Я покачал головой, но это не означало, что я не доверяю ее словам. Просто они показались мне бессмысленными. А затем вдруг меня осенило. Ведь после того, как я арестовал посетителей особняка-борделя, все, что хотела знать Эми Лентини, — местонахождение маленькой черной книжки. — Даже… с мэром? — переспросил я. — Она предложила мэру иммунитет? Ким кивнула. — Мои источники говорят, что прокурор Лентини вела переговоры с мэром: если он обеспечит ей доступ к черной книжке и согласится уйти в отставку, они снимут обвинения. Я провел ладонью по губам, но промолчал. — Вы об этом не знали, — сделала вывод Ким. — Вы — главный свидетель по данному делу, и вам ничего не было известно. Нет, не знал, и меня это больно укололо. Я мог понять, почему Эми считала маленькую черную книжку очень важной уликой, но мне было невдомек, почему это более важно, чем привлечение к уголовной ответственности людей, пойманных в борделе. Ведь она и без того поймала довольно крупную рыбу. Разве мэр и архиепископ — недостаточно большие трофеи? Кто, черт возьми, мог быть выше их? Я пошел прочь — хотелось сосредоточиться и поразмыслить над вновь открывшимися обстоятельствами. Я и сам не понимал, что меня раздражало больше: то, что Эми ничего мне не сказала, или то, что я так сильно из-за этого распереживался. Ким семенила по тротуару рядом со мной. — Получается, теперь вы у меня в долгу, — начала ныть она. — Так что не отмалчивайтесь. В нашем городе это самая шумная история за несколько лет. Кое-кто жаждет крови мэра. Я слышала, что конгрессмен Тедеско дожидается, пока мэра признают виновным, и сразу же выставит свою кандидатуру на освободившееся кресло. Вот это будет предвыборная гонка, правда? Конгрессмен Тедеско против Максималистки Маргарет. Я остановился и воззрился на Ким. — Что вы имеете в виду? Максималистка Маргарет? Кандидат на пост мэра? — Ого, да вы вообще не в курсе. — Ким ухмыльнулась, довольная собой. — Я слышала, что ее политические механизмы уже приходят в движение. Она собирается добиться признания мэра виновным и затем попытаться занять его место. Она подождет до суда, а затем выставит свою кандидатуру. Она ведь как-никак слывет борцом с преступностью и позиционирует себя как сильного человека, который сможет навести порядок в городе. Такой у нее имидж. Выглядело вполне правдоподобно. Но вот только мне самому почему-то это в голову не пришло. Впрочем, я, хотя и прожил в Чикаго всю жизнь, смотрел на местную политическую возню как бы издалека, со стороны. Не интересовался, не участвовал и не собирался участвовать. — Вы уверены, что занимались этим уголовным делом, Билли? — удивилась Ким. — Похоже, я знаю о нем гораздо больше, чем вы. Да, она явно владела большим количеством информации, чем я. Эми была ближайшим соратником Маргарет Олсон, ее правой рукой, но я ни разу не слышал от нее ни одного высказывания ни о политических амбициях Маргарет, ни о компромиссных сделках с обвиняемыми. «Возможно, меня это и не должно было касаться. — Я мысленно попытался себя убедить. — Эми не упоминала ни о чем таком, потому что мне знать и не следовало». Но мне все равно было неприятно. Каждый раз, когда казалось, что я полностью раскусил Эми, я тут же узнавал о ней что-то новое. И если она так старательно скрывала от меня важную информацию, то что еще она утаила? 56 Я вошел в кабинет Эми в заранее оговоренное время, то есть в десять часов, чтобы заняться подготовкой к грандиозному судебному разбирательству. Моя голова все еще гудела от попойки, которую я устроил для себя прошлым вечером. А еще — от того, что мне только что сообщила Ким Бинс. Ну и, конечно, от разговора с моей сестрой Пэтти неподалеку от места преступления. Да уж, моей голове было от чего гудеть. Около своего кабинета Эми поздоровалась со мной довольно холодно: «Доброе утро, детектив, очень любезно с вашей стороны, что пришли», — но когда она закрыла за собой дверь и мы оказались наедине, положила ладошки мне на грудь. — Привет, — прошептала она. Я буквально отшатнулся, чем очень удивил ее. Когда мы поцеловались