Я посмотрела на нее и вспомнила рассуждения Дейзи о рабочей форме. – Очень красивый дом, – согласилась я. – У них и Раушенберг есть. На втором этаже. – Я кивнула, хотя не имела понятия, кто это. Наверное, Майкл знал. – Если хочешь, поднимись. Женщина махнула в сторону лестницы, и я пошла наверх. Там на стене висела картина, сделанная из переработанного мусора, но я не стала ее рассматривать и вместо этого заглянула в первую же открытую дверь. Комната, судя по всему, принадлежала Дэвису. Безупречно чистая – на ковре еще остались линии от пылесоса. Огромная кровать, на ней – множество подушек и синее одеяло. В углу, рядом с окнами во всю стену – телескоп, нацеленный в небо. Фотографии родных на столе – все старые, тех лет, когда он еще был ребенком. На стенах постеры в рамках – «Битлз», Телониус Монк, Отис Реддинг, Леонард Коэн, Билли Холидей. Книжный шкаф, заполненный книгами в переплетах, и целая полка с комиксами. А на столике у кровати, рядом со стопкой книг – Железный человек. Я взяла его и повертела в руках. Пластик на одной ноге треснул, открыв пустоту внутри, но ручки и ножки еще поворачивались. – Осторожнее, – сказал Дэвис. – Ты держишь единственный физический объект, который я люблю по-настоящему. Я поставила фигурку на место и повернулась. – Прости. – Мы с Железным человеком вместе прошли через серьезные испытания. – Должна тебе признаться: всегда думала, что Железный человек – неудачник. Дэвис улыбнулся. – Вместе было весело, Аза, однако нашей дружбе конец. Я рассмеялась и пошла за ним на первый этаж. – Роза, побудешь тут, пока я не вернусь? – спросил он женщину. – Конечно, – отозвалась та. – Я тебе оставила в холодильнике курицу и салат на ужин. – Спасибо. Ноа, дружище, я приеду через двадцать минут, идет? – Идет, – ответил Ноа из открытого космоса. Пока мы шли к «Кадиллаку-Эскалада», возле которого стояла Дейзи, я спросила: – Это ваша домработница? – Управляющая домом. Она здесь, сколько я себя помню. А теперь вроде как заменяет нам маму. – Но она с вами не живет? – Нет, уезжает в шесть, так что, все-таки, не совсем мама. Дэвис разблокировал дверцы машины. Дейзи села назад, а меня отправила на место рядом с водителем. Возле гольфкара стоял охранник. Он разговаривал с мужчиной, сгребавшим первые осенние листья, однако внимательно следил за нами. – Я только отвезу их, – объяснил Дэвис. – Будьте осторожны, босс. – Все за мной наблюдают. Как достало! – сказал Дэвис, захлопнув дверцу. – Сочувствую, – отозвалась я. Он открыл рот, передумал, но потом все-таки продолжил: – Вот знаешь, как в средней школе кажется, что на тебя все смотрят и тайно обсуждают? У меня сейчас такое же чувство, только люди на самом деле смотрят и шепчутся. – Может, они думают, что ты знаешь, где твой отец, – вставила Дейзи. – Но я не знаю. И знать не хочу. Дэвис говорил твердо, с уверенностью. – Почему? – поинтересовалась Дейзи. В его глазах мелькнуло какое-то непонятное чувство. – Если он не вернется, так будет лучше всего. Он все равно никогда о нас не заботился. Наши дома разделяла только река, но мы ехали десять минут, потому что мост в округе всего один. Все молчали, лишь я иногда говорила, куда поворачивать. Наконец добрались. Я взяла у Дэвиса телефон и добавила в него свой номер. Дейзи вышла, не попрощавшись, и я хотела сделать то же самое, но когда возвращала смартфон, Дэвис вдруг взял мою руку и повернул ладонью вверх. – А я помню, – сказал он, глядя на пластырь. Я вырвалась и сжала пальцы в кулак. – Больно? Мне почему-то захотелось сказать ему правду. – Больно или нет, не имеет значения. – Хороший девиз. Я улыбнулась. – Ну, не знаю. Ладно, мне пора. Я уже закрывала дверь, и тут он сказал: – Рад тебя видеть, Аза. – Да. И я тебя тоже. Глава 5 Мы ехали к Дейзи в теплых объятиях Гарольда, и всю дорогу она без перерыва трещала о моей любви к Дэвису. – Холмси, ты вся горишь. Прямо светишься. Ты сияешь. – Неправда. – Нет, правда. – Если честно, я даже не знаю, симпатичный он или нет. – Он средний, как большинство мальчишек. Достаточно красивый, такому я бы разрешила за мной побегать. С парнями вот какое дело: девяносто девять процентов из них – нормальные. Если их одеть и как следует вымыть, поставить ровно, заставить слушать и не быть ослами, получится вполне себе ничего. – Я правда не хочу ни с кем встречаться. Знаю, люди часто так говорят, а сами потихоньку надеются найти себе кого-то, но я действительно не хотела. Мне определенно нравились некоторые парни, как и сама мысль быть с кем-то, однако талантов, чтобы осуществить такое, я в себе не находила. Вот список того, что беспокоило меня в романтических отношениях. Во-первых, поцелуи. Во-вторых, необходимость говорить правильные слова, чтобы не задеть чувства партнера. В-третьих, возможность наговорить еще больше неправильных слов, пока стараешься извиниться. В-четвертых, совместные походы в кино и необходимость держаться за руки, даже когда у вас вспотели ладони и пот начинает смешиваться. В-пятых, та часть, когда тебя спрашивают: «О чем думаешь?» И хотят услышать: «О тебе, дорогой», а ты на самом деле думаешь, что коровы не выжили бы, если бы не бактерии в их кишечнике, а это значит, что коровы, как независимая форма жизни, не существуют. Однако сказать такое вслух нельзя, и тебе приходится выбирать между враньем и риском показаться странной. – А вот я хочу встречаться, – сказала Дейзи. – Я бы сама занялась богатеньким сиротой, только он глаз не сводил с тебя. И кстати, вот интересный момент: угадай, кто получит миллиарды, если Пикет-старший умрет? – Дэвис и Ноа? – Нет. Подумай еще. – Зоолог? – Нет. – Сдаюсь. – Шевели извилинами. – Ладно. Ты. – Увы, но нет, что очень несправедливо. Я миллиардер без миллиардов, Холмси. У меня душа владельца частного самолета, а в жизни я катаюсь на общественном транспорте. Это настоящая трагедия. В общем, не я. Не Дэвис. И не зоолог. А туатара! – Погоди. Кто?