Молчание. В этот раз я буквально ощутила его интенсивность. Осознав, что я нарочно бью по нему, я вздохнула. «Счастливого Рождества, Блэк», — послала я более мягко. «Ты можешь… уйти от него? — его голос звучал более раздражённо даже в моем сознании. — Мы можем немного побыть наедине, Мири? Пожалуйста? Боги, мне нужно побыть наедине с тобой…» «Зачем? — послала я. — Ты не здесь. У нас все равно не получится по-настоящему побыть наедине». Раздражение, которое я в нем ощущала, сделалось ещё интенсивнее. Я чувствовала, как Блэк пытается сдержать его, равно как он делал все, что в его силах, чтобы не спросить меня о Нике. «Я не сплю с Ником, Блэк», — наконец послала я. Он не ответил. Однако я ощутила настолько интенсивный жар, что стало тяжело думать. Злость — неподходящее слово. Страх — тоже… и даже ревность. Покачав головой и чувствуя, как он сдерживается, чтобы не ответить, я выдохнула. «Ты ведёшь себя нелепо», — сказала я ему. В этот раз он тоже не ответил. Однако его присутствие хлынуло в меня, едва не заставив прямо на ходу потерять из виду улицу вокруг. Это сбивало меня с толку, вновь вернуло ту боль в груди, а затем и иррациональный приступ злости. «Мы оба знаем, что твоя постель не совсем пустовала после отъезда, — парировала я, все ещё пытаясь вызвать у него реакцию. — Или ты собирался солгать мне и на этот счёт, Блэк?» Тишина углубилась. Затем он прозвучал открыто удивлённым. Возможно, даже оскорблённым. «С чего вдруг ты говоришь мне такое, Мири?» — А ты как думаешь, черт подери? — рявкнула я вслух. Мать Ника повернулась, бросая на меня поражённый взгляд. Я прикусила губу, засовывая руки глубже в карманы и прибавляя шагу. Я не потрудилась ответить на её вопросительный взгляд. И все же я почувствовала, как краснею — и не только потому, что вела себя как сумасшедшая посреди их праздничной прогулки меж рождественских огней и ухоженных газонов. Я не хотела говорить с Блэком, но в то же время, казалось, не могла заставить себя и захотеть вышвырнуть его. Я не хотела, чтобы он видел, что я веду себя как сумасшедшая. Я не хотела, чтобы мне приходилось объяснять, почему я не хочу говорить с ним, или почему я хочу говорить с ним, или почему мне не все равно, или почему я не могла подобрать связных слов, чтобы объяснить ему свои чувства, или почему сейчас мне так сильно хотелось на него наорать. Я не хотела говорить с ним о том, почему мой живот так сильно ныл просто от звуков его голоса, или почему я чувствовала себя такой, бл*дь, покинутой в тот день, когда он ушёл и повёл себя так, будто оставить меня — ничего страшного. «Мири. — Его присутствие сделалось болезненно мягким. Тепло ударило мне в грудь, привязанность, вынудившая меня закрыть глаза и влекущая меня к себе. — Мири, боги, Мири. Я…» Я чувствовала, что он собирался сказать, и покачала головой. «Нет. Не говори этого, — я стиснула зубы. — Не говори мне этого, когда ты на расстоянии тысяч миль и шлёшь мне безделушки на свои бесконечные миллионы долларов, просто чтобы заткнуть меня…» «Не для этого. Не для этого!» «Тогда зачем? Чего ты от меня хочешь?» — чувствуя, как усиливается моя злость, я снова подумала о Нике, нарочно вспоминая тот поцелуй, думая о том, как хорошо он ощущался, и о том, что сегодня днём Ник демонстрировал ко мне нечто большее, чем просто пьяный поцелуй. Ощутив, как где-то на заднем фоне реакция Блэка усиливается, хоть он и пытался это скрыть, я осознала, что пытаюсь причинить ему боль, пытаюсь оттолкнуть его от себя. Или, возможно, пытаюсь его вернуть. «Мири, — начал он. — Боги, Мири. Бл*дь, ты сводишь меня с ума. Ты должна знать. Ты должна знать, что я к тебе чувствую. Как сильно я…» Но я