– Отлично, тогда я пришлю первую девушку. – Отличная мысль, Стейс, – похвалил Доусон, когда за Робертсоном закрылась дверь. – Да, но я до сих пор не могу понять, почему он стал таким любезным, – призналась девушка. – Одно из двух. – Доусон постарался подавить зевок. – Или ему нечего прятать, или он на сто процентов уверен, что мы никогда не найдем то, что он хочет спрятать. – Ты думаешь, что он знает нашу жертву? – спросила Стейси. – Не думаю, – ответил сержант. – У меня не создалось такого впечатления, когда он смотрел на фото. Да и вообще эта наша попытка, честно говоря, практически ни на чем не основывается. Так что завтра продолжаем обход румынских едален, – закончил он, услышав робкий стук в дверь. – Войдите, – разрешила Стейси. В дверях появилась голова Кристины. Стейси жестом пригласила девушку. Та, поколебавшись, вошла. – Как ваши дела? – с улыбкой поприветствовала ее Вуд. Было видно, что румынка все еще нервничает. – Всё в порядке, спасибо. – Вам удалось взглянуть на наши бумаги? – спросил Доусон. Кивнув, девушка достала несколько сложенных страниц из кармана комбинезона и протянула их констеблю. При этом она оглянулась на закрытую дверь, будто ждала, что кто-то войдет и отругает ее. Стейси быстро убрала бумаги в сумку и поблагодарила Кристину. – Мистер Робертсон объяснил вам, для чего вы нам нужны? – мягко спросил сержант. Девушка кивнула. – Вы собираетесь задать женщинам несколько вопросов и хотите, чтобы я переводила. Сержант удовлетворенно кивнул и вновь достал свой телефон. – Мы уже спрашивали вас о ребенке, а сейчас не могли бы вы взглянуть вот на это фото? – Кристина сделала шаг вперед. – Вы знаете этого человека? Секунд десять румынка смотрела на фото, прежде чем покачать головой. – Н-нет… я его не знаю. Мне очень жаль. – Кристина, вы уверены? – задала вопрос Стейси. Девушка кивнула и еще раз взглянула на телефон. – Он выглядит мертвым, – вырвалось у нее. Доусон убрал фото с экрана. – Кристина, с вами всё… Стейси замолчала – в дверь постучали. Девушка отошла на два шага в угол комнаты, а сержант крикнул: «Войдите!» В комнату вошла худая как щепка женщина. Она слегка сутулилась и выглядела на несколько лет старше Кристины. – Это Наталия, – представила ее последняя, пока женщина садилась на свободный стул. Повернувшись, она посмотрела на Кристину, как будто ждала от нее поддержки. – Пожалуйста, объясните ей, что она не сделала ничего плохого и что ей ничто не угрожает. Кристина перевела, и женщина повернулась к детективам. Но лицо ее все еще оставалось напряженным. – Кристина, прошу вас, расскажите ей все, что мы говорили вам о ребенке, оставленном в полицейском участке, – попросила Стейси. Хотя у них уже было тело для опознания, констебль не хотела начинать с показа фото. Фотографии трупов имеют свойство затруднять мышление. Вуд следила, как на лице женщины появилось выражение ужаса, которое сопровождалось легким покраснением глаз. После этого последовало отрицательное движение головы. – Она ничего не знает, – сказала Кристина. – А она знает кого-то, у кого совсем недавно родился ребенок? Кристина перевела. Женщина поколебалась, а потом разразилась длинной тирадой. Слова, как пули, вылетали у нее изо рта. Так же неожиданно она замолчала и отвернулась от Кристины. – Она сказала – нет, – произнесла переводчица. – А мне показалось, что она сказала чуть больше, чем это, – заметил Доусон. – Еще она спросила, будете ли вы, бараны, задавать ей каждый вопрос дважды, но мне показалось, что это неважно. Стейси постаралась спрятать неожиданную улыбку на губах. Она почувствовала какое-то облегчение, найдя здесь хоть кого-то с признаками характера. – Наталия, не могли бы вы взглянуть на фото и сказать нам, узнаете ли вы этого человека? Когда Кристина закончила переводить, Доусон придвинул к женщине телефон. Та взглянула на него и покачала головой. На экран румынка практически не посмотрела. – Прошу вас, взгляните еще раз, – попросил Доусон, намеренно провоцируя ее на вспышку гнева. Она напряглась, но посмотрела на экран. Потом взглянула детективам прямо в глаза и покачала головой. – Наталия, с вами всё в порядке? Вы кого-то боитесь? – спросила Стейси. Кристина перевела ответ женщины: – Она говорит, что не боится. Она счастлива здесь, и Робертсоны – хорошие люди. Вуд нашла такой подробный ответ странным, но не стала заострять на этом внимание. Она встретилась взглядом с Доусоном, и полицейские обменялись молчаливыми сигналами. От Наталии они больше ничего не добьются. – Ладно, Кристина, – сказала Стейси. – Давайте следующую. * * * Спустя два часа и пять прошедших бесед Стейси поняла, что знает ровно столько же, сколько знала, когда они только вошли в комнату. Воспользовавшись паузой, Кристина подняла руку с сигаретами и зажигалкой. – Можно? – Ну конечно, – сказала констебль и повернулась к Доусону. – Я и сама с удовольствием схожу в туалет. Сержант кивнул, и она поняла, что он разочарован не меньше ее. Ответы женщин были как будто написаны под копирку. Нет, они ничего не знают про ребенка. Нет, они не узнаю́т этого мужчину. Им хорошо здесь, и Робертсоны – хорошие люди. Полицейские никому не задавали вопросов о фабрике, но этот ответ им все равно приходилось выслушивать. Стейси направилась к туалетам, мимо которых они проходили раньше. Затормозив возле них, она почему-то решила пройти чуть дальше. За следующим поворотом коридора открывалось производственное помещение. Стейси посмотрела на склоненные головы женщин, сидящих за пошивочными машинами, и на их синхронно двигающиеся руки и ноги. Женщина, с которой они еще не говорили, вышла из крохотного кабинетика, прилепившегося в углу помещения, прямо под мезонином, и через весь зал направилась в ее сторону. Было ясно, что она идет на беседу. Стейси с изумлением увидела, как в убогую комнатенку в углу вошла следующая работница. Констебль развернулась на каблуках и ушла.