— Не обязательно. — Хорошо, Пэт, я переговорю с ней. Выхожу сейчас. Робин повесила трубку, положила папку Грумера обратно в ящик стола и направилась в приемную. На диване напротив стола Пэт сидела молодая женщина с растрепанными каштановыми волосами до плеч. Робина сразу поразили несколько странностей во внешности женщины. Общее впечатление от нее было неряшливым, даже грубым: на ней были старые ботинки, которые нуждались в починке, небрежная подводка для глаз, выглядевшая так, будто ее нанесли накануне, и рубашка с такими глубокими складками, как будто она спала в ней. Однако, если только это не была подделка, сумочка Yves Saint Laurent, лежащая на диване рядом с ней, стоила более тысячи фунтов, а ее длинное черное шерстяное пальто выглядело новым и качественным. Увидев Робин, женщина затаила дыхание и, прежде чем Робин успела что-то сказать, сказала: — Пожалуйста, не выгоняйте — Хорошо, проходите. Пэт, не могла бы ты сказать Страйку, что я могу пойти в Гейтсхед? — Хм, — сказала Пэт. — Лично я бы отказалась. Робин отступила назад, чтобы позволить молодой женщине пройти во внутренний кабинет, затем одними губами сказала Пэт: «Двадцать минут». Закрывая внутреннюю дверь кабинета, Робин заметила, что волосы женщины на затылке были немного спутаны, как будто их не расчесывали несколько дней, но на ярлыке, торчащем из-под пальто, было написано, что оно от Alexander McQueen. — Это был какой-то код? — сказала она, поворачиваясь к Робин. — Этот разговор о Гейтсхеде? — Нет, конечно, — солгала Робин с ободряющей улыбкой. — Присаживайтесь. Робин села за письменный стол, а женщина, выглядевшая примерно ее возраста, села на стул напротив нее. Несмотря на нечесаные волосы, плохо наложенный макияж и прищуренные глаза, она была по-своему привлекательна. Ее квадратное лицо было бледным, рот большим, а глаза поразительного янтарного оттенка. Судя по ее акценту, она родилась в Лондоне. Робин заметила маленькую расплывчатую татуировку на одном из суставов пальцев женщины: черное сердце, которое выглядело так, как будто она сама его нарисовала. Ее ногти были обкусаны до мяса, а указательный и средний пальцы правой руки были в желтых пятнах. В общем, незнакомка производила впечатление неудачливого человека, который только что сбежал из дома богатой женщины, украв на ходу ее пальто и сумку. — Я не могу курить? — она сказала. — Боюсь, что нет, мы не курим… — Все в порядке, — сказала женщина. — У меня есть жвачка. Она порылась в своей сумочке, сначала вытащив коричневую картонную папку, полную бумаг. Пока она пыталась вытащить из упаковки кусочек жвачки, балансируя сумкой на колене и удерживая папку, бумаги выскользнули и рассыпались по полу. Судя по тому, что могла видеть Робин, это была смесь распечатанных твитов и рукописных заметок. — Черт, извините, — задыхаясь, сказала женщина, подбирая упавшие бумаги и запихивая их обратно в папку. Засунув еее обратно в сумку и засунув в рот кусочек жвачки, она снова села прямо, теперь еще более взлохмаченная, ее пальто было небрежно завернуто вокруг нее, а сумку она, защищаясь, сжимала на коленях, как будто это был домашний питомец, который мог убежать. — Вы Робин Эллакотт, верно? — Да, — сказала Робин. — Я на вас надеялась, я читала о вас в газете, — сказала женщина. Робин была удивлена. Клиенты обычно хотели Страйка. — Меня зовут Эди Ледвелл. Та женщина снаружи сказала, что у вас больше нет места для клиентов… — Боюсь, это… — Я знала, что вы, должно быть, очень востребованы, но… я могу заплатить, — сказала она, и в ее голосе звучал странный оттенок удивления. — Я действительно могу заплатить, я могу себе это позволить, и я… если честно, я в отчаянии. — Боюсь, мы очень заняты, — начала Робин. — У нас есть очередь. — Пожалуйста, могу я просто