— Повидаться с миссис К.‐М.? — Напротив. Повидаться с мисс Санскрит. Она теперь персона куда более важная. 3 В посольстве Аллейн с Санскритами не сталкивался. С ними имел дело инспектор Фокс, который выяснил у них, как и у прочих гостей, даже близко не подходивших к шатру, имена и адреса, поставил в гостевом списке галочку и отпустил обоих восвояси. Поэтому Аллейн думал, что мисс Санскрит не узнает его; впрочем, если и узнает, то вряд ли сочтет чем-то отличным от сотни других гостей. Он шел по Каприкорн-Мьюз, мимо «Неаполя», цветочного магазина и гаражей. Вечер был тепл, ароматы кофе, еды, гвоздик и красных роз витали в воздухе; в базилике по какой-то причине звонили колокола. Бывшая конюшня, ныне преобразованная в мастерскую по изготовлению глиняных свиней, находилась в самом конце Мьюз, там, где эта улочка упирается в проход к Баронсгейт. Стояла она фасадом к Мьюз и была видна с любой ее точки. Приближаясь к конюшне, Аллейн мысленно представлял, как он сейчас увидит переступающих потных лошадей и расторопных конюхов, вдохнет едкий аммиачный запах, услышит грохот диккенсовских колес. Голуби, кружившие над ним, попеременно опускаясь на булыжную мостовую, придавали этим фантазиям некоторое правдоподобие. Впрочем, приблизившись, он увидел всего лишь несусветную вывеску: «К. и Кс. Санскриты. Свиньи». А в глубине конюшни, в подобии алькова на дальнем ее конце, различил красноватое мерцание, свидетельствующее о наличии печи для обжига, и смутную тушу нависшей над ней мисс Санскрит. Аллейн сделал вид, будто намеревался свернуть в проулок, но передумал и остановился, чтобы разглядеть сквозь окно выстроившиеся на ближних к нему полках произведения гончарного искусства. Особо злодейского вида свинья с незабудками на боках, набычась, уставилась на него, напоминая саму мисс Санскрит, повернувшую в сумраке голову и, похоже, тоже на него смотревшую. Аллейн открыл дверь и вошел. — Добрый вечер, — сказал он. Тяжело поднявшись, тучная дама заковыляла к нему, выползая из алькова, точно динозавр из своего логова, подумал Аллейн. — Простите, — начал он с таким видом, будто его только что осенило, — не могли бы вы мне помочь? Я ищу кого-нибудь, кто мог бы изготовить маленькие керамические значки. Эмблемы клуба, который мы сейчас организуем. — Мы не принимаем заказов, — удивительно глубоким голосом пророкотала мисс Санскрит. — Да? Жаль. В таком случае, — не отступал Аллейн, — мне остается сделать то, ради чего я зашел, и купить одну из ваших свиней. Мне нужен стопор для двери. Глиняных кошек у вас, наверное, нет? С цветочками или без цветочков, мне все равно. — Есть одна. На нижней полке. Я их больше не делаю. Кошка и впрямь оказалась только одна: злющая, тощая, сидящая черная кошка с голубыми глазами и лютиками на ляжках. Аллейн купил ее. Кошка оказалась претяжелая и стоила пять фунтов. — Просто великолепно! — тарахтел он, пока мисс Санскрит жирными белыми руками сооружала неуклюжий сверток. — Я ее кошке и подарю. Она живет в доме номер один по Каприкорн-Уок и похожа на эту как две капли воды. Только у нее еще кончик хвоста белый. Интересно, как она отнесется к подарку? Мисс Санскрит молча продолжала заворачивать покупку. А Аллейн вовсю балабонил: — Такая забавница эта кошка. Ведет себя совсем как собака. То и дело что-то приносит. Хотя вообще-то она не из вороватых. Мисс Санскрит повернулась к покупателю спиной. Шелестела бумага. Аллейн ждал. Наконец «динозавриха» обернулась и протянула ему пакет. Глубоко сидящие глаза ее тускло поблескивали из-под свекольной челки. — Спасибо, — прогудела она. Аллейн взял пакет. — Вы, — извиняющимся тоном произнес он, — вряд ли сможете порекомендовать мне кого-то, кто взялся бы за изготовление эмблемы? Она совсем маленькая. Просто белая рыбка, кусающая себя за хвост. Примерно такого размера. В том, как свиноваятельница глядела на него, было что-то напомнившее, хоть и гротескно, разговор с миссис Чабб. То был диковатый взгляд зверя, чем-то встревоженного и насторожившегося. Аллейн хорошо его знал. Мысль о том, что эта махина того и гляди окружит себя облаком защитного запаха, показалась ему вовсе не фантастической. — Боюсь, — сказала она, — что ничем не могу вам помочь. Всего хорошего. Толстуха повернулась к нему огромной спиной и вперевалку пошла к алькову. — Мисс Санскрит! — окликнул ее Аллейн. Спина напряженно замерла. — По-моему, мы с вами были вчера на одном приеме. В посольстве Нгомбваны. — Вот как. — Гончарша не обернулась. — Вы, если не ошибаюсь, с братом пришли. И по-моему, я и вашего брата тоже видел — в Нгомбване, пару недель назад. Ответа не последовало. — Надо же, какое совпадение, — добавил Аллейн напоследок. — Всего доброго. Приближаясь к углу Каприкорн-Плэйс, он