— Нет, — сказал Страйк. Наступило долгое молчание. Целую минуту Шарлотта смотрела на него, и она показалась ему ужасно знакомой, смертельно желанной и совершенно раздражающей. — Хорошо, дорогой, — сказала она отрывистым голосом, наклонилась, чтобы поднять сумочку, и снова поднялась на ноги. Не забывай об этом разговоре, когда будешь пытаться свалить на меня то, что произойдет дальше. Я просила тебя помочь мне остановить это. Ты отказался. Она разгладила кашемировое платье. Ему стало интересно, сколько времени она потратила на то, чтобы решить, что надеть для встречи с ним. Ее скромный стиль, часто восхваляемый модными журналами, был, как он знал, результатом тщательного обдумывания. Теперь она, как обычно, ждала, пока он откроет ей дверь; как часто она, утверждавшая, что презирает среду, в которой родилась, вдруг решала, что ей нужны манеры старого мира от парня, который большую часть своей ранней жизни провел в убожестве? Страйк с силой распахнул дверь. Когда она проходила мимо него, он почувствовал запах “Шалимара”, и ему стало противно от того, что он его узнал. Робин, читавшая распечатанный ранее документ, подняла глаза. Ее голубое платье, которое ей нравилось, казалось ей посудной тряпкой по сравнению с качеством одежды Шарлотты: каждая вещь, которую носила Шарлотта, как знала Робин, нуждалась в специальной чистке. — Коротко, но мило, — сказала Шарлотта, улыбаясь Робин. — Приятно наконец-то встретиться с вами как следует. Думаю, мы уже пару раз разговаривали по телефону. — Да, — сказала Робин, зная, что на заднем плане на нее зыркает Страйк, но постаралась вежливо улыбнуться. — Забавно, — сказала Шарлотта, рассматривая Робин, наклонив голову на одну сторону, — вы немного похожи на Мэдлин. — На кого, простите? — сказала Робин. На девушку Корма, — сказала Шарлотта, оглядываясь на Страйка, ее улыбка была ангельской. — Разве вы с ней не знакомы? Мэделин Курсон-Майлз. Она просто прелесть. Дизайнер ювелирных изделий. Я только что поработала моделью для ее новой кампании. Ну, пока, Корм. Береги себя. Шок выплеснулся из мозга Робин, заморозив ее внутренности. Она отвернулась от Страйка, делая вид, что проверяет принтер, хотя прекрасно знала, что все, что она хотела распечатать, уже у нее в руках. Дверь закрылась за Шарлоттой. — Много о себе возомнила, вот эта, — фыркнула Пэт, возвращаясь к печатанию. — Она не психически неуравновешенная, Пэт, — сказала Робин, стараясь говорить непринужденно, даже весело. Она слышала, как Страйк вернулся во внутренний кабинет. — Не Гейтсхед. — Она такая, — сказала офис-менеджер низким кваканьем, которое перешло в шепот. — Я читала газеты. — Ну что, будем догонять Аноми? — спросил Страйк от стола партнеров, где он наконец-то сел. — Это будет быстро, — сказала Робин, стараясь говорить исключительно по-деловому. — Я встречаюсь с Илсой, чтобы выпить и поужинать позже. Времени было более чем достаточно, чтобы добраться до Боба Рикарда, но Робин вдруг ощутила желание как можно скорее убраться подальше от Страйка. Холодное, липкое внутреннее чувство не проходило, а вместе с ним и небольшие толчки, которые, как она боялась, предвещали состояние, в котором она не сможет притвориться равнодушной к только что услышанным новостям. — Я распечатала это для тебя, — сказала она, проходя в кабинет. Ты хотел получить информацию о блоге Перо Правосудия. Это все, что у меня есть на данный момент. У Страйка отвисла челюсть, и он выглядел разъяренным. Робин черпала мужество в том, что он не притворялся, что визит Шарлотты его не затронул. — Ты не говорил мне, что встречаешься с кем-то, — сказала она и услышала искусственно непринужденную нотку в собственном голосе. Но разве они не должны были быть друзьями? Лучшими друзьями? Страйк бросил мимолетный взгляд на Робин, затем перевел внимание на документ, который она только что передала ему. — Э-э… да. Так это… да, “Перо правосудия”? — Да, — сказала Робин. О, и еще я нашла в Интернете девушку, которая утверждает, что Эди Ледвелл украла все ее идеи для “Чернильно-черного сердца”. — Правда? — Да, — сказала Робин, все еще стоя перед ним в синем платье, которое Страйк помнил с “Ритца. Ее зовут Кеа Нивен. Я звонила Аллану Йоману насчет нее, но он сказал, что она не может быть Аноми, потому что Эди исключила ее. — Как она ее исключила? — спросил Страйк, все еще предпочитая просматривать записи по “Перу правосудия”, чем смотреть на Робин. — Он сказал, что Аноми был активна в игре в то время, когда у Кеа не было доступа к компьютеру или телефону. В любом случае, — сказала Робин, желание сбежать от Страйка становилось непреодолимым, — как я уже сказала, я встречаюсь с Илсой, чтобы выпить пораньше. ты же не возражаешь, если я сейчас уйду?. — Нет, нисколько, — сказал Страйк, которому так же хотелось остаться наедине со своими мыслями, как и Робин. Тогда до четверга, — сказала Робин, потому что по расписанию они не должны были встречаться до этого времени, и понесла свое потрясение обратно во внешний офис, где взяла пальто и сумку, с улыбкой попрощалась с Пэт и ушла. Страйк остался там, где она его оставила, с колотящимся сердцем, словно он только что вышел на боксерский ринг, и попытался заставить себя прочитать документ, который Робин только что вручила ему. Заметка о блоге “Перо правосудия” Анонимный блог “Перо Правосудия” был создан в январе 2012 года. Тот, кто за ним стоит, ведет блог в Твиттере под ником @penjustwrites. Его местонахождение скрыто. Фокус блога… Но он не мог сосредоточиться. Бросив бумаги на стол, он отдался во власть своей ярости на Шарлотту, которая была еще сильнее, чем ярость на самого себя. Он проигнорировал надвигающуюся опасность. Он знал, что Джейго нашел эту чертову обнаженку, и ничего не предпринял, потому что ему было удобно верить, что обкурившийся Валентин пугает его. Страйк чувствовал, что он был катастрофически самодоволен, как в отношении очень серьезной угрозы его бизнесу, так и — пора посмотреть фактам в лицо — в своей уверенности, что Робин никогда не должна узнать о Мэдлин. Шарлотта обладала сверхъестественной способностью читать эмоциональное состояние других людей — навык, отточенный необходимостью в семье, полной зависимостей и психических заболеваний. Ее сверхъестественная способность улавливать надежды и неуверенность, которые другие считали хорошо спрятанными, позволяла ей в равной степени очаровывать людей и ранить их. Кто-то мог бы предположить, что она просто действовала из чистой воли к разрушению, которая была одним из ее самых пугающих качеств, но Страйк знал лучше. Последнее сообщение, которое он получил от Шарлотты шесть месяцев назад, гласило: Не думаю, что когда-либо в своей жизни я испытывал такую зависть, как к этой девушке Робин. Он готов был поставить все свои деньги на кон, что Шарлотта почувствовала, что он пытается выместить влечение, которое испытывал к Робин, на Мэдлин, потому что она могла читать Страйка так же хорошо, как он мог читать ее. — Я ухожу, — крикнула Пэт из внешнего офиса. — Хороших выходных, — автоматически сказал Страйк. Он услышал, как она ушла, и тут же потянулся за сигаретой и пепельницей, которую держал в ящике стола. Глубоко затягиваясь свежей сигаретой “Бенсон и Хеджес”, он спрашивал себя, как он собирается решить проблему Джейго Росса и этой чертовой обнаженки, но его непокорные мысли вернулись к Робин, и он обнаружил, что делает то самое, чего избегал уже несколько месяцев: заново переживает тот глупый, опасный момент возле “Ритца” и впервые сталкивается с некоторыми неприятными истинами. Он не хотел, чтобы Робин узнала о Мэдлин, потому что какая-то маленькая часть его души продолжала надеяться, что он ошибся в том молчаливом “нет”, которое сказала ему Робин. В ее прошлом была травма, которая могла заставить ее автоматически вздрогнуть от неожиданного предложения. Что, если “нет”, которое он увидел, было простым рефлексом, или условным, или временным? В последнее время он думал, что она пытается показать ему, что ее не беспокоит, что его неуклюжий, пьяный поступок повторится. По его опыту, женщины находили способы дать мужчине понять, что дальнейшие ухаживания будут нежелательны. Она не стала холоднее, не избегала встреч один на один, не упоминала о новом парне, чтобы показать свою недоступность; она с энтузиазмом отнеслась к идее выпить с ним и спонтанно обняла его в пабе. Все это не показывало чувства отвращения или желания оттолкнуть его. Но если он не упустил свой шанс, что тогда? Легкого ответа не было. Оставались все те же старые аргументы против его попыток вывести отношения за рамки дружбы: они были деловыми партнерами, они проводили слишком много времени вместе, и если — когда — отношения с Робин пойдут наперекосяк, они унесут с собой все, все