Патологоанатом подошел к столу в углу комнаты и взял с него пачку бумаг. – Это содержание записной книжки, – пояснил он. Доусон быстро взглянул на бумаги и передал их Стейси. Они мало интересовали его, потому что не требовали мгновенных действий. Сержант терпеливо ждал. Китс взял в руки планшет с бумагами и просмотрел верхние из них. – Физическое описание мало чем отличается от того, что вы уже знаете. Белый мужчина, рост пять футов четыре дюйма[36], стройного телосложения, светло-каштановые волосы, без татуировок или каких-то других запоминающихся признаков. Опыт подсказывает мне, что он не был бездомным. Констебль нахмурилась. Она была уверена, что это не подвергается сомнению. Никаких сообщений о пропавших мужчинах в полицию не поступало. Как будто увидев сомнения в ее глазах, Китс продолжил: – Его волосы подстрижены аккуратно, если не сказать искусно, от него не исходит запах грязи и застарелого пота. Никаких следов злоупотребления алкоголем, чистые ногти на ногах. Стейси вспомнила слова патологоанатома о необходимости отделять зерна от плевел, сказанные раньше. – В последний раз он ел свинину, рис и вареную капусту. – Хорошо, – сказал Доусон. – Это популярная еда у румын, – заметил Китс. – Называется «сармале»[37]. – Хорошо, – повторил сержант. Стейси нетрудно было заметить признаки скуки в поведении коллеги. – Но пригласил я вас не поэтому, – объяснил патологоанатом. – Не сомневаемся, – сказал Кевин, явно стараясь не злить эксперта. – Мужчина действительно умер от переохлаждения, но я хотел бы, чтобы вы взглянули вот на это… Китс подошел к двум висящим на стене световым доскам и включил их. На каждую из них он прикрепил рентгеновский снимок. Стейси взглянула на них и открыла рот от изумления. – Это его левая нога, – сказал Китс, указывая на первый снимок. – А это его правая нога, – пояснил он, указывая на второй. – Какого черта? – задал риторический вопрос Доусон. Практически каждая кость в правой ноге была переломана. – Двенадцать переломов, начиная от колена и до кончиков пальцев. Выше колена все цело. – Боль… – выдохнула Стейси. – Должна была быть мучительной, – согласился патологоанатом. – Он совершенно не мог пользоваться этой ногой. – Потеря крови? – поинтересовался сержант. – Очень небольшая, детектив. – Китс покачал головой. – Дорожное происшествие? – предположил Кевин, повторяя вслух мысли Стейси. Она тоже могла представить себе, как машина наезжает на ногу и вызывает подобные травмы. – Не думаю, – покачал головой Китс. – По моему опыту, это не соответствует травмам, которые получают жертвы дорожных аварий. Стейси попыталась представить себе любое другое воздействие, которое могло бы вызвать подобные поражения. – Сломана специально? – предположила она. – Я тоже так думаю. – Эксперт кивнул. – И есть еще кое-что, – добавил он, возвращаясь к бумагам на планшете. – У этого человека на теле насчитывается девяносто шесть повреждений на лице, черепе, руках, ногах, торсе и пятой точке. – Девяносто шесть? – уточнила констебль, проверяя, не ослышалась ли она. – Некоторым из них, возможно, около двадцати лет, – сказал патологоанатом. – Однажды я обследовал бойца, участвовавшего в боях без правил; так вот, у него повреждений было меньше. – Откуда же тогда все они? – спросил Доусон в ужасе. – Предполагаю, что этого мужчину регулярно и систематически избивали в течение длительного времени. – Бедняга, – выдохнула Стейси, покачивая головой. Как можно так обращаться с живым человеком? Неожиданно у нее перед глазами встала картина, на которой мужчина, запуганный до последней степени, пытается закрыться от ударов. Каждый удар и пинок унижают его все больше, втаптывая его душу в грязь и лишая его воли сопротивляться… – Китс, – лицо сержанта было хмурым, – правильно ли я понимаю, что наш приятель не мог самостоятельно добраться до берега канала? – Абсолютно правильно. Стейси встретилась взглядом с Доусоном, и ее охватил первобытный ужас. Не убив сразу, жертву притащили на берег канала и оставили умирать. Глава 34 – Как же я, черт побери, ненавижу это место, – сказал Брайант, когда они въехали в Холлитри. – Здесь умирают все надежды. Ким, молча согласившись с ним, постаралась не смотреть на серые лица людей, мимо которых они проезжали. Лицо каждого было зеркалом, в котором отражались отчаяние, подозрительность, подавляемая ярость и безнадежность. У нее всегда было впечатление, что люди в Холлитри прекратили сопротивление. Они воспринимали окружающее таким, какое оно есть. И не было никаких попыток вырваться, амбиций что-то улучшить, энергии или желания. Инспектор хорошо понимала, почему Брайант впал в депрессию. Из-за этого расследования им слишком часто в последнее время приходится появляться в Холлитри. Сержант остановил машину у огороженной помойки, которая располагалась сбоку от ряда дуплексов[38]. Ким постаралась не вдыхать вонь, исходившую от мусорных баков, крышки которых не закрывались от переполнявшего их мусора. – В самом конце, на первом этаже, – сказал Брайант. Стоун подошла к двери и покачала головой, увидев фанеру там, где во входной двери должно было быть стекло. Она услышала взрыв хохота, доносившийся из окна кухни, и голос мужчины, прокричавшего что-то невнятное, направляясь к входной двери. Та распахнулась. За ней оказался бугай в шортах и майке, которая не доходила до пояса шорт, оставляя открытым жирный живот молочно-белого цвета. – Чего надо? – спросил он, сжимая в пальцах коротенький окурок самокрутки. – Мистер Годдард? – спросила инспектор, хотя и понимала, что это не он. Мужчина загоготал и указательным пальцем вытер себе под носом. – Ни фига подобного. Я Кен, а вы? – А мы из полиции, – сказал Брайант, показывая свой знак. Ким засунула руки глубоко в карманы. Она не пожмет ему руку, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. – Мы можем поговорить с Маргарет? Из кухни раздался еще один взрыв хохота. – Мэгги, подь сюды! – крикнул мужчина. Появившаяся женщина была худа как щепка и имела болезненный вид. Улыбка моментально исчезла у нее из глаз. – Чего вам надо? – Поговорить с вами, если у вас найдется минутка. – Брайант старался говорить приятным голосом, понимая, что эта женщина им нужна. Та мотнула головой в глубь дома и отступила на шаг. Лестница на второй этаж начиналась почти сразу же за дверью темного и неосвещенного холла. Маргарет Годдард прошла на кухню, которая располагалась за первой дверью по правой стене. Кен занял место в самом дальнем углу крохотной комнаты, захватив со стола банку сидра. На столе для двоих, располагавшемся сразу за дверью, стояло еще несколько упаковок по шесть банок в каждой и пара бутылок крепкого, которые явно только что достали. – Прошу прощения, если мы помешали вашей вечеринке, – произнесла Ким. Брайант бросил на нее предостерегающий взгляд. Дочь женщины была мертва всего две недели. Кен широко улыбнулся.