Это кричала она, Джанин Рико. В тот же момент в её сознании прозвучал голос. Он звучал совсем не как её собственный. «Беги, маленькая девочка, — прошептал голос. — Беги сейчас же, малышка, прямо до дома, пока большой серый волк не решил съесть и тебя тоже…» Джанин не нужно было повторять дважды. Глава 1 ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ — Ты должна присмотреться к этому парню, Мириам, — сказал мне Ник этим утром, прислоняясь к косяку двери в мой кабинет и широко улыбаясь. — Правда, должна. Он серьёзный кадр… типа… — он сделал движение пальцами возле головы, резко расправив их, как будто его мозг только что взорвался. — Точно с головой работать надо. Прямо твой профиль. Я нахмурилась. Семь утра. Я даже не успела выпить свою первую чашку кофе. Инспектор Наоко «Ник» Танака не потрудился сначала поздороваться, когда появился у двери моего внутреннего офиса. Также он заявился сюда за час до открытия приёмной, как будто это его когда-то останавливало. Я знала, что там был Гоми — то есть Гомез Рамирез, мой так называемый административный помощник и личная заноза в заднице. И да, я знала, что Ник — это напористый ублюдок, который никогда не стучит, никогда не спрашивает разрешения, но меня все равно злило, что Гоми даже не попытался его остановить. Мог бы хотя бы меня предупредить. Я запустила пальцы в свои длинные черные волосы и вздохнула, глядя на Ника ровным, как я надеялась, взглядом. Я ещё даже не нанесла макияж, решив, что сделаю это в офисной уборной перед первым клиентом. Образ «без-макияжа» давался мне лучше, чем большинству женщин, я знала это — благодаря унаследованному от мамы цвету кожи коренных американцев, хорошим чертам лица и темным ресницам — но я все равно чувствовала себя слегка голой без косметики. Я также распустила волосы, и по какой-то причине это всегда заставляло меня чувствовать себя слишком женственной на работе. По правде говоря, я не готова была иметь дело с кем-либо так рано, даже с Ником, которого знала целую вечность. Я ещё не надела свою профессиональную броню. Ник избавил дверной косяк от своего веса, встав во все метр восемьдесят, состоящие по большей части из солидных мышц. Он выглядел усталым, невольно заметила я. Я по привычке оценила его общее ментальное состояние — скорее из профессионального азарта, нежели из реального намерения это сделать. Уставший и более вымотанный, чем обычно — пусть даже он вёл себя нормально и скрывал все под улыбкой и собственной профессиональной броней хорохорящегося хвастливого копа. Я знала, что эта броня была отчасти расчётом. Я также знала, что это работало, и люди, не знакомые с ним, постоянно его недооценивали. Ник, конечно, знал, что я вижу его насквозь, но ничего не мог с собой поделать. Он на несколько секунд задержался на пороге, прежде чем полностью войти. Я не знала, ждал ли он приглашения или просто давал мне привыкнуть к тому факту, что он здесь. Ник, будучи копом в отделе убийств, сам не был чайником в психологии. Однако теоретически это было в моей юрисдикции. Я не училась на психолога-криминалиста, но каким-то образом оказалась именно им — по крайней мере, по факту — и в основном это тоже была вина Ника. Теоретически я была клиническим психологом и исследователем, и честно, я как проклятая старалась держаться за исследовательскую сторону вопроса, насколько это возможно. Однако у нас с Ником была своя история. Он даже познакомил меня с моим нынешним бойфрендом (теперь уже женихом, напомнила я себе)… Йеном. Йен был ещё одним старым военным приятелем Ника. Однако они встретились в Ираке — не в Афганистане, как мы с Ником. Я отправилась туда позже Ника, будучи на десять лет его младше. Поскольку Йен был британцем и работал в разведке, а не в регулярных силах армии, там мы никогда не пересекались. Мы встретились после того, как больше года назад Йен переехал в Сан-Франциско, и Ник позвал всех нас выпить, думая, что мы с Йеном можем найти общий язык. Ну, по крайней мере, такова была история Ника. Йен сказал мне, что выпить было его идеей. Он заявил, что подтолкнул Ника познакомить нас после того, как увидел моё фото на стене в дерьмовой квартире Ника в южном Сан-Франциско. В любом случае, у нас с Ником было прошлое. Ник, может, теперь и стал копом, но думал он все ещё как парень в перестрелке. Я наблюдала, как Ник входит своей полицейской походкой в моё личное пространство, одетый в мятый чёрный костюм с темно-синей рубашкой под ним. Только теперь я заметила разбрызганное пятно спереди его костюма, заметное под тяжёлой мотоциклетной курткой, которую он надел поверх. Я нахмурилась, пытаясь идентифицировать пятна. Они не выглядели как кофе. Но все равно, более сознательная часть моего разума отказывалась признавать определение «кровь», вскочившее в моем мозгу. Так что да, Ник устал, вымотался, и на нем была кровь. Он упёр руки в бедра, отчего и