— Я не могу. — Только ты сможешь его остановить. Она сглотнула, слезы текли по ее слезам. Я хотел вытереть их. Я хотел поцеловать ее еще раз, обнять свою ранимую, сломанную, но сильную и смелую Мей. Она стоила сотни таких, как я, мир знал это. Я поступаю правильно. Это правильно. Принц прав. Тихий голос эхом разнесся по храму. Мей подняла голову к ненастоящим облакам над ней. — Эйвери? — спросила она, и ее голос был чуть громче шепота. Я говорила тебе, что тебя ждет потеря. — Но не он, — умоляла она. — Не он. — Мей, посмотри на меня, — сказал я. Она покачала головой. Моя рука выскальзывала из ее хватки. Она пыталась поймать меня, но врата оказались сильнее. Она, наконец, посмотрела на меня, и я запомнил ее лицо: нежную кожу, глубокие карие глаза, полные губы, аккуратный подбородок, широкие скулы и толстые брови. Она всегда считала себя простой, но ее лицо было таким необычным. — Отпусти меня. — Я люблю тебя, — прошептала она, рыдая. Она закрыла глаза и отцепила от моей рубашки крюк, теперь я висел только из-за ее руки. Подо мной кружился красный водоворот, затягивая меня в себя, в сердце появился страх, но я прогнал его. И это тоже было проявлением силы. — Я тоже люблю тебя, Белый олень, — сказал я, и она отпустила мою руку. Врата затянули меня внутрь, тьма заполнила сознание. Последние мысли были о людях, которых я любил: Мей, мама, Финан, Эриан, Бердсли, даже Саша и Эллен. И снова Мей. Я вспомнил, как мы впервые встретились, когда моя лошадь чуть не растоптала ее в грязи. Грязная деревенская девочка, что настаивала, что ей принадлежит белый олень, она присела в самом худшем реверансе, что я когда-либо видел. Она дерзко выпячивала подбородок, она подкалывала меня насчет девушек Хальц-Вальдена. Она шла рядом с моей лошадью, а платье у нее было слишком длинным и волочилось по земле… * * * Мей Врата закрылись, снова появился символ. Я села на колени и уставилась на рисунок, слезы капали на пол. Чистая душой жертва. Конечно, это был Каз. Таким он и был, а теперь мир потерял моего доброго принца. Его доброта была утрачена из-за прихоти бессердечных бессмертных тиранов. Не просто так, — голос Эйвери пронесся по храму. — Его жертва была необходимой для тебя и всего Эгунлэнда. — Убирайся, — процедила я сквозь сжатые зубы. Я подняла голову к облакам, обращаясь к Эйвери, хотя у нее и не было облика. — Убирайся из этого места. Я больше не хочу тебя ни видеть, ни слышать. УБИРАЙСЯ. Я выполнила свое предназначение. Со всем этим покончено. Сила клокотала во мне. Я чувствовала, как в меня проникает тьма Угольного камня. Я опустила голову и зарыдала. Зачем Эйвери после всего так со мной поступила? Но я покончила с богами. Больше им забирать у меня нечего. Две сильные руки потянули меня наверх, и я позволила. Сквозь слезы я увидела бледное лицо Треова. Его губы были сжаты. Он повернул меня лицом к друзьям, к Саше, Эллен, Муштану и Аллайе. Саша плакала. Эллен смотрела туда, где были врата, ее грудь быстро вздымалась и опадала в панике. Я коснулась кончиком большого пальца кольца на пальце, скользя взглядом по разбитому храму. Солдаты — люди Муштана, Борганы Саши, солдаты Каза — стояли, понурив головы. Один из людей короля вытер слезу. Во мне закипела злость. Я хотела закричать на него. Из-за чего ты плачешь? Это я потеряла все. Плачь за меня. Но я не могла. Треов помог мне пройти к столу в центре комнаты. Он держал меня за плечи, иначе я упала бы. Меня я едва держали ноги. — Мне очень жаль, Хада-я, — сказал Муштан. — Он был хорошим. Он спас тебя и всех нас. Я не хотела слышать это. Я отвернулась от него. Прикусив губу, я почувствовала вкус крови во рту. Ничто не могло изменить того факта, что его больше нет, что свет в моей жизни угас. Карман туники зашевелился, задвигалась