Луиза, которая расставляла чайные чашки и клала в них пакетики с чаем, отрицательно покачала головой. Ким подумала, что не каждый может стать специалистом по работе с семьями пострадавших. Ведь эту женщину никогда не приглашали в семью, которая собиралась что-то отпраздновать. И когда ночью в доме Луизы раздавался телефонный звонок, это значило, что ей придется погрузиться в горе еще одной семьи. – Пока ничего. Она позвонила сестре в Глазго и рассказала, что произошел несчастный случай. Я думаю, что сестра появится здесь попозже. – Так хорошо? – спросила Линди, показывая густую массу в емкости. Детектив всегда восхищалась тем, как быстро маленькие дети могут адаптироваться к новым условиям. А девочке это скоро понадобится. Она не сможет осознать, что смерть – это навсегда. Для четырехлетки самого понятия «навсегда» не существует. Какое-то время Линди будет со стороны наблюдать за неминуемыми событиями. В доме будут появляться незнакомые люди. Установится атмосфера горя, слез, гнева и отрицания очевидного. Потом настанет время похорон, и Линди будет на них присутствовать, но все равно попытается выяснить, когда вернется ее мамочка. В течение всего этого времени Луиза будет все больше и больше сближаться с малышкой. А потом ей придется уйти… – Как вам это удается? – поинтересовалась инспектор, кивнув в сторону девочки. Хотя вопрос был общим, Луиза поняла, что она имеет в виду. – Формируются определенные связи, особенно когда речь идет о детях. Сейчас что-то подсказывает мне, что нам предстоит много готовить, – сказала она, наблюдая, как Линди старается размазать комок муки по стенкам сосуда. – Умница; мне надо, чтобы ты раздавила все эти комки. Линди кивнула и продолжила мешать. – Но как вам удается держать дистанцию? – продолжила Ким. – В таких случаях, как нынешний, в этом нет необходимости, – улыбнулась Луиза. – Я знаю, что люди, рядом с которыми я нахожусь, ни в чем не виноваты, поэтому мне не приходится прислушиваться к любым несовпадениям или ошибкам. Мне не надо следить за происходящим в семье, выясняя какие-то нюансы. В таких случаях моя роль – это поддержка. – А когда все заканчивается? – Я возвращаюсь домой, крепко обнимаю своих детей, плaчу – и иду в следующую семью, которая нуждается в моей помощи. Это был мир, не доступный для понимания Ким. – Ведь с вами происходит то же самое, – продолжила Луиза, наливая в чашки кипяток. – Вы тратите все свои силы на раскрытие преступления, а потом все заканчивается, и вы переходите к следующему. – На мгновение она погрустнела. – К сожалению для нас обеих, «следующее» не заставляет себя ждать. – Нет комков! – крикнула Линди, показывая на муку, растертую по стенкам формы. Что ж, подумала Ким, по-другому от комков не избавишься. – Отлично, Линди. – Луиза обняла девочку за плечи, – прекрасная работа. Увидев перед собой улыбку девочки, Стоун посмотрела на психолога. – Нет, это совсем не одно и то же. – Всё в порядке, командир, – сказал Брайант, входя на маленькую кухню; в ней сразу же стало тесно. – Мы можем осмотреть дом. Ким посмотрела на Луизу, которая понимающе кивнула. Она попытается удержать бабушку и девочку внизу. Полицейские не знали, что могут найти в доме, но наблюдать, как посторонние роются в вещах ее дочери, для Одри будет слишком тяжело. * * * – Налево, командир, – сказал Брайант, когда инспектор подошла к верхним ступенькам лестницы. Комната располагалась в передней части дома и была самой большой из всех спален. Два окна делали ее просторной и полной воздуха. Под левым располагалась полутораспальная кровать, застеленная покрывалом с силуэтами зданий на Манхэттене. Под другим окном стояла маленькая кроватка, застеленная розовым бельем с цветами. Ким представила себе, как мать и дочь вдвоем успокаивают друг друга поздними вечерами, но тут же отбросила эту мысль в сторону. Расследованию она не поможет. – Я начну с этой стороны, командир, – предложил Брайант, указывая на заднюю стену, вдоль которой