– Марианна… – выдохнула она. – Мне жаль этого малыша, офицер, но Марианна – мой bebelus[60], и я должен ее защищать. Так что я ничего не могу вам сказать. Едва сдерживаемые эмоции в его голосе проникли Стейси прямо в сердце. Как детектив, она хотела выяснить имена, даты и подробности происшедшего, с тем чтобы насильники предстали перед судом. Но, словно прочитав ее мысли, мужчина покачал головой: – Она этого не хочет. Констебль взяла его за руку и сглотнула. – Сэр, мне жаль, что вам пришлось столько пережить, и я благодарю вас за ваше время. Стейси встала и вышла на улицу, не сомневаясь в том, что Василе знает ответы на все ее вопросы. Но она не станет больше задавать их ему. Эта семья и так слишком много перенесла. Глава 60 Ким припарковалась возле входа в родильное отделение больницы в Рассел-Холл. Этот вход оставался единственным доступным, после того как заканчивалось время посещения больных. Она решила не обращать внимания на то, что сестра в палате сказала ей, что посещения запрещены. Дверь открылась, и на пороге показалась женщина в пятнистом халате и мохнатых тапочках, в руках у которой были одинокая сигарета и дешевая зажигалка. Инспектор воспользовалась возможностью и проскользнула в дверь прежде, чем та закрылась. Жутко воняющие дезинфектантом коридоры были пусты. Ким прошла мимо центрального вестибюля и стойки с указателями. Она уже давно потеряла счет своим посещениям приемного отделения этой больницы. Нажав кнопку вызова, Стоун представилась детективом-инспектором. Дверь со щелчком открылась, и Ким прошла к сестринскому посту. Две дамы, одетые во все голубое, отодвинули в сторону полупустую коробку с пиццей. Только в ночной смене люди едят ланч в десять часов вечера. – Мне необходимо поговорить с Салли Саммерс. Старшая женщина понимающе взглянула на нее. – Что-то ваш голос слишком напоминает мне голос ее сестры, с которой я говорила полчаса назад и которой было сказано, что для посещений уже слишком поздно. – Я не доставлю вам никаких проблем. – Инспектор пожала плечами. – Мне просто надо с ней переговорить. Та сестра, что была помоложе, ничего не сказала и открыла папку. – Послушайте, офицер, мне кажется, что вам надо прийти завтра, когда… – Завтра я могу быть уже на месте третьего убийства. – Детектив сделала паузу. – Я уверена, что вы видели новости по телевизору… – Проститутки? Ким кивнула и увидела, как женщина скрылась за маской равнодушия, как за римскими шторами. Детектив хорошо знала эту реакцию. Она была характерна для большей части населения. Проститутки не имели прав, которыми обладали остальные жители. Они сами были виноваты в своей судьбе, даже если этой судьбой была жестокая, ужасающая смерть. Большинство людей не решались вслух произносить мысль, которая гнездилась в головах у всех «добропорядочных граждан». Мысль эта заключалась в том, что Ким лучше было бы заняться расследованием преступлений, совершенных против уважаемых людей. Добропорядочные граждане никогда так не скажут, но наверняка подумают. Пожарник, погибший на своем посту, – герой, а его смерть – большая трагедия. Убитая проститутка – «слава богу, одной меньше». Все зависело от выбранной карьеры. – Вторая комната по коридору, – сказала та сестра, которая была постарше, и кивнула вправо. Ким поблагодарила ее и пошла вдоль темных палат. В одной небольшой комнате на стене горел свет. Сал лежала на спине. Ее глаза были закрыты. Инспектор постояла несколько мгновений, не удивляясь тому, что на лице ее старой подруги не было никаких следов. Весь урон был скрыт белоснежными хрустящими простынями. Стоун осторожно подошла к изножью кровати, стараясь не прервать ритмичного движения груди женщины, и осторожно подняла график, висевший на краю кровати. Записи были сделаны на медицинском жаргоне, но она поняла слова «рваная рана» и «ушиб». Читать список повреждений Ким тоже умела. Она видела случаи и похуже. Сал слегка поколотили, и теперь у нее будет все болеть пару дней. Инспектор подозревала, что в больнице ее оставили лишь потому, что один из ударов пришелся по затылку. Кай хотел преподать ей урок, а не выводить ее из строя надолго. Ким помнила, как, еще будучи констеблем, она однажды навещала в больнице проститутку, работавшую на улицах в Балсалл-Хит. Девушка утаила тридцать фунтов из заработанных ею за ночь денег. Тогда Стоун тоже читала список повреждений. Большинство из них были некоей формой наказания – они были нанесены для того, чтобы причинять максимальную боль в течение максимального периода времени. Рентген показал, что с каждой стороны у нее сломано по ребру – эти кости невозможно забрать в гипс, и они сами