– Вы не целитесь, сразу револьвер подняли, и выстрел. – Правильно! Времени целиться в бою не будет. Нужно сразу попадать. Глазами цель видишь, и этого достаточно. – Это я поняла. – Из какого оружия стрелять – все равно. Будешь цель ВИДЕТЬ, из любого попадешь. – Так я вроде и так вижу. – Видеть, как ты смотришь, и ВИДЕТЬ ее как ЦЕЛЬ – две разные вещи. Это понимать надо, Котенок. Понимать и чувствовать. – Я постараюсь, дядя Саша. – Этим жить надо, Котенок. «Двойка» по жизни бывает первая, она же и последняя. Вышла в бой, чувства забудь. Все эмоции – побоку. Сможешь? – Смогу. – Не ошибись, Котенок. Времени у нас мало, а я еще много с тобой сделать должен успеть. Как у радистки, у тебя шансов уцелеть в этой войне минимум. Ты из котенка тигром стать должна, тогда и выживешь. – Как это так? – Вернешься ты с задания, думаешь, тебя чему-то особенному учить станут? – Отдохну и… – И снова через фронт. – Так война же. – Война, Котенок, головы не отменяет. Совсем наоборот. Так что пока ты САМА по себе не будешь представлять серьезной ценности, никто о тебе и думать не будет. Будешь ты – одна из многих. А я хочу, чтобы ты была одна из очень немногих. – Зачем? – А затем, что тогда и ценить тебя будут куда больше, чем ты сейчас стоишь. И отношение к тебе будет куда как более серьезное. Соответственно и шансы выжить у тебя будут больше, чем у всех окружающих. – Так нехорошо же это… – Чем это вдруг? Вот представь – два бойца. Один весь из себя серый. Ну, бежит он где-то в общей цепи, стреляет куда-то вместе со всеми – кто его видит? И кому интересно, что он там про себя думает? И второй. Тот скачет ловко, враг в него не попадает, стреляет точно. Один выстрел – один фриц. Такой боец любому командиру ценен. Дырку им затыкать не будут, еще и поставят туда, где от него больше пользы будет. А значит, и жизнь у него будет более интересная. – Так тот, первый, не виноват, что он такой серый. Его учили так… – Ага, значит, признаешь мою правоту? – Ну, так это ж и так ясно. – Ясно. Да не всем. Хочет этот, серый, по-другому жизнь свою устроить – пусть ищет шанс. Не хочет – флаг ему в руки! – В смысле – флаг? – Флаг ему в руки, барабан на шею, поезд навстречу и медаль – на гроб. – ??? – Это у нас присказка такая была. Мол, если ты сам по жизни – лопух, то туда тебе и дорога. Хоть какая-то польза в этом случае будет. Так что – учись, пока возможность есть. – Я стараюсь… – Не всему я тебя, может, выучить успею, времени у нас немного. Поэтому – запомни. Бегать, прыгать и стрелять – хорошо, но это – не главное. – А что тогда – главное? – Думать. Учись думать, Котенок. Соображать. Будешь думать не как все, не стандартно – всегда будешь на шаг впереди врага идти. Всегда ищи – каким непривычным путем пройти там, где тебя не ждут. Самое страшное в бою – это стереотип мышления. – Стерео…? – Шаблон. Действия по шаблону. Потому что так принято, так привычнее и понятнее. Если твоих действий противник предсказать не сможет, то и ждать тебя не будет там, где ты выйдешь. И выстрелишь ты первая, и ударишь – и уйдешь живой. В общем, к обеду мы оба изрядно подустали. Поэтому обеденную порцию умяли за обе щеки. – Котенок, проведи ревизию. Что у нас там с продуктами? Нам к тайнику твоему когда идти надо? – Завтра. А чего вы меня, дядя Саша, все время Котенком зовете? У меня имя есть. – Ты не обижайся, но уж больно ты на него похожа. У меня, у дочери средней, такой вот живет. Пушистый, и глаза у него все время удивленные такие. Прямо как у тебя. – Сибирский? – Нет. Шотландский вислоухий, – и я постарался изобразить на снегу кошачью морду. Вышло не очень, но Марину впечатлило. – Шотландский? Это откуда такой? – Вообще из Англии. Там эту породу вывели. Но ей из Москвы привезли. – Так вы в Москве живете? – Жил. А сейчас даже и не знаю, где придется дальше-то жить. Ладно, об этом думать будем после, когда отсюда уйдем. Так что у нас там с продуктами? – Если так и дальше есть будем, то дня на три еще точно хватит. – Ну, а больше и не надо. На дорогу выйдем, немцев попросим – поделятся. Марина передернула плечами. Видимо, представила себе эту сцену. – Так. Полчаса отдых. После опять учиться будем. Твоих бы учителей – мордой бы и об забор. Кого только в поле выпускают! – Так я же радист. – Да хоть санитарка! В разведку пришла – должна ВСЕ уметь. Ладно, дай срок, натаскаю я тебя, чтоб хоть самому не краснеть! После вечерних занятий ноги (да заодно и руки) гудели уже весьма основательно. Маринка оказалась сообразительной девочкой, на лету, конечно, не хватала, но все же… Эх, мне бы ее на месяцок – погонять всерьез, глядишь – и вышло бы что-то приличное. Но и так уже лучше, чем раньше. Ужин показался необычно вкусным – Маринка постаралась. Даже нарвала какой-то травы и, мелко порезав, добавила ее в тушенку. Кстати – предпоследняя банка осталась, пора уже на промысел. – Молодец, Котенок! Так готовить будешь – заздоровеем немерено! – Шутите вы… – Нет, правду говорю. У меня вон одна из дочек тоже из простых вроде вещей так очень даже вкусно приготовить может. Времени только вот не всегда хватает на готовку. – Дядя Саша… – Да, Котенок? – Расскажите, как это все у вас там происходит? Как люди живут? Что вокруг творится? – По-разному. Кто-то очень даже и неплохо себя чувствует, кому-то кисло пришлось. Эх! Неохота мне сейчас обо всем этом вспоминать! Расслабну, разомлею, как кот на солнышке, тут и до беды недалеко. – Ну все-таки? – Вот линию фронта перейдем, дадут нам пару дней на поправку, тогда и поговорим. Ты лучше про себя расскажи. – А что ж я такого рассказать могу? – Да что есть – то и говори. Ты ж вот не сразу на свет с рацией и в маскхалате появилась-то? Маринка прыснула, видимо представив себе эту картину. – Ну, вы и скажете! Я из Пулково, это под Ленинградом, знаете? – Слыхал. Бывать не приходилось, но название знакомое. В самом-то городе я часто бывал, а вот в Пулково – не приходилось как-то. – Нас в семье двое было. Я и брат мой младший, Вовка. Я только перед войной семилетку закончила и в радиотехническое училище поступила. – Понятно, почему тебя радистом взяли. – Так и не сразу! У нас много кто заявления писал, а взяли только десять человек! Я и не попала в первую партию… Потом уже еще один командир приехал и с каждым говорил. Вот тогда мне и повезло.