темная энергия Угольного камня. Но в этот раз она исходила не из меня, она была в воздухе, словно тучи. Храм задрожал, и из пепла Сихранов и мраморной пыли, где взорвались статуи, появлялся белый туман. — Что происходит? — спросила Саша, проследив за моим взглядом. Амулеты из Угольного камня выскользнули из моего кармана, словно их выхватила невидимая сила. Я попыталась поймать нити, но не успела. Они взлетели в воздух в центре храма, зависнув над каменным столом. Вскоре около дюжины маленьких амулетов полетело к центру. Они парили там, словно рой пчел. Воздух потрескивал от энергии, волосы становились дыбом. Осколки соединились, нити упали на стол, а из обломков получился один прекрасный камень. Все застыли, глядя на то, как камень перестал кружиться и со стуком упал на стол. Саша заговорила приглушенным голосом: — Мей, забери его. Скорее, — она взглянула на Муштана и людей вокруг нас. — Нет, — сказала я. Спиной я чувствовала движение. Мужчины подбирались ближе к бриллианту, что уже причинил немало проблем. — Это убийца. Каз остался бы живым, если бы не это, — голос задрожал, и я замолчала. — Если его не возьмешь ты, это сделают они, — Саша кивнула в сторону остальных. — Она права, Хада-я. Я вытерла слезы и покачала головой, уходя от Угольного камня. Воздух нагревался. Словно пустынное солнце пробилось через слои песка и магии, чтобы ударить по мне. Я не могла подойти к нему. Я не подойду. Я не сразу поняла, что вернулась к вратам и рухнула на колени. Ударившись о каменный пол, я кончиками пальцев коснулась символа. Вернись ко мне. Конечно, он не вернется. Я сидела на полу, а люди с голодными глазами приближались к Угольному камню. Те же люди, что вытирали слезы из-за гибели моего мужа, рычали друг на друга, хватаясь за оружие. Они видели лишь власть и деньги, глядя на Угольный камень. Они видели прекрасное будущее на его сверкающих гранях. «Пускай, — подумала я. — Пускай бьются друг с другом. Пускай убивают друг друга из-за денег и власти. Пускай весь мир сражается». Муштан и Треов стояли между Угольным камнем и людьми, отбиваясь. Но бой становился напряженным, и им пришлось отойти, чтобы их не убили. Один Борган вонзил в горло солдата короля кинжал. Саша повернулась ко мне и завопила, чтобы я сделала что-нибудь, но мое сознание заволокло туманом, я не могла встать на ноги. Я пыталась сказать ей, что не могу подняться, что ноги не слушаются, но слова так и не вылетели. Я коснулась кольца на пальце. Я должна была отдать его Казу. Но пока продолжался хаос, я заметила яркую вспышку. Не от бриллианта на каменном столе, а от золота. На что-то попадали лучи поддельного солнца и сверкали. Я оттолкнулась здоровой рукой и растолкала сражающихся, пока не увидела на земле меч Каза, окровавленный из-за раны, что он получил от Сихрана. Я склонилась и коснулась рукояти, металла, что держал он. Меч был тяжелым, но мне это понравилось. Мне понравилось, как натянулись мышцы. Это хорошо. Мне должно быть больно. Я должна чувствовать. Я вытерла кровь о брюки. Его кровь. У меня не осталось ничего от его тела, чтобы оплакивать. Я повернулась к идиотам, сражавшимся за Угольный камень. Меч наполнил меня легкостью. Может, это была надежда, а может, сам Каз. Я не знала, но меч уже оказался у меня за поясом, я шагнула к столу. Не обращая внимания на борьбу, я подобрала Угольный камень, прицепила его к сломанной цепочке и повесила на шею. Люди перестали сражаться и повернулись ко мне с яростью в глазах. Но я была готова к этому, и порыв ветра, вызванный легким движением моего запястья, сбил их с ног. — Вам должно быть стыдно, — сказала я, голос дрожал от эмоций. — Я знала, что вы меня предадите. Я знала, что все вы такие. Я отвернулась от них и вышла из храма. Я ступила во