рассказать вам, о чем идет речь? Могу я просто сделать это? Пожалуйста? А потом, может быть, даже если вы не можете… на самом деле сделать это, вы можете дать мне совет, как… или подсказать кого-то, кто мог бы помочь? Пожалуйста? — Хорошо, — сказала Робин, чье любопытство разгорелось. — Хорошо, итак, вы слышали о “Чернильно-черном сердце”? — Э-э… да, — удивилась Робин. Ее кузина Кэти упомянула об этом мультфильме однажды вечером за ужином в Церматте. Кэти смотрела “Чернильно-черное сердце”, находясь в декретном отпуске, и была очарована им, хотя и не знала, смешной он или просто странный. — Он есть на Netflix, не так ли? Я никогда его не смотрела. — Ладно, это не имеет значения, — сказала Эди. — Суть в том, что я создала его в соавторстве с моим бывшим парнем, и он пользуется успехом, или что-то в этом роде — Эди звучала странно напряженно, когда она произносила это слово — И, возможно, будет заключен контракт на съемки, но это имеет значение только потому, что… ну, это не имеет отношения к тому, что мне нужно расследовать, но мне просто нужно, чтобы вы знали, что я могу заплатить. Прежде чем Робин успела что-то сказать, посыпались новые слова. — Итак, два фаната нашего мультфильма, это было несколько лет назад — я полагаю, вы могли бы назвать их фанатами, в начале, во всяком случае — эти два фаната создали онлайн-игру, основанную на наших персонажах. — Никто не знает, кто те два человека, которые создали эту игру. Они называют себя Аноми и Морхауз. Аноми получает большую часть заслуг, и именно он имеет большое количество поклонников в Интернете. Некоторые люди говорят, что Аноми и Морхауз — это один и тот же человек, но я не знаю, правда ли это. В любом случае, Аноми, — она сделала глубокий вдох, — он — я уверена, что это “он” — сделал своей миссией… Она внезапно рассмеялась, но смех был совершенно лишен юмора: с таким же успехом она могла бы вскрикнуть от боли. — сделать мою жизнь настолько невыносимой, насколько он может. Это как — это каждый день — он никогда не отпускает, никогда не останавливается. Это началось, когда мы с Джошем давали интервью, и нас спросили, видели ли мы игру Аноми и понравилась ли она нам. И — это трудно объяснить — в мультфильме есть персонаж по имени Дрек, верно? На самом деле я бы очень хотела, чтобы в мультфильме не было персонажа по имени Дрек, но сейчас уже слишком поздно об этом говорить. Так вот, в нашем мультфильме Дрек заставляет других персонажей играть в игру, он постоянно придумывает новые правила, и это всегда заканчивается плохо для всех, кроме Дрека. Его игра на самом деле вовсе не игра, в ней нет логики, он просто дурачится с другими персонажами. В интервью нас спросили, видели ли мы игру Аноми и Морхауза, и я ответила, что да, но что игра в нашем мультфильме — это не совсем игра. Это скорее метафора — простите, это, наверное, звучит так глупо, но именно с этого все и началось, когда я сказала, что игра Аноми на самом деле не такая же, как игра Дрека в мультфильме. В любом случае, Аноми пришел в ярость, когда интервью появилось в Интернете. Он начал нападать на меня без остановки. Он сказал, что они взяли все правила своей игры прямо из правил Дрека, так какого хрена я делала, утверждая, что это неточно? И многие фанаты согласились с ним, сказав, что я бросаю тень на игру, потому что она была бесплатной, и я хотела закрыть ее, чтобы сделать официальную игру Drek и заработать на ней. Я думала, что это пройдет, но становилось все хуже и хуже. Вы не представляете — это переросло в нечто большее — Аноми разместил в Интернете фотографию моей квартиры. Он убедил людей, что я работала проституткой, когда была на мели. Он прислал мне фотографии моей мертвой матери, утверждая, что я солгала о ее смерти. И фэндом верит всему