здание, которое они построили вместе и которое было единственной стабильной вещью в жизни Страйка. Но ему было очень трудно подавить чувство к Робин, которому он так и не дал названия. Правда заключалась в том, что он хотел, чтобы она оставалась одинокой, пока он разбирается в своих чувствах и желаниях. Теперь, благодаря Шарлотте, Робин могла считать себя вправе найти другого Мэтью, который предложит ей кольцо — она была из тех женщин, на которых мужчины хотят жениться, в этом Страйк не сомневался, — и тогда все развалится так же точно, как если бы они легли в постель и пожалели об этом, потому что в конце концов она уйдет из агентства, если не сразу, то в конце концов. Он был живым доказательством того, как трудно выполнять эту работу и иметь постоянные отношения. Но, конечно же, его собственная способность выполнять эту работу вскоре может быть отнята у него самого. Развод и борьба за опекунство между Шарлоттой и Джейго, с их родовым замком в Шотландии и раздробленной, фотогеничной и склонной к скандалам семьей Шарлотты, заполнили бы бесконечные колонки газетной бумаги, и если он не предпримет ничего, чтобы предотвратить это, имя и фотография Страйка тоже будут пестрить на этих страницах, в результате чего его единственным шансом продолжать выполнять работу, ради которой он пожертвовал столь многим, станет обширная операция на лице. В противном случае он превратится в директора, сидящего за столом, наблюдающего, как Робин и субподрядчики выполняют всю фактическую работу по расследованию, в то время как он с каждым годом становится все толще, обхаживая клиентов в офисе и следя за порядком в счетах. Страйк затушил наполовину выкуренную сигарету, взял мобильный и позвонил Деву Шаху, который ответил на втором звонке. — Как дела? — Где ты сейчас находишься? — На Ньюман-стрит, жду, когда Монтгомери уйдет с работы, — сказал Дев. Его девушка здесь с парой приятелей. Похоже, они собираются выпить где-нибудь в местном кафе. — Отлично, — сказал Страйк. Я хочу поговорить с тобой по-тихому. Дай мне знать, когда они доберутся до места назначения, и я присоединюсь к тебе. — Хорошо, — сказал Шах, и Страйк положил ттрубку. Глава 26 И я шел как бы отдельно от себя, когда мог стоять, И я жалел свое собственное сердце, как если бы я держал его в руке… Элизабет Баррет Браунинг Берта в переулке Ноги Робин вели себя совершенно нормально, пока она двигалась по Сохо, как будто они переносили нормальное человеческое существо, которое принадлежало физическому миру и не было наполнено оцепенением. Она узнала это чувство. Однажды у нее уже было такое чувство, после того как она нашла в своей спальне бриллиантовую сережку любовницы своего бывшего мужа. Ожидая возвращения Мэтью домой, она испытала именно это странное, внетелесное ощущение, во время которого она смотрела на комнату, в которой сидела, как бы с расстояния многих лет, зная, что никогда больше не будет там, и что однажды она оглянется на этот короткий отрезок времени как на поворотную точку в своей жизни. Я влюблена в него. Она слишком долго обманывала себя. Это не было дружбой или просто увлечением: вы же не чувствовали себя так, словно все ваши кишки прожгли сухим льдом, когда узнали, что ваш друг спит с кем-то новым. Но какой жестокий способ быть вынужденной посмотреть правде в глаза. Было бы гораздо легче, если бы осознание этого факта мягко подкралось к ней в золотистой дымке отеля Ритц, во время распития коктейлей, которые могли бы обезболить ее от шока, или во время созерцания клыкастой вершины Маттерхорна, где у нее было бы время и пространство, чтобы разобраться с правдой, с которой она предпочла бы не сталкиваться. Когда начались новые отношения Страйка? Как скоро после того момента на тротуаре возле “Ритца”? Потому что она не могла поверить, что он тогда встречался; как бы она ни злилась на него сейчас, он точно не обнимал ее и не лез целоваться, когда на заднем плане стояла подружка, ожидавшая его позже. В ее сумке зазвонил мобильный. Она не хотела, чтобы это был Страйк; она не думала, что сможет сейчас выдержать разговор с ним. К ее облегчению, это был незнакомый номер. Робин Эллакотт. — Привет, — сказал мужской голос. — Это Райан Мерфи. — Райан… — сказала Робин, не в силах сообразить, кто это. — Старший инспектор Мерфи. Я приходил к вам в офис по поводу Эди Лед… — О, — сказала Робин, — да, конечно. Извините.