стояли два шкафа и туалетный столик. Стоун кивнула и открыла верхний ящик столика. Они работали в полном молчании, пока Брайант не позвал ее. В левой части шкафа, под стопкой джемперов, лежал пакет, наполовину полный презервативами. – Изыми их, как вещественные доказательства, – велела Ким. Хотя они и не помогут будущему расследованию, не хотелось бы, чтобы их нашла Одри, разбирая вещи дочери. Это вызовет у нее мысли, от которых не будет ничего хорошего. Брайант достал из кармана пиджака пластиковый пакет и черный маркер. – Черт побери, – выдохнула инспектор, посмотрев на перекладину для вешалок. В дальнем левом углу висела одежда с предыдущего места работы Келли – две синие юбки и две пары изящных черных брюк. Здесь же были блузки с длинными рукавами и два пиджака, в которых девушка ходила в свой предыдущий офис. То, что эти вещи все еще висели в шкафу, говорило о том, что молодая женщина надеялась изменить свою жизнь. Затем шли пушистые пижамы и платье. Ким легко представила себе, как Келли, уютно устроившись на кровати, читает сказку четырехлетней Линди. Рядом располагались кроссовки, джемперы и джинсы. И, наконец, с правой стороны на перекладине висела еще одна короткая юбка и три топа, похожих на тот, который Ким видела на мертвом теле. – Что ты сказала? – переспросил Брайант. – Вся жизнь на одной перекладине. Стоун подумала, возвращаясь к кровати и заглядывая под нее, что Келли была хорошей девочкой. Под кроватью она увидела лишь несколько пар обуви и пару сумочек. Ким подняла матрас и нашла под ним небольшую книжку. Она взяла ее и пролистала. Это была записная книжка, предназначенная для записи хозяйственных расходов. В начале книжки стояла сумма в 1000 фунтов, записанная как исходящий остаток. Цифра почти в две тысячи была указана как проценты по кредиту. Стоун присела на край кровати и просмотрела суммы и даты. В первый месяц еженедельно вносились суммы от восьмидесяти до ста фунтов. После того как сумма указывалась слева, она вычиталась из общей суммы справа. Ким продолжила изучение книжки и заметила, что шесть месяцев назад еженедельные взносы увеличились в среднем до двухсот фунтов. Детектив быстро подсчитала, что девушка уже выплатила 2750 фунтов, а ее задолженность составляла еще больше восьмисот фунтов. Стоун присвистнула. Ничего себе процентики… Келли Роу была должна кому-то уйму денег, и Ким хорошо представляла себе, кому именно. Глава 13 – Пока ничего, – сказал Доусон, положив трубку после разговора со службой социальной опеки. – Они обзвонили врачей, практикующих малую хирургию, а также стационары одного дня, но надежды мало. Обычно это работает лишь если младенец только что родился. Сам найденыш еще в больнице – его обследуют, но на теле нет ни синяков, ни повреждений. – И никаких полезных следов, – добавила Стейси. С этим Доусон согласился. Ребенок выглядел упитанным, здоровым и ухоженным. Вплоть до того момента, как его бросили перед полицейским участком в морозную ночь. И от этого факта никуда не денешься. Сержант рассматривал каждую женщину на записи камеры с бензозаправки, расположенной в миле от полицейского участка. Ребенок мог принадлежать любой из них. Она может быть любого возраста, комплекции и относиться к любой социальной группе. Работающей или не работающей. И Кевин не понимал, как им удастся сузить круг подозреваемых. Он услышал, как Стейси громко вздохнула, и в этот момент зазвонил его телефон. – Говорите, – ответил сержант, увидев, что звонят из участка. – Доусон? – Привет, Фил. Что случилось? – спросил Кевин дежурного сержанта. – Ты где? – в свою очередь спросил тот. – Мы в Седжли, проверяем… – Сейчас это не важно, – прервал его Фил. – Где бы вы ни были, вы нужны мне здесь и прямо сейчас. – А это не может подождать? – Доусон, мне надо, чтобы ты немедленно вернулся в участок. У меня здесь три бабы, которые несут какой-то вздор по поводу брошенного ребенка. – Ну так запиши их показания, и мы… – Доусон нахмурился.