прошлым вечером, это явно было нечто большее, чем обычный поцелуй, и вызвало у меня ощущения, которых я не испытывал годами. Ее охватили такие же чувства. Во всяком случае, мне так показалось. Она впилась в меня взглядом, ожидая объяснений. — Мне необходимо вам кое-что сказать, — пробормотал я. Она посмотрела на меня с недоумением. Кстати, выглядела она великолепно: светло-серый костюм, волосы искусно зачесаны назад. Эми была умной — очень умной — и красивой женщиной. Такая комбинация была для меня убийственной. — Вы предлагали Рамоне Диллавоу иммунитет в обмен на маленькую черную книжку? Эми моргнула — всего лишь разок, — а во всем остальном лицо осталось невозмутимым. — Да, — ответила она. — А другим обвиняемым? Архиепископу? Мэру? Знаменитостям и бизнесменам? Вы обещали снять обвинения, если они помогут найти маленькую черную книжку? — Да, обещала, — не стала отрицать она. — А мне об этом вы не сообщили? Она покачала головой. — Я — прокурор. Вы — свидетель. Как прокурор я не обязана держать вас в курсе своих действий, относящихся к стратегии правоохранительной деятельности. — Не отрывая от меня взгляда, она наклонила голову. — К тому же это было до того, как… как я начала… — Начала что? — Я поймал себя на том, что хочу побыстрее услышать, что она скажет. — …доверять вам, — договорила она. — До того, как стала к вам неравнодушна. Мне очень захотелось пойти у нее на поводу, поверить ее словам, ослабить бдительность и пустить ее в свою душу. Но я ничего не ответил. Я заметил на ее лице обиженное выражение из-за того, что я промолчал, однако сначала мне нужно было получить от нее более подробные ответы на мои вопросы. — Вам известно, что я подозревала вас в воровстве маленькой черной книжки, — заговорила она. — Я от вас не скрывала. Мне нужна была черная книжка. И я не видела разницы, каким способом ее раздобыть. — И вы по-прежнему так думаете? — поинтересовался я. — Как именно? — Как и раньше, считаете, что я взял маленькую черную книжку? Она пару секунд помолчала, а затем ответила: — Нет, я так уже не думаю. — Но она вам все еще нужна. Вы все еще хотите ее заполучить. Она подняла брови. — Вообще-то нет. То есть я-то хочу, но решаю в данном случае не я. — Что это означает? Она завела прядь волос за ухо. — Дело в том, что мне сказали, будто это теперь не так уж важно. Мне поручено пока отставить этот вопрос и сфокусироваться на победе в судебном разбирательстве относительно секс-клуба. — А с чего вдруг? — наседал я. — Почему произошли такие перемены? — Почему? Да потому, что вся страна следит за тем, что происходит в рамках уголовного дела — дела о секс-клубе. Это очень громкое дело. И проиграть его нам никак нельзя. Почему же еще? — Может быть, вы хотите выиграть процесс, чтобы ваша начальница Маргарет Олсон могла занять место мэра после того, как добьется признания его виновным? Эми поморщилась: — Просто смешно. Маргарет не собирается выставлять свою кандидатуру. — Не собирается? — Нет. И мне, кстати, не нравится, что вы расспрашиваете меня о мотивах. Я занимаюсь расследованием этого дела, потому что считаю это необходимым. Она на пару секунд задумалась, а затем спросила: — Кто вам сказал, что Маргарет хочет занять кресло мэра? Я покачал головой: — На этот вопрос я ответить не могу. — Ну неважно, кто бы ни сказал, он ошибается. Маргарет Олсон не будет выставлять свою кандидатуру на пост мэра. Хотите, повторю еще раз? Маргарет Олсон не будет выставлять свою кандидатуру на пост мэра! Я не знал, что и думать. Эми подтвердила одну из новостей, которые сообщила Ким Бинс, и опровергла вторую. Мне хотелось верить Эми. Хотелось больше, чем чего-либо другого, — впервые за долгое время. — Когда дело о секс-клубе завершится, я опять займусь поисками маленькой черной книжки, — пообещала она. — А вот на ближайшее время планирую выиграть это судебное разбирательство. И поскольку Рамона Диллавоу мертва, вы играете в данном деле еще более важную роль, чем раньше. Я кивнул. Уж что-что, а это точно правда. Она снова приблизилась ко мне и снова положила руки на грудь.