размышлял: «Не знаю, насколько удачной была эта идея. Она, разумеется, испугалась — насколько может испугаться такая медуза. Расскажет обо всем Большому Брату, и еще неизвестно, к каким они придут выводам. Что я набиваюсь в члены их клуба? В таком случае они переговорят с другими рыбками, дабы выяснить, что тем известно. Или же она, преисполнившись на мой счет самых дурных подозрений, немедля начнет обзванивать прочих членов кружка, чтобы предупредить их. В этом случае она скоро узнает, что я полицейский. Времени на это уйдет ровно столько, сколько потребуется миссис Кокбурн-Монфор, чтобы совладать с очередной истерикой. И в этом случае нам придется глядеть за ними в оба, чтобы она с Большим Братом не съехала ночью с квартиры. Готов поспорить, — думал Аллейн, подходя к дому № 19 по Каприкорн-Плэйс, — что в этой сомнительной квартирке отыщутся не одни только глиняные свиньи. Интересно, братец совсем забросил наркотики? Это стоит проверить. Ну вот и пришли». Дом № 19 походил на дом мистера Уипплстоуна, хоть и был побольше. Впрочем, цветочные ящики под окнами относились к более заурядной разновидности: в них росла герань. Переходя улицу, Аллейн увидел за геранями физиономию миссис Кокбурн-Монфор, выглядевшую сегодня куда более помятой и взиравшую на него с выражением ужаса. Физиономия мгновенно исчезла. Ему пришлось трижды нажать кнопку звонка, прежде чем полковник открыл дверь, из которой волной хлынул запах джина. На миг Аллейн подумал, как и при визите к миссис Чабб, что дверь захлопнется перед его носом. В доме кто-то говорил по телефону. — Да? — сказал полковник. — Если я не очень некстати, мне хотелось бы сказать несколько слов миссис Кокбурн-Монфор. — Боюсь, не получится. Ей не по себе. Лежит в постели. — Какая жалость. В таком случае придется поговорить с вами, если вы меня впустите. — Мне сейчас неудобно. Да нам и нечего добавить к тому, что мы рассказали ночью. — Возможно, полковник, вы предпочитаете приехать в Ярд? Мы не задержим вас надолго. Полковник, уставясь красными глазами в пространство, помолчал и затем неохотно выдавил: — Черт! Ну ладно, входите. — Большое спасибо. — Аллейн чинно вступил за полковником в холл с лестницей наверх и двумя дверьми, ближняя из которых была распахнута. Из-за нее доносился приглушенный, но определенно принадлежащий миссис Кокбурн-Монфор голос. — Ксении, — говорила она. — Уверяю тебя. Постой. Погоди. Я перезвоню. — Не в эту дверь, в следующую, — попытался остановить Аллейна полковник, но безуспешно. На миссис Кокбурн-Монфор был современный вариант наряда, который мать Аллейна называла «платьем для чаепития»: замысловатое облачение, накинутое, как подумалось Аллейну, прямо поверх пижамы. Волосы подколола, но так небрежно, что они казались растрепанными в большей мере, чем если б она оставила их в покое. Примерно то же можно было сказать о лице миссис Кокбурн-Монфор. Увидев Аллейна, дама слегка всплеснула руками, словно отгоняя от носа муху, отступила на шаг и тут заметила в дверях мужа. — Зачем ты спустилась, Крисси? — спросил тот. — Ты же хотела остаться в постели. — Я… у меня кончились сигареты. — Миссис Кокбурн-Монфор ткнула колеблющимся пальцем в Аллейна. — Снова вы! — воскликнула она с пугающим покушением на игривость. — Боюсь, что так. Простите, что врываюсь без предупреждения, но у меня появилось к вам один-два вопроса. Дама взъерошила пальцами волосы. — Я в таком виде, просто ужас! Что вы обо мне подумаете! — Шла бы ты лучше в кровать, — грубо перебил жену полковник. — Пойдем! Я тебя провожу. «Она подала знак, — подумал Аллейн, — этому я помешать не мог». — Я только приведу себя немного в порядок, — промурлыкала Крисси. — Вот что я сделаю. «А теперь, — думал Аллейн, — она скажет ему, что звонила Санскритихе. Если, конечно, она звонила Санскритихе, а я готов на последнюю рубашку поспорить, что именно ей. Они сговариваются о том, что мне следует рассказывать». Наверху хлопнула дверь. Аллейн оглядел гостиную. Наполовину традиционная, наполовину «современная». Стены окрашены в разные цвета, «модный» орнамент, один-два коллажа и мобиль прискорбным образом соседствовали с пуфиками, жеманными акварелями и военными фотографиями полковника, на одной из которых он в шортах и тропическом шлеме красовался перед нгомбванским воинством. Стоящий на дамском столике телефон вдруг затренькал. Аллейн мгновенно оказался рядом. Подняв трубку, он услышал, как набирается номер. Затем гудки. После довольно долгой паузы приглушенный голос сказал: — Да? — Это ты, Ксеноклея? — спросил полковник. — Крисси звонила тебе минуту назад, верно? Ну так вот. Он здесь. — Будьте поосторожнее. Санскритиха, как пить дать. — Конечно. Я только хотел предупредить. — Вы пили?