— Хотите, я…? — предложила она. — О, спасибо, — жестко сказал Иниго, позволяя ей взять кружку и поставить ее обратно на стол. — Очень любезно. Страйк просматривал записи, которые дала ему Катя. Она не только составила список имен мелким, аккуратным, квадратным почерком, но и указала роль каждого человека в “Чернильно-черном сердце” и его точные отношения с Джошем или Эди, а также добавила известные контакты каждого человека, такие как “соседи по квартире, не знаю их имен” и “девушка по имени (кажется) Изобель. Там, где она их знала, она также добавляла адреса или места проживания. — Мы должны пригласить вас в агентство, миссис Апкотт, — сказал он. — Это именно то, что нам нужно. — О, я так рада — и, пожалуйста, зовите меня Катей, — сказала она, покраснев, и Робин стало немного жалко видеть ее удовольствие от похвалы. — Я действительно хочу помочь, чем смогу. Джош очень хочет выяснить, кем был Аноми. Я думаю, кроме всего прочего, он чувствует, что может… — ее голос снова повысился до писка, — он может как-то загладить вину перед Эди, — торопливо закончила она и снова прижала пачку салфеток к глазам. Страйк сложил список, который дала ему Катя, положил его во внутренний карман и сказал: — Что ж, это очень полезно. Спасибо. У нас есть несколько вопросов, если вы не возражаете? Можно ли делать заметки? — Да, конечно, — сказала Катя приглушенным голосом. — Возможно, мы могли бы начать с мыслей Джоша об Аноми? — сказал Страйк, открывая свой блокнот. — Были ли у него идеи о том, кто стоит за игрой, до того, как он решил, что это была Эди? — О боже, — сказала Катя, выглядя расстроенной. — Я боялась, что вы собираетесь спросить меня об этом. Страйк ждал, держа ручку наготове. — Не могли бы вы вернуть мне мой чай? — сказал Иниго негромко Робин. Она вернула ему кружку и с некоторой опаской наблюдала, как он трепетно подносит ее ко рту. — Ну… да, Джош однажды сказал мне, кем он считает Аноми, но тогда это звучало немного дико, — сказала Катя. — Это был один из тех вечеров, когда он заявился сюда пьяным? — спросил Иниго, отпивая из своей дрожащей кружки. — Инни, такое случалось всего пару раз, — слабо улыбнулась Катя и, повернувшись к Страйку, сказала: — Мне действительно нужно это говорить? — Это было бы полезно. — Хорошо, ну… это так глупо… но Джош думал, что это был двенадцатилетний мальчик. — Конкретный двенадцатилетний мальчик? — Эм… да, — сказала Катя. — Его — его имя — Брэм. Брэм де Йонг. Он сын Нильса — человека, который владеет художественным коллективом. Уголком глаза Робин заметила, как Иниго очень медленно, утомленно покачал головой, как будто разговор шел в том направлении, которого он ожидал, но не одобрял. Катя быстро продолжила: — Но Джош определенно больше не думает, что это Брэм, потому что… Ее голос стал еще выше, поскольку она снова боролась со слезами. — ... потому что, видите ли, Джош думает, что это Аном на них напал, — сказала она. — Это первое, что он сказал мне, когда я увидела его после… после того, что случилось. “Это был Аноми. — Он сказал это полиции? — спросил Страйк. — О да. Сначала они не понимали, что он говорит, но я поняла. Они спросили его, почему он решил, что это Аноми, и это было потому, что человек с ножом что-то прошептал ему, после того как ударил его. Во второй раз за этот день по шее Робин пробежали мурашки. — Что он прошептал? — спросил Страйк. — Дальше я обо всем позабочусь, не волнуйся, — процитировала Катя. — А потом он украл папку, которую Джош взял с собой на кладбище, и его телефон. — Дальше я сам разберусь, не волнуйся, — повторил Страйк. — Это был мужской или женский голос? — Он думает, что мужской, но он уверен, что это был не Брэм. Ну, конечно, это не мог быть Брэм. Ему всего двенадцать лет. — Эту папку забрал нападавший: Я так понимаю, это та, в которой якобы содержится…? — Доказательство того, что Эди была Аноми, да, — сказала Катя тоненьким голосом. — Предполагаемое доказательство, — поправил Иниго свою жену. — Это Ясмин Уэзерхед дала Джошу досье, верно? — сказал Страйк, игнорируя Иниго. — О, ыы уже знаете это? — сказала Катя. — Да, да, это была она. — Мы мало что о ней знаем, — сказал Страйк, — кроме того, что она некоторое время помогала Джошу и Эди с фан-рассылкой. — С фан-почтой и социальными сетями, да, — сказала Катя. — Я… ну, я была той, кто на самом деле рекомендовал им Ясмин. Она была — то есть, я думала, что она была такой, когда я впервые встретила ее в Норт-Гроув — просто милой, искренней молодой фанаткой. Она… ну, она довольно крупная девушка, и она казалась очень милой и благодарной за возможность работать с двумя людьми, которыми она так восхищалась. Казалось, у нее не было ничего другого в жизни, поэтому я… как я уже сказала, я убедила Джоша позволить ей помогать. Им действительно кто-то был нужен, и Ясмин показалась мне идеальным вариантом. Ее дневная работа была связана с социальными сетями и PR для небольшой косметической фирмы, так что она понимала, как управлять брендом и так далее… — Но все закончилось плохо. Она