этому, и они нападают на меня за то, чего я никогда не делала, не говорила, за то, во что я не верю. Но он также знает обо мне правду, то, что не должен знать. В прошлом году, — сказала Эди, и Робин увидел, как дрожат ее пальцы на ручках дорогой сумки, — я пыталась покончить с собой. — Я так… — начала Робин, но Эди сделала жест нетерпения: она явно не хотела сочувствия. — Почти никто не знал, что я это сделала, но Аноми узнал об этом до того, как появились новости; он даже знал, в какой больнице я лежала. Он написал об этом в Твиттере, сказав, что все это было подстроено, чтобы заставить фанатов пожалеть меня. — В общем, в прошлое воскресенье, — сказала Эди, ее голос теперь дрожал, — Джош — он тот парень, с которым я создала “Чернильно-черное сердце” — как я уже сказала, мы были… мы были вместе, но мы расстались, но мы все еще делаем мультфильм вместе — Джош позвонил мне и сказал, что ходят слухи, что я Аноми, что я нападаю на себя в Интернете и придумываю ложь о себе, все ради внимания и сочувствия. Я спросила: “Кто это говорит?”, а он не сказал мне, он просто сказал: “Это то, что я слышу. И он сказал, что хочет, чтобы я прямо сказал ему, что это неправда”. — Я сказала: “Как ты можешь даже на секунду подумать, что это может быть правдой?”. Голос Эди повысился до крика. — Я бросила трубку, но он позвонил снова, и мы снова поругались, и прошло две недели или около того, а он все еще верит в это, и я не могу его убедить… В дверь постучали. — Да? — спросила Робин. — Кто-нибудь хочет кофе? — сказала Пэт, приоткрывая дверь и взглядом показывая Робинн на Эди. Робин знала, что Пэт хочет убедиться, что все в порядке, услышав повышенный голос Эди. — Я в порядке, спасибо, Пэт, — сказала Робин. — Эди? — Я — нет, спасибо, — сказала Эди, и Пэт снова закрыла дверь. — Позавчера, — продолжила Эди, — мы с Джошем снова говорили по телефону, и на этот раз он сказал, что у него есть досье “доказательств” — Эди набросала кавычки в воздухе — “доказывающих, что я действительно Аноми”. — Это…? — начал Робин, указывая на сумку на коленях у Эди, в которой лежала картонная папка. — Нет, это всего лишь то, что Аноми написал мне в твиттере — я не думаю, что это предполагаемое гребаное досье Джоша вообще существует. Я сказала ему: «Откуда это взялось?» И он мне не сказал. Он был под кайфом, — сказала Эди, — он курит много травки. Я снова повесила трубку. Вчера я весь день просто ходила взад-вперед и… Какие у него, блядь, доказательства, доказывающие, что я Аноми? Это просто чертовски нелепо! Ее голос снова повысился и надломился. Слезы теперь вылились из янтаря глаза; вытирая их, Эди размазала подводку для глаз широкими серыми полосами по щекам и вискам. — Мой парень был на работе, и я просто… я чувствовала такое чертово отчаяние, и тогда я подумала: есть только один способ остановить это. Я должна доказать, кто такой Аноми. Потому что я думаю, что знаю. Его зовут Себ Монтгомери. Он учился в художественной школе с Джошем. Джоша выгнали, но они с Себом остались друзьями. Себ помог нам анимировать первые пару эпизодов Чернильно-черного сердца. Он хороший аниматор, но он нам не был нужен, когда мы пошли дальше, и я знаю, что он возмутился, когда у нас появилось много поклонников, и он обвинил меня. Это правда, что он мне никогда особенно не нравился, но я не заставляла Джоша бросить его, просто он нам больше не был нужен. Себ и Джош все еще друзья, и Джош расскажет кому угодно что угодно, у него нет никакого фильтра, особенно когда он в бешенстве или под кайфом, что в большинстве случаев так и есть, и именно так Себ узнает все личные вещи, которые Аноми знает обо мне, но что доказывает, что это Себ, — сказала Эди, с побелевшими костяшками пальцев на ручке сумки, — это Аноми знает то, что