. Я задалась вопросом, были ли это ощущения теми, по которым серафимы находили души, находящиеся в опасности. Тамми совсем не думала о будущем, вместо потока ее будущего были лишь редкие вспышки в туманной мгле. Я попыталась влиться в этот туман, который существовал между общим настоящим и будущим, чтобы коснуться ее мыслей, как я могла дотянуться до Накиты или Барнабаса, но все мои старания походили на попытки вставить нитку в иголку, не видя ни то ни другое. При таком раскладе точно ничего не выйдет. Но вот изменить резонанс ее ауры… Думаю, это я смогу. Я плавно вернулась в реальность и открыла глаза, посмотрев на часы. Все мои поиски не заняли и минуты. Отлично, я ее нашла. Теперь нужно провести изменение ауры. Я удобнее устроилась на стуле и продолжила. Закрыв глаза, я снова погрузилась в божественное, и теперь я видела мир в цветном свете — каждая аура излучала свои цвета. Я сосредоточилась на ауре Тамми, окрашивая ее в зеленые и оранжевые оттенки. Я изменила свечение моих жнецов, когда мысленно общалась с Барнабасом и Накитой. Не знаю, как я это делала, просто напрямую будто посылала к ним свои размышления и получала от них ответную реакция — желание Накиты понять и принять, глубокая печаль Барнабаса о трагедии смертных. Но мои думы о Тамми могли только усилить краски ее ауры, а это было бы совсем не к месту.