Нахмурившись, я подумала, а не найду ли я нужные ответы в ее прошлом. Нависнув над потоком прошлого Тамми, я смотрела в его глубину, видя поверху только грусть и печаль. Но под темными потоками виднелось истинные причины ее горя: вечеринка по случаю дня рождения Тамми, обещание ее папы обязательно быть там, нетерпеливое ожидание и вдруг — ссора между родителя, и вся радость от подаренной отцом красивой сумочки пропала; эта сумочка так и лежала глубоко в шкафу горьким напоминаем о случившемся. Был провальный тест в школе, затем еще один, и еще, и было легче притвориться что все это не имеет для нее значение, чем снова попробовать и снова завалить. Дальше по потоку я увидела, как глубоко Тамми приняла к сердцу всякие сплетни и прочую чепуху про свою одноклассницу, и уверенность что за ее спиной тоже самое наговаривают про саму Тамми. Такая «уверенность» заставила ее отгородиться от других, поэтому и настоящих друзей не было. Все эти воспоминания слились в поток понимания, что все обещания в детстве были просто словами, что вокруг нас окружает ложь и наигранность, что добро лишь показательно, а глубоко внутри все люди эгоисты и безразличны к другим. Неудивительно, что душа Тамми была потеряна. На фоне этой печали все радостные воспоминания и эмоции меркли и почти затерялись в потоке. Настолько затерялись, что уже невозможно было добиться мысленно пересмотреть масштабность добра и счастья в ее жизни. И чтобы не расплакаться вместе с Тамми я кусочек за кусочком просматривала ее жизнь. Как насчет этого? Подумала я, видя как они с мамой смеются, когда выбирают коробку мороженного в магазине. А вот это? Я увидела радостное удивление девочки — идя по дороге домой, она обнаружила под ногами перо голубой сойки. И воодушевление от собственноручно написанного стихотворения, но которым она так и не поделилась с матерью, потому что в этот момент та была занята сломанной посудомоечной машиной. Но все эти добрые воспоминания Тамми просто вымела из своей памяти, как будто их никогда не существовало. «Вот оно!» — воскликнула я, видя благодарную улыбку Джонни, когда Тамми сделала ему завтрак. Разве это ничего не значило для нее? Тэмми глухо застонала, прижимая колени к груди. В ее ауре мелькнула искра, и я поняла, что Тамми, хоть и не видя меня, почувствовала мои мысли о ее жизни. Я с волнением наблюдала, как в ее ауре понемногу тускнеет оранжевый цвет, пока Тамми вместе со мной пересматривала свою жизнь. Воодушевившись, я сосредоточилась на Джонни, потому как в отличие от других воспоминаний, эти не были глубоко зарыты в ее памяти. Теперь Тамми плакала от сожаления. Это было первым шагом к изменению ее ауры, и я ментально вцепилась в него что есть силы. Просеивая ее жизнь, я находила все больше воспоминаний о Джонни, которые она уже подзабыла. Еле слышное спасибо за то, что в это воскресение Тамми дала ему пульт от телевизора, чтобы он мог посмотреть свою программу. Благодарность, которую Тамми ощутила, подслушав как Джонни хвалил ее перед своими друзьями. Момент, когда он изменил ее результат в боулинге, и теперь казалось, что она победила. Он любил ее, а она почти забыла об этом. Я будто своим телом ощущала, как плакала Тамми, обнимая свои колени, чувствую себя совершенно несчастной. Я могла явственно ощущать ее боль и страдание и поэтому решила поделиться с ней своей надеждой, своими мыслями о том, что все не так уж и плохо. Прошлое значило так мало, когда впереди у нас целая жизнь. Надо только взглянуть на нее другими глазами. Горячая слеза потекла по моей щеке, я смахнула ее и отпустила ауру Тамми, чтобы посмотреть на свою работу. В центре теперь были черно-оранжевые разводы. Мое сердце замерло. Первой мыслью пришло то, что я все испортила, повредила как-то ауру девушку и сделала только хуже. Но потом увидела, что дело не в этом. Просто ее аура изменилась. Теперь Демус и Арариэль не смогут ее