все ещё не могла это услышать. «Уходи, Блэк», — холодно послала я. Он замолчал. Я крепче стиснула зубы. «Просто оставь меня в покое и уходи, — послала я. — Пожалуйста». В этот раз, после очень долгой паузы… Он ушёл. *** Позднее я ужасно чувствовала себя из-за того, что сказала ему. Я ужасно чувствовала себя, я видела, насколько безумно я действовала, насколько неразумно себя вела. Так что когда они предложили мне место на диване, я сказала, что возьму такси до дома и вернусь утром. Ник нахмурился. Судя по выражению его лица, возможно, он даже задавался вопросом, о чем я думаю. Или, возможно… наверное… я просто прочла взгляд, которым он меня сверлил до смехотворной степени. В любом случае, я настояла на уходе. Я пообещала им всем, что вернусь утром ещё до того, как они проснутся, и что я буду здесь, когда они спустятся, чтобы открыть подарки. Первым делом я обещала Нику и Энджел, но я не заметила, чтобы он расслабился, пока я не повторила это его маленьким племянницам. Врать взрослым — одно дело, но Ник знал, что я никогда не совру этим детям. Так что я вызвала такси и уселась на крыльце с Ником и Энджел. Мы по очереди пили текилу из открытой Ником бутылки и дожидались, пока служба такси справится с дюжинами пьяных звонков, которые они уже получили. Прошёл почти час, прежде чем подошла моя очередь, и ярко-зелёное такси завернуло на обочину. — Тебе правда необязательно уезжать, — сказал Ник, хватая меня за руку, когда я встала со ступеней крыльца. — Тут полно места. Правда. В этот раз, возможно, потому что он был достаточно пьян, я ощутила жар в этой просьбе. Я также ощутила дополнительное давление на мои пальцы, когда Ник держал меня на несколько секунд дольше нормы. Я задалась вопросом, заметила ли это Энджел, поскольку она прочистила горло и отвернулась, с нейтральным выражением делая ещё один глоток из полупустой бутылки. Я аккуратно высвободила руку. — Мне нужно домой, Ник, — сказала я, улыбаясь. — Но я буду здесь рано утром, чтобы помочь тебе с похмельем. И я принесу кофе. Он фыркнул, улыбаясь, но я видела в нем напряжение. На какой-то момент я почти ожидала, что он спросит меня о Блэке. Однако он не спросил. Он просто смотрел, как я подхожу к обочине и открываю дверцу такси. *** Должно быть, он подслушивал. Или хотя бы смотрел. Я приехала домой и приняла душ, затем забралась в постель, не потрудившись одеться. Я лежала там под одеялом, голая, с влажными волосами, когда ощутила, как меня снова настороженно окутывает присутствие Блэка. Что-то в этом ощущалось почти так, как будто он спрашивал разрешения. «Ты не откроешь ни одного моего подарка, да? — мягко послал он, когда я выдохнула, давая понять, что знаю об его присутствии. — Совсем ни одного? Даже если я попрошу?» «Нет», — послала я. И все же я ощутила, как какая-то часть меня смягчилась. Некая более глубокая, менее сознательная часть меня расслабилась; она не могла не расслабиться, как только я ощутила его со мной. Однако я не могла понять, какой эффект был сильнее — раздражение или расслабление; по крайней мере, с сознательной частью моего разума. Мне не нравилось нуждаться в нем. Я не хотела ни в ком нуждаться, только не так. «Мы видящие, — послал Блэк, услышав меня. — У видящих все устроено иначе, Мириам». Он сказал это обыденным тоном, как будто это все объясняло. Я знала, что для него так и было… в каком-то плане, по крайней мере. Его мысли сделались ещё мягче. «Совсем ни одного подарка, Мири? Даже если я попрошу очень, очень хорошо? — он сильнее тянул меня, его мысли сделались более тёплыми, более нарочито уговаривающими. — В этот раз я послал тебе настоящий рождественский подарок, Мири. Настоящий».