куртка, и пиджак задрались достаточно, чтобы я увидела рукоятку его глока, выглядывающую из плечной кобуры на правом боку. Я заметила, что он короче обычного подстриг свои черные как полночь волосы по краям и сзади, но спереди оставил подлиннее. Даже будучи измотанным, он все равно выглядел хорошо, это же Ник Танака. Даже в такой богопротивный час. К сожалению, он это знал. Как знали это и женщины, которых он прожигал каждый месяц, а то и каждую неделю. Впрочем, не меня. Я стала частью внутреннего круга Ника, одним из его доверенных людей во время работы над делом — как инструмент странной формы, который он вытаскивал, когда находил болт нужного размера, который нужно выкрутить. Я уже знала, что что-то происходит в участке. Что бы там ни было, многие люди взбудоражились. Я кое-что слышала по дороге к офису, по большей части из приглушенных разговоров, пока стояла в очереди за своей ежедневной дозой мощного кофе из «Королевской Смеси», кофейни для гурманов, расположенной на первом этаже прямо под моим офисом. Поскольку мой офис располагался всего в нескольких кварталах от полицейского участка Северного Района, я делила кофейню со многими копами, работавшими там. Ну, с копами, готовыми раскошелиться на четыре бакса ради достойной чашки кофе. Все равно, даже зная, что что-то происходит, я удивилась, так быстро увидев Ника. Обычно он не нуждался в моих услугах так рано. — Серьёзно, — сказал Ник, широко улыбаясь и оценивая меня своими темно-карими глазами. — Мне не терпится получить твой диагноз, док, — он театрально покачал головой. Улыбка не полностью маскировала напряжённый взгляд, который я мельком заметила под ней. — Этот парень… вау. Ты получишь от него кайф, Мири. При условии, если вообще заставишь его поговорить с тобой. Я выгнула бровь, награждая его своим лучшим клиническим взглядом. — Ты думаешь, он ментально не здоров? — спросила я. — На основании какого диагноза? Как обычно, он полностью пробился через мой сарказм. — На основании такого диагноза, что я считаю его совершенно чокнутым, — сказал Ник, широко улыбаясь мне. Он вытащил зубочистку из заднего ряда его белых зубов — привычка, которую я не раз называла отвратительной. Я сморщилась, когда он выбросил покорёженную деревянную палочку в мою мусорную корзину. — Это моё экспертное мнение, док. Бесплатное. Но я все равно хочу, чтобы ты с ним поговорила. Если бы я смог прижать этого парня, не дав отвертеться со ссылкой на невменяемость, я бы лучше спал ночами. Учитывая, что я все ещё нянчилась со своей первой чашкой кофе, я лишь разозлилась, заметив проблеск напористого намёка в его глазах. Но опять-таки я всегда ненавидела это дерьмо с уклончивыми намёками. Это раздражало меня даже в Нике. Вопреки усталости, которую я видела вокруг его глаз, и крови на его рубашке и пиджаке, Ник казался гиперактивным даже для него самого, почти на пределе. Я знал, что Ник бегал перед работой. Он выходил из квартиры строго в четыре часа утра, если ему не приходилось быть на работе как сегодня. Он также занимался сёрфингом, по крайней мере тогда, когда его не вызывали по утрам, и являлся членом того же клуба боевых искусств, что и я. В отличие от меня, Ник ещё поднимал тяжести, ездил на горном велосипеде, играл в баскетбол. Ник был одним из таких копов. Он почти полностью жил на своей работе. Нику едва перевалило за сорок, но он никогда не был женат, что возможно помогало сосредоточиться на одном. Он как раз был одним из тех сосредоточенных зажги-свечу-с-обоих-концов парней. Наверное, неклиническим подходящим определением будет «целеустремлённый». Я ещё несколько секунд продолжала баюкать свою чашку с кофе, не шевелясь в наполовину сломанном кожаном офисном кресле — я все никак не могла заставить Гоми или починить его, или объявить умершим и заменить. Глядя на бумаги, заваливавшие мой стол и переполненную до вываливания коробку с входящей корреспонденцией с её потрёпанными картонными и темно-зелёными папками, я могла только вздохнуть. Моё единственное офисное растение выглядело так, будто безмолвно кричало на меня, возможно, на своём смертном одре, потому что прошло так много времени с тех пор, как я вспоминала его полить. Я знала, что Гоми тоже этого не делал. — Зачем? — наконец, спросила я, когда Ник так и не перестал улыбаться. — В чем его проблема? — О, не позволяй мне испортить… — Серьёзно? — сказала я. — Нам что, по двенадцать лет? — Поверь мне, — сказал Ник. — Ты захочешь поговорить с ним лично, Мири. Я ничего не хочу говорить, пока ты его не увидишь. Я не хочу… исказить что-либо. Я снова вздохнула, осознавая, что он не даст мне отвертеться, и более того, он действительно ждал меня, рассчитывая, что я брошу все, что ещё не начала делать сегодня, и последую за ним в ту воняющую мочой комнату для допросов, где они держали этого клоуна. — Ты не можешь дать мне несколько минут? — спросила я — Нет.