найти. Отступая еще дальше от ауры Тамми, я запомнила ее новый резонанс, чтобы снова найти ее сияние среди других. Я понятия не имела, как долго ее аура будет нового оттенка. Ее душа все еще была потерянной, но возможно теперь ее жизнь продолжится до того как я смогу выбраться отсюда и найти девушку. Я должна была заставить Тамми самой пересмотреть свою жизнь и переоценить ценности. Она сама должна сделать выбор. Аура Тамми ярко сияла в потоке настоящего, когда я покидала ментальный мир, и у меня на душе стало тепло от ощущения маленькой победы. Улыбаясь, я гладила пальцами свой амулет, теплый от божественного касания. Выкусите, серафимы, думала я, впервые за долгое время испытывая настоящее умиротворение. Мне стало любопытно, какой резонанс у моей ауры и были ли у меня черные разводы до того как я умерла и стала обладательницей амулета темного хранителя времени. Я ощутила легкую дрожь в теле, когда нависла над потоком своего недавнего прошлого и увидела что мой поток оборвался — именно тогда моя душа и тело разъединились. Тогда я умерла. И меня поразило, как вокруг моей законченной линии сплелись яркие волны других аур, которые меня помнили и любили. И затем внезапная вспышка света, когда я забрала амулет Кайроса, бывшего темного хранителя, использовав его как якорь для своей души. Волнуясь, я еще раз внимательнее посмотрела на свои линии — было нелегко смотреть на ту линию жизни, которая оборвалась. Но я почувствовала, что расплываюсь в довольной улыбке, ведь моя аура не изменилась после смерти. Конечно же, моя настоящая сине-желтая аура отличалась от темно-фиолетового цвета, который был сейчас, но мое видение баланса между добром и злом осталось неизменным. Какая хорошенькая аура, подумала я, мысленными движениями касаясь своего потока и ощущая нотки грусти от того, что сейчас он уже не мой. Или все же мой? Возможно, хоть на мгновение, я смогу вернуть себе настоящий цвет и стать сама собой? Я переключила внимание на текущую реальность — меня сидящую в кабинете полисмена, в ожидании пока найдут очередную батарею для моего телефона. Моя аура была аурой темного хранителя времени, не моей настоящей, но когда я сравнила ее с той, которую видела только что в потоках времени, слабые синие искорки того резонанса казалось, вспыхнули в туманной дали будущего. Между настоящим и будущим? Вот дерьмо, взволнованно подумала я, чувствуя небывалое волнение в груди. Не это ли имел в виду серафим? Не здесь ли и было скрыто мое тело? Под потоками временных рек, которые разлились от прошлого до будущего? Там не существует настоящего времени, и мое тело может бесконечно находится там — такое же молодое, красивое и не стареющее. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Если эти всполохи исходили из моей настоящей ауры, значит мое тело где-то здесь, куда прежний хранитель спрятал его. Я могла найти и вернуть себе свое тело, и мне больше не понадобиться амулет хранителя, чтобы поддерживать реальность жизни и не привлекать черные крылья! Это было моим главным, самым сильным желанием, и я полностью сосредоточилась над его осуществлением. Я сфокусировалась на небольшом мирке вокруг себя, своих мыслях, стремлениях и еле заметных синих искорках. Я пробиралась все глубже в туманную зыбь, чувствуя сопротивление пространства. Кружилось голова, я задыхалась, руки с силой сжимали подлокотники, но я не за что не открою глаза, чтобы не на шаг ни сдвинуться с пройденного пути. «Это мое!» шептала я, ощущая, как шевелятся мои губы и последний воздух выходит из легких. На губах чувствовался слабый привкус соли, и я облизала их. Легкий ветерок теребил волосы, щекоча щеку. Но ведь в офисе полисмена не было вентилятора. Щекотка становилась сильнее, появилось чувство дискомфорта… «Мне нужно в ванную», сказала я, все еще не открывая глаз. Так как я фактически умерла, эти слова были возможностью уклониться от папиных