– Я сама могу о себе позаботиться. – Что-то не очень заметно. – А вы что, никогда не получали травм на службе, детектив-инспектор? – Только наносили мне их не те люди, на которых я работаю. – Слушай, отвали, ладно? Ким встала и коснулась левой руки Сал: – Ладно, я пойду, но я не собираюсь сдаваться. Несколько мгновений та не шевелила рукой и ничего не говорила. А когда заговорила, инспектор услышала, как у нее сел голос: – Рано или поздно тебе придется. Стоун отвернулась, думая, что Сал, возможно, права. Но она никак не могла избавиться от одного воспоминания. Приемная семья номер три. Нельсоны. У мистера Нельсона был свой бизнес по торговле скобяными товарами, а миссис Нельсон иногда подрабатывала разносчицей еды в школе. Социальные работники были вне себя от восторга, когда пара согласилась одновременно взять и девятилетку, и одиннадцатилетку. Тогда Ким и Сал первый и последний раз оказались в одной приемной семье. Каждое субботнее утро мистер Нельсон отправлялся в свой магазин, чтобы прибраться и провести инвентаризацию. В первую субботу он взял с собой Сал. По возвращении та была необычно тиха и задумчива, но не сказала ни слова. На следующей неделе мистер Нельсон сказал Ким, что теперь ее очередь. Но Сал мгновенно выскочила вперед и сказала, что ей хочется еще. И так продолжалось каждую субботу. Тогда Ким ничего не понимала, но позже до нее дошло, что происходило в скобяной лавке по утрам в субботу и от чего Сал ее избавила… Инспектор вновь мысленно вернулась к женщине, лежащей на больничной койке из-за того, что еще раз попыталась помочь ей. Нет, она еще не готова сдаться. По крайней мере, не сейчас. Глава 61 Доусон припарковался за серебристой «Корсой» и тяжело вздохнул. Было почти одиннадцать вечера, а из дома он вышел в семь утра. Если Элисон еще не спит, то они опять поссорятся. Он подумывал о том, чтобы сказать ей правду, но она все равно не поймет. Вспомнив расхожую фразу «Моя жена/невеста/подруга меня не понимает», Кевин покачал головой. В данном случае прямо в точку. Элисон холодно говорила с ним по телефону, когда он позвонил, чтобы объяснить, что ему опять придется задержаться на работе. Напряженный голос был подтверждением того, что она ему не верит. И, в общем, Элисон была права. Стейси ушла несколько часов назад. Иногда она вообще не спорила с ним. Просто молчала. Такие ночи были хуже, чем самые решительные ссоры. Кевин знал, что Элисон устает. И что Шарлотта не дает ей ни минуты покоя – вот только вчера она вставила красный карандаш себе в ухо и сказала, что это олений рог. Он знал, что к семи часам вечера Элисон полностью выматывается и почти ничего вокруг себя не видит. Как раз в это время ему бы надо было появляться дома и помогать ей… Кевин глубоко вздохнул, собрался с духом и вошел в дом. Включив свет, он увидел две вещи. Стол со свечами, накрытый на двоих, и подушку с одеялом на софе. – А я думала, что ты шутишь, – негромко произнесла Элисон. Черт побери, она ждала его, сидя в темноте. – Я и вправду думала, что ты вот-вот появишься и удивишь меня. На своей стороне стола Кевин заметил коробку с логотипом «Даниэль Веллингтон»[61]. Несколько недель назад он упомянул о классических серебряных часах «Дарем» их производства. – Я думала, что ты ни за что не забудешь, что сегодня четырехлетие нашей встречи, Кевин. – Элисон встала. – Как видно, я ошиблась. Он не мог видеть боли, которая заполняла ее глаза. После всех этих ночей, споров и периодов горького безмолвия она все-таки купила ему подарок, о котором он мечтал. И она права. Он даже не вспомнил. – А это что? – поинтересовался Кевин, усаживаясь рядом с подушкой. – Твоя постель на сегодня, – ответила Элисон, опершись на дверной косяк. Он наконец-то взглянул на нее и увидел на ее лице боль и осуждение. Отвернувшись, Доусон снял пиджак. Говорить было нечего. – Я не знаю, что там у тебя в голове, но ты точно не ляжешь с этим в одну постель со мной. – Ее слова напоминали плевки. Кевин развязал галстук и бросил его на спинку софы. Элисон ждала, пока между ними не вырастет стена молчания. Она знала, что Кевин может быть таким же упрямым, как и она. Но сегодня он просто не решался заговорить. – Ты понимаешь, что мы с тобой приближаемся к точке невозврата, да? Доусон смотрел в пол, не имея сил встретиться с ее прожигающим насквозь взглядом. Впервые он задумался о том, стоит ли всего этого причина его обмана, и решил, что да, стоит. – Ты – себялюбивый негодяй, Кевин Доусон, – произнесла Элисон, направляясь к лестнице. «Да, в этом нет никакого сомнения», – подумал он, укладываясь спать. Глава 62 Ким встала за «Астрой» Брайанта, которая была припаркована перед зданием крематория на Поук-лейн в Роули-Ригз. В левом верхнем углу кладбища стояла желтая землеройная машина, освещенная переносными прожекторами и окруженная людьми в белых одеждах. Ким послала воздушный поцелуй вправо от себя, в надежде что он долетит до ее брата-близнеца Мики. Пока она шла по узкой дороге, под ногами у нее крошилась замерзшая каша из грязи и выпавшего снега. Только один из входов на кладбище был открыт и охранялся констеблем полиции. Столбик термометра замер на отметке −1 °C, но ожидалось, что к двум часам утра температура понизится до −3 °C. – Все здесь? – спросила Ким у подошедшего Брайанта. Все присутствовавшие уже надели защитные костюмы и маски. Сержант протянул ей последний комплект. Было ясно, что людей представили друг другу до того, как она подъехала, так что сейчас Брайант повторял всё только для нее. – Могильщик, охрана окружающей среды, распорядитель похорон и его помощник, управляющий крематорием, фотограф, судмедэксперт и полиция, – закончил он, указав на Китса и на них двоих. Последнее было лишним, подумала Ким, надевая белый комбинезон. – И Китс уже ворчал по поводу твоего опоздания, – добавил Брайант. Инспектор пожала плечами. С того момента, как она видела своего коллегу в последний раз, произошло очень много чего. – Вы готовы? – коротко спросил ее патологоанатом. Стоун кивнула и надела на лицо маску. Китс велел всем отойти в сторону, а могильщик забрался в землеройку производства фирмы «Джей-си-би»[62]. Могила была отмечена вешками, но никакого надгробного камня на ней установить еще не успели. Со дня погребения прошло всего десять дней. К ней подошел фотограф и сделал фото. Инспектор тоже подошла поближе – ее внимание привлекла тропка, которая проходила позади покрытого дерном участка. Когда машина заработала, она нахмурилась, а затем крикнула, поднимая руку: – Стойте! Управляющий крематорием мгновенно повторил ее жест, и машина заглохла. Ким сделала еще один шаг вперед и наклонилась к земле. – Это что, убрали с могилы? – спросила она, глядя на припорошенный снегом венок из сосновых шишек, остролиста[63] и ягод. Управляющий кивнул. Стоун выругалась про себя. – И кто же до него дотрагивался? – Только я, – ответил управляющий, оглянувшись вокруг. Китс достал из своего чемоданчика пакет для улик. Ким выбрала иголку остролиста, до которой вряд ли кто-то дотрагивался, и опустила венок в пакет. Патологоанатом забрал его у нее и промаркировал.