должны срастись с течением времени. А то, что они сломаны с обеих сторон, означало, что боль при движении будет мучительной. Повреждения на спине и ягодицах не позволяли проститутке садиться или ложиться, не испытывая при этом боль. Но хуже всего были ножевые раны. Девушке нанесли порезы с внутренней стороны обеих бедер, так что она не могла сделать ни одного шага, чтобы эти две раны не терлись одна о другую. Сал еще повезло, подумала Ким, усаживаясь и наблюдая за равномерными движениями ее грудной клетки. Детективу было грустно видеть остатки той девочки, которую она знала ребенком. На коже было гораздо больше лопнувших капилляров, чем их должно было бы быть в ее возрасте. Морщины вокруг глаз могли бы принадлежать женщине лет на десять старше, и тем не менее Ким видела в этой женщине следы былой девочки. В детстве их пути пересекались несколько раз. Впервые они встретились, когда Ким было шесть лет. Выйдя из больницы, она оказалась в детском доме в Фэйрвью-Холл, суровом бетонном строении, чей внешний вид полностью соответствовал его бездушному интерьеру. Фигура появилась в дверном проеме, когда Ким сидела на узкой койке рядом с мешком для мусора, в котором помещалось все ее видавшее виды имущество. Она все еще помнила любопытный взгляд старшей девочки, которая грызла яблоко… «Хочешь?» – спросила Сал, протягивая яблоко ей. Ким покачала головой, девочка пожала плечами и скрылась. Со временем Стоун выяснила, что Сал добровольно пришла в детский дом, после того как у нее родилась младшая сестра. Она слышала слухи о том, что Сал пыталась причинить вред своей сестре, но о ком по детдому не ходит масса слухов? – Какого черты ты, сука, здесь делаешь? Шепот Сал вернул Ким к действительности. Глаза женщины были широко открыты, а взгляд – тупым от боли. – Да просто мимо проходила. – Стоун пожала плечами. – Как ты меня нашла? – Ты, знаешь ли, не член королевской фамилии, – инспектор закатила глаза, – и тебя не помещают в больницу под вымышленным именем. – Боже, ты всегда была занозой в заднице, и сейчас ничуть не изменилась. – Люблю постоянство, – парировала Ким. – Тогда сделай хоть что-то полезное и дай мне напиться. Детектив встала и налила свежей воды в пластмассовый поильник. – Послушай, я не знаю, что ты здесь делаешь, но лучше отвали и оставь меня в покое. – Сал прищурила глаза. – Это все из-за меня, да? – спросила Стоун. Сал откинулась на подушку и отрицательно покачала головой. – Не льсти себе, Ким. Это из-за того, что я не люблю, когда мною командуют. – Я встретила одну сучку, которая все ему рассказала. Она – та еще штучка. Ты что, во всем призналась? – Один из его охламонов проверил мой телефон и нашел твой номер. – Боже, Сал, мне очень жаль… – Чего тебе жаль? Я сама кивнула тебе, сука ты драная, так что не посыпай голову пеплом. Тебе это не идет. Сал немного помолчала, а потом покачала головой. Ким показалось, что она услышала приглушенный смешок. – Я же видела, что ты сделала, тупица ты несчастная. Смерти ищешь или как? – Я не могла позволить ей сесть в машину. – Она сбежала? Стоун кивнула. Сал было улыбнулась, но улыбка быстро исчезла с ее лица. – Знаешь, всегда будут появляться новые, – сказала она. Ким опять кивнула. Она это знала. Если б она родилась супергероем, то, возможно, смогла бы предотвратить все те смерти, которые являются частью ее нынешней жизни, но она не супергерой и может бороться только с тем, что видит у себя перед глазами. – Ты слышала про Донну? – спросила Ким. Сал кивнула и с трудом сглотнула. – Видела в новостях по телевизору уже здесь. Имени не называли, но я догадалась. Глупая корова выходила на улицу каждую ночь. Говорила, что сорвет куш, пока все остальные киски отсыпаются под теплыми одеялами… – Женщина покачала головой. – Не угадала, бедняга. В ее тоне было мало сострадания или сожаления. Ким понимала, что жизнь в условиях улицы быстро лишает человека сентиментальности. В такой жизни не было места для длительных привязанностей. Совместные страдания сближали людей, но самосохранение всегда стояло на первом месте. – Тебе пора завязывать с этим, Сал, – негромко сказала Ким. Женщина слегка повернула голову. – И чем же мне заниматься, Ким? – Всем, чем угодно. – Инспектор пожала плечами. – Для тебя все пути открыты. Ты – умная, привлекательная женщина, и тебя ждет совсем другое будущее, если только ты согласишься принять предлагаемую тебе помощь. – Да что с тобой такое, черт возьми? Если моя жизнь не совпадает со стереотипом в твоей голове, то ты не можешь не попытаться заставить меня проникнуться твоими идеалами! – Не так, Сал. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.