вопросов. Чувство дискомфорта меня не покидало, я сжала ладонями подлокотники. Но под руками очутился не твердый пластик. Я касалась чего-то мягкого, словно бархат. Я резко распахнула глаза. Яркий свет ослепил меня. Я все еще сидела в кабинете с затхлым сигаретным воздухом. Но также я находилась в чистой комнате, где ветерок развевал белые шторы. Я слышала шум прибоя. И пение птиц. Потолок был мраморный, а пол покрыт черной плиткой. Я уже бывала здесь раньше. Это мой остров? Я посмотрела вниз. Порванные, запачканные грязью и травой клочки нарядного платья, в котором я была на последнем в жизни школьном балу, просвечивались поверх джинсов и черного ажурного топа, в котором я была одета сейчас. Боже мой!!! Это было мое тело! Я нашла свое родное тело между прошлым и будущим, в том месте, о котором говорил серафим. Я еще не полностью завершила процесс поиска, так как мои тела все еще просвечивали сквозь временные потоки, накладываясь поверх друг друга, но ведь я нашла его! Причем почти полностью! Мое тело выглядело в полном порядке, оно застряло на стыке межвременья и находилось в том же состоянии, что и в момент моей смерти. Теперь мне надо было вселиться в него полностью, вот так… так… — Мэдисон! Кто-то схватил меня сзади за плечо. Я дернулась, закричав от разрывающего тела напряжения. Боль была ужасная, я даже прикусила губу, чтобы сдержать крик. Шум ветра и вкус соли на губах пропали. Я была так близка к цели, а теперь все пропало! — Мэдисон! Что с тобой? Ты была похожа на призрака! Такая же прозрачная! — Хватит! — прохрипела я пересохшим горлом, прижимаясь грудью к коленям. Я открыла глаза, разрушив последние видения мечты. Уродливые зеленые стены, грязные плитки на полу, вонючий кабинет полисмена… Где, черт побери, мой пляж? — Я почти забрала его! — заорала я, резко вскочив на ноги, чуть не врезав макушкой в подбородок Барнабаса. Он чуть отшагнул назад, ничего не понимая. А я развернулась и уставилась на кресло, как будто все еще могла видеть клочки нарядного платья, развевающиеся на ветру. Но все, что я видела, было лишь обшарпанным креслом. — Барнабас, я была там! — указала я куда-то вниз, ощущая как бьется мое сердце, нереальное неживое сердце. От осознания этого у меня на глаза навернулись слезы. — Я нашла свое тело. Между настоящим и будущим! Оно было на острове, засунутым между потоками времени или как то так! Барнабас, черт тебя побери! Почему ты не появился на несколько минут позже? Я почти забрала его! Я уже была в нем. Я почти ожила! Лицо Барнабаса будто окаменело. — Ты… — Нашла свое тело! Да! — я уставилась на стену, разрываясь между плачем и желанием на кого-нибудь наорать. В коридоре послышались шаги, Барнабас взял меня за локоть. — Пойдем. Чем быстрее мы выберемся отсюда, тем меньше мне надо будет вмешиваться в память людей. Он потянул меня к двери, но я уперлась пятками в пол. Память? Он волнуется по поводу воспоминаний? — Я нашла свое тело, а тебе все равно! — Мне не все равно, но мы должны выбраться отсюда! — он с силой сжал мою руку, потянув меня в сторону двери, но в этот момент дверь открылась и появился полисмен. — Куда это мы собрались? — проговорил он, и тут его глаза расширились, когда он заметил Барнабаса. — Эй, это не ты был во время пожара? — полисмен потянулся к оружию на поясе. — Вы обознались, — ответил Барнабас, подталкивая меня в коридор. — Я нашла свое живое тело, а ты даже ничего не сказал! — все еще упиралась я. — Стойте! — воскликнул полисмен, и глаза Барнабаса, в дюйме от моих, вспыхнули серебром. Человек плавно свалился на пол. Я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, но Барнабас сильнее сжал мою руку и снова потащил меня в коридор. — Я взволнован от твоей новости, но давай вначале выкарабкаемся отсюда, — пробормотал он. — Ты можешь забрать свое тело позже. — Он оглянулся на меня через плечо, его глаза расширились. — Бежим! Он оттолкнул