тьму туннеля, поднимаясь к пустыне, понимая, что я вдова, что Эгунлэнд потерял обоих принцев. Когда я убью короля, править больше будет некому. Часть четвертая: Глава двадцать девятая: Дары богов Уже темнело. Нужно вернуться домой, а то отец разозлится. Хуже всего было то, что у меня с собой была лишь пригоршня ягод и немного веток. Зря я повалила гнилое дерево. Только впустую время потратила. Анта понюхал меня, подтолкнув носом, намекая, что мне пора прекращать хандрить. Закат. Любимое время суток. Мотыльки с яркими крыльями собрались на краю леса. Один из них опустился мне на плечо, помахивая крылышками, ветерок щекотал мне шею. На западе солнце опускалось за верхушки деревьев. Небо вечером было красным, синий превращался в алый. Желудок сжался, я уже видела красный, но в другом месте — кроваво-красная воронка. Анта фыркнул, я похлопала его по плечу, мы медленно шли мимо ферм Хальц-Вальдена к хижине отца. Летний воздух наполнился запахом цветов. На миг я захотела лечь на землю и наслаждаться им. Я хотела ощутить кожей землю, слышать биение сердца мира. Слушай биение своего сердца, Белый олень. Оно все еще здесь, все еще двигает твою кровь. Ты жива и будешь жить, моя сильная, рожденная с мастерством девочка. Сильнейшая из всех. Что-то в этом голосе разозлило меня. Он гудел силой. Я ненавидела этот голос, хотя слова были красивыми. Я покачала головой и отправилась дальше, но Хальц-Вальден исчез. Я стояла посреди пустыни, солнце было высоко в небе. Анта ярко сверкал белизной, как бывало, когда я игралась в детстве с мастерством. Я вычесывала его шерсть, представляя, как она сверкает, словно бриллианты. Бриллиант. Слово разозлило меня. Боль сжала сердце, и я согнулась, обхватив себя руками. Анта уткнулся мордой в мое плечо, как делал всегда, когда беспокоился обо мне. — Ты не сбежишь от этого. Я вскинула голову и увидела обнаженную женщину, стоящую передо мной. Ее длинные темные волосы закрывали и ее грудь, и ниспадали до колен. Я узнала ее мгновенно, тело задрожало от ярости. — Как ты посмела ко мне прийти? — прорычала я. — После всего, что ты натворила, — на ладони появился огненный шар. Эйвери нахмурилась, подняла руки, и на ладонях появились два ярких шара. Мы стояли напротив друг друга, сжимая огонь в руках. — Ты — Королева огня, — сказала я. — Я должна была это понять. Ты послала меня сюда, чтобы вернуть себе Угольный камень? Это все обман? — Нет, милая Мей, — ее голос был нежным, но гудел силой. — Я позвала тебя, чтобы закончить начатое. Камень может навлечь на мир несчастья. Я не могу этого позволить. — Но ты позволила Казу умереть. Ты позволила умереть надежде, не оставив мне даже его тело. Мне нечего оплакивать, не с чем прощаться. Это жестоко. Этот мир ничего хорошего мне не сделал. Так зачем мне думать о нем? Зачем мне останавливать страдания, что появятся из-за Угольного камня? — Мир больше, чем ты, рожденная с мастерством. Ты должна это понимать. В глазах стояли горячие слезы. — Представить сложно, ведь я многого лишилась. — Но и получила достаточно, — Эйвери погасила огни и приблизилась ко мне. Я сначала попятилась, поднимая шар и сверля ее яростным взглядом. Но она прижала теплую ладонь к моему животу. — Ты получила многое, — она взглянула на меня карими глазами. И я во второй раз увидела свое будущее. Первый раз я видела свадьбу, представляла, как состарюсь с любимым человеком. Теперь оно было другим. В глазах Эйвери я видела девочку со светлыми глазами и оливковой кожей, с темными вьющимися волосами и спокойной улыбкой. Она была такой настоящей, что я захотела ее коснуться. Пламя в ладони погасло. Я вскрикнула и отшатнулась. — Почему я должна тебе верить? — Потому что это правда, — сказала она. — У меня осталась частичка него? Она кивнула.