казалась такой милой и искренней, но, боюсь, это было совсем не так. — Почему вы так говорите? — спросил Страйк. — Ну, Джош и Эди узнали, что она играет в Игру Дрека, — сказала Катя. — Игра Аноми, знаете ли. На самом деле, я думаю, она стала модератором, да? В игре. И Эди была очень недовольна этим, потому что Аноми был так отвратителен с Эди в сети, и когда она узнала, что Ясмин общалась с Аноми, она заподозрила, что некоторая частная информация, которую Аноми имел о ней, могла исходить от Ясмин. Поэтому она сказала Джошу, что хочет избавиться от Ясмин, и на этом все закончилось. В любом случае, Ясмин снова появилась в Норт Гроув несколько недель назад. Джош снова остановился там, потому что он случайно затопил свою квартиру, и она показала Джошу досье с доказательствами, которые якобы доказывали, что Эди была Аноми. Он принес это досье с собой, сюда, в ночь перед тем, как это случилось. Перед тем, как их зарезали. — Он был здесь накануне вечером, правильно? — сказал Страйк, поднимая взгляд со своего блокнота. — Да, — сказал Иниго, прежде чем его жена успела ответить. — Катя дала мистеру Блэю понять, что он может приходить в любое время дня и ночи, и он регулярно пользовался этим предложением. Наступило короткое, неприятное молчание, в течение которого Робин уже скучала по Фредди Меркьюри. — Джош случайно поджег корзину для мусора в своей комнате в Норт Гроув, — сказала Катя, — и шторы тоже загорелись. Я думаю, он заснул и уронил сигарету. В общем, Мариам была в ярости и выгнала его. Было десять часов вечера. Так что он немного побродил по округе и в конце концов оказался здесь, потому что больше ему некуда было идти. Иниго открыл рот, чтобы заговорить, и Катя поспешно сказала: — Он не мог вернуться к своему отцу, Инни. Они не разговаривали друг с другом. — И все гостиницы, конечно, были закрыты, — сказал Иниго. — Так Джош остался ночевать здесь, да? — спросил Страйк. — Да, в свободной комнате наверху, — жалобно сказала Катя. — И он показал вам досье, которое дала ему Ясмин? — Да, на следующее утро, — сказала Катя, костяшки ее пальцев побелели от того, что она так крепко сжимала свои салфетки. — Я не читала его полностью, только несколько отрывков. — Можете вспомнить, что было написано в тех отрывках, которые вы читали? — Ну, там было несколько распечатанных твитов Эди и Аноми, где они говорили похожие вещи, например, им обоим понравился один и тот же фильм, и ни один из них не был в восторге от юбилея королевы. Также были электронные письма между Эди и ее агентом, Алланом Йоманом. В одном из них Эди сказала, что “Аноми” на самом деле довольно полезен, и она не хочет, чтобы его закрыли, потому что фанаты начинают ее жалеть, что даст ей и Аллану Йоману больше рычагов влияния при переговорах с Джошем и мной. Письмо было довольно грубым по отношению ко мне, в нем говорилось, что каждый совет, который я когда-либо давала им, был неправильным и плохим. Она также сказала, что считает “Игру Дрека” довольно хорошей и что можно найти способ ее монетизировать, и сказала Аллану, что, по ее мнению, Аноми должен получать большую часть прибыли, поскольку он проделал всю работу, что показалось довольно странным, учитывая, что Аноми преследовал ее в сети все эти годы. — Вы верили, что письма были подлинными? — спросил Страйк, который думал, что уже знает ответ. — Ну, я… я не знала, что и думать. Они выглядели подлинными, но… как я уже сказала, я не видела Эди три года, так что… ну, я не знала, что думать, — повторила она. — Она бросила меня — не то чтобы у нас было официальное соглашение — но она перестала со мной общаться и наняла вместо меня Аллана Йомана, так что я полагаю… ну, они выглядели убедительно. Но потом, когда в “Таймс” появилась статья о том, что Эди была в списке целей этой правой группы, я поняла, что это, должно быть, ловкая подделка. Кто-то, должно быть, обманул Ясмин. Я не могу поверить, что Ясмин могла сознательно — я не могу поверить, что она могла быть частью какой-либо террористической группы. Я уверена, что она не связана ни с чем подобным. — Когда Джош и Эди назначили свою встречу, вы знаете? — спросила Робин. — За день до нападения. Одиннадцатого. Эди позвонила Джошу в Норт Гроув. — Она звонила ему? — спросил Страйк. — Да, — сказала Катя. — Он сказал мне, что пытался поговорить с ней об этом две недели, а она все время бросала трубку, но потом позвонила ему и сказала: “Ладно, давай разберемся, и ты также можешь принести эти так называемые доказательства. — Джош принял этот звонок в Норт Гроув, не так ли? — Верно, — сказала Катя. Они договорились о времени и месте встречи на том же звонке? — Да, — сказала Катя. — Чья была идея встретиться на кладбище? — Эди. Джош сказал мне, что она сказала что-то вроде “Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в лицо, в том месте, где все началось, и сказал, что ты искренне веришь, что я могла планировать поиметь тебя пять лет назад. — То есть, когда игра появилась в сети? — спросила Робин. — Точно, — сказала Катя.