меня, я споткнулась и свалилась на четвереньки, чуть не разбив нос. Колени ломило, содранные ладони болели. Подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как глаза Барнабаса окрасились серебром. Второй полисмен, склонившийся над первым, упал, но я слышала, как сюда движутся другие люди. Полная негодования, я поднялась на ноги. Мои ладони были липкими от крови и я не знала чем их вытереть. — Позже? — кричала я. — Я хочу его сейчас же! Мои последние слова были настоящим воплем, и волна злости накрыла меня. Выругавшись, Барнабас пригнулся к полу, его лицо было белее мела, когда он поднялся и посмотрел на меня. Перед глазами все плыло, ноги и руки меня не слушались. Честное слово, я чувствовала себя желе, там меня трясло. Я моргнула, и мое состояние стало почти нормальным. Мой амулет стал холодным и серебристым. — Мм… Мэдисон? — прошептал Барнабас, и я поняла как тихо вокруг. Знаете, как то слишком тихо. Мужчины, лежащие на полу, не двигались. Страх накрыл меня с головой, когда я вспомнила тот гнев, что взорвался во мне. Неужели я убила их? — Уух ты! — послышался взволнованный голос Накиты откуда-то с коридора, я услышала эхо от быстрых шагов. Я оглянулась, когда она подпрыгнула к лежащим мужчинам, проверяя их дыхание. Ее меч был обнажен, амулет сверкал. — Мэдисон, когда ты научилась останавливать время? Останавливать время? — Я… мм… — промычала я, затем посмотрела на свой амулет. Он все еще был серебристого цвета, когда глаза Барнабаса когда тот касался божественного. Я увидела ясную сияющую нить настоящего, врывающуюся в реальность и держащую ее. — Не знаю, — ответила я, инстинктивно прикрывая глаза от яркого света, хотя этот свет был внутри меня. Я сфокусировалась на внутреннем зрении. Барнабас взял меня под локоть, но увидев, что я пришла в себя, он отпустил меня и шагнул назад. — Мм, как вернуть время? — Пока не надо, — воскликнула Накита, — подожди, пока мы не уйдем. Она с ликующим криком пронеслась мимо нас к боковому выходу, и в звенящей тишине раздалось эхо ее голоса. Даже часы на стене не тикали, когда мы пробегали мимо. И свет от автомобильных фар замер на улице. Только от нас исходил шум, а все вокруг было сплошной тишиной. И это было жутко на самом деле. А еще страшнее, что это я сделала. — Пойдемте уже, — поторопил нас Барнабас. Я последовала за ним вниз по лестнице, где Накита уже открывала автоматическую дверь. Снаружи было еще ужасающей — ни ветерка, ни привычного городского шума… Как будто мы в каком то нарисованном городке, честное слово. Как будто это не город, а декорации какие-то. Накита, пританцовывая, шагала в сторону парковки. — Мэдисон, ты совершенствуешься! Уже можно попытаться научить тебя сотворить меч одной мыслью, как думаешь? Я поежилась. Все что я хотела, это вернуться домой. Я мечтала забрать свой тело, вернуться домой и забыть все, что произошло. Но если бы я так поступила, то ничего не изменилось бы. Ни на небесах, не на земле, ни во мне. Ничего. — Как мне восстановить время? — прошептала я, чувствуя себя полубольной от внутренних переживаний. — Не знаю, — ответил Барнабас, шаркающими шагами двигаясь к полицейской машине. Тут он оглянулся, поскольку нас нагонял светящийся шарик из все еще открытых дверей участка. — Мэдисон! — воскликнула Грейс, кружась вокруг меня. — Ты остановила время? Это замечательно! И так здорово, что ты решила принять божественное! Я подумывала об этом, но фактически понятия не имела как это проделать… — Если бы она знала, как это сделать, — ответил Барнабас, озвучивая мои мысли. Он стоял, уперев руками в бедра, и наблюдал, как Накита подкидывает воображаемый мяч покруче профессионального футболиста. — В чем проблема, Барни? — Накита сделала воображаемый пасс мячом в сторону Барнабаса. — Мэдисон, наконец, становится настоящим хранителем. А ты кривишься, будто лимон проглотил. Барнабас нахмурился: — Она нашла свое тело.