я рассказала только Себу. Видишь ли, вот этот другой персонаж мультфильма…» Хотя Робин искренне сочувствовала незваному гостю, она осторожно взглянула на часы. Минуты шли незаметно, а Робин нужно было посмотреть квартиру в Эктоне. — … по имени Папервайт, она призрак, и она тоже доставила кучу гребаных неприятностей — но это помимо… важно то, что однажды ночью в пабе я сказала Себу, что взяла за основу черты персонажа Папервайт на основе моей бывшей соседки. А месяц назад Аноми написал это в Твиттере, назвав соседку по квартире. Я позвонила Себу. Я сказала ему: «Кому ты рассказал о Папервайт и Шерис?» И он притворился, что даже не помнит, как я ему говорила. Он врет. Я знаю. Аноми Себ, я знаю, и мне нужно это доказать, я должна, я не могу так продолжать. —Шесть месяцев назад, — настаивала Эди, когда Робин открыла рот, чтобы снова прервать ее, — я сама присоединилась к игре, чтобы посмотреть на нее изнутри. Это выглядит красиво; тот, кто ее анимировал, определенно талантлив, но это не так хорошо, как настоящая игра — это больше похоже на анимированный чат. Насколько я вижу, куча фанатов заходит туда просто для того, чтобы очернить меня. Я пыталась расспросить других игроков, кто такой Аноми и знают ли они что-нибудь о нем. Кто-то, должно быть, сказал ему, что я задаю слишком много вопросов, потому что меня забанили. —Я почти не спала прошлой ночью, а сегодня утром проснулась и подумала: надо что-то с этим делать, потому что я не могу так продолжать. Мне нужен профессиональный следователь, поэтому… — Эди, — сказал Робин, наконец перебивая ее, — я полностью понимаю, почему вы хотите узнать, кто такой Аноми, и я вам сочувствую, но… — Пожалуйста, — сказала Эди, которая, казалось, сжалась в своем громоздком пальто от тона Робин. — Помогите мне, пожалуйста. Сейчас я заплачу чем угодно. — Мы не делаем такую работу, которая может понадобиться здесь, — честно закончила Робин. — Я думаю, вам нужен кто-то, кто специализируется на киберрасследовании, чего мы никогда не делали. И у нас нет… —Вы не представляете, каково это, гадать, кто это, гадать, кто меня так ненавидит. То, как он говорит… ему нравится Джош, но он ненавидит меня. Я думаю, что он считает себя истинным — я не знаю — я думаю, что он считает, что должен полностью контролировать Чернильно— черное сердце, решать сюжеты и оговариваться с кинокомпанией и озвучивать всех актеров озвучки — так он и продолжает, как будто он должен быть главным, а я просто какой-то неудобный… какой-то неудобный паразит, который случайно привязался к тому, что он любит. — Послушайте, — мягко сказал Робин, — я назову вам еще два агентства, которые могли бы вам помочь, потому что я не думаю, что мы вам подходим. — Робин записала имена для Эди и передала ей записку. — Спасибо, — сказала Эди тихим голосом, и бумага задрожала, когда она взглянула на названия агентств, которые ей дала Робин. — Я бы хотела… я бы хотела, чтобы это была ты, но, полагаю, если ты не можешь… — Она сунула лист бумаги в свою сумку, и Робин подавила желание сказать ей, чтобы она не потеряла его, что казалось очень вероятным. Заметив, что Робин смотрит на сумку, Эди слегка подняла ее с колен. — Она у меня всего месяц, — сказала она и, повернув, показала Робину несколько черных пятен на темно-красной коже. – Моя ручка взорвалась. Я не умею пользоваться красивыми вещами. Я купила ее, потому что сказала себе, что заслужила, потому что мы добились успеха… Ха-ха-ха, — с горечью сказала она. — Большой жирный успех. Она поднялась на ноги, сжимая сумку, и Робин тоже поднялась. Резкий офисный свет подчеркивал бледность Эди, и когда Робин подошла к ней, чтобы открыть дверь, она поняла, что то, что она приняла за грязь или косметику на шее Эди, на самом деле было кровоподтеком.