– Не-а, – помотал головой я. – Хотя, как мне думается, ее не миновать, это к гадалке не ходи. – Это да, – согласился со мной Зимин. – Там товарищи упорные, ни отнять, ни прибавить. Мы немного помолчали, после он спросил у меня: – А как в игре? Что скажешь про локацию? – Красиво, интересно, атмосферно, – подумав, сообщил ему я. – Но уж очень заморочно в плане квеста, просто ужас. Топчусь на одном месте и главное, даже и не знаю, правильно я двигаюсь к цели или нет. Да и вообще все не так, как в Раттермарке, ну совершенно. – Такая задумка. – Зимин взял из коробки, стоящей на столе, сигару. – Если локация будет похожа на тот же Раттермарк, в чем тогда смысл? Игроки всегда хотят в игре чего-то нового, и мы им это даем в полной мере. А иначе прогореть компания может, и очень даже просто. Ага, прогорите вы, жди… – Ну все равно, – несогласно пробурчал я. – Все эти дела с работорговлей, хождением по доске… – Антураж. Экзотика. – Зимин выпустил кольцо дыма. – Без этого никак, милый друг. Все мы читали в детстве одни и те же книги про пиратов, и у каждого есть сложившееся мнение о них, причем это мнение почти всегда стереотипное. – Да с этим я согласен. – Еще бы, это мои слова, один в один. – Ну хорошо, это все понятно, но орудия-то вводить в игру зачем было? – Орудия? – Зимин, казалось, удивился. – Какие орудия? – Там мою флотилию на ноль помножили штуками горизонтального боя, по применению – как есть, единороги какие-то. – Странно. – Зимин был неподдельно удивлен. – Ни о чем таком не слышал даже. Надо Валяева спросить, может, это его штучки? – А что на Большой земле? – поинтересовался я. – Ищут тебя, – хмыкнул Зимин. – Про всех не скажу, но пара человек землю носом роет капитально. Письма тебе пишут, даже угрожать начали. Такая прелесть, такая непосредственность. – Да вы что, – порадовался я. – Не забыли, значит. Помнят. Я растроганно шмыгнул носом и стер предполагаемую слезинку. – Вот ты шут. – Зимин захохотал. – Но это что! Тебя ведь не только люди ищут, ты не поверишь, тебя и НПС разыскивают! – Чего? – Вот тут я и впрямь опешил. – А ты как думал? – Зимин явно наслаждался моментом. – Ты в очередной раз сдуру, и даже того не заметив, запустил один очень редкий сценарий. Не уникальный, не элитный, не влияющий на сюжет, просто редкий, да еще и социального характера. Особенной выгоды с него не получишь, но по жизни забавно. Да какой особенной – вообще никакой практически. – Это что же я такое запустил? – почесал в затылке я. – Ага, сейчас прямо все расскажу! Вот фиг тебе, – хихикнул Зимин. – Сам думай. Впрочем, если совсем уж в тупик зайдешь, подсказку дам. – Злой вы, – буркнул я. – Но не уйду я от вас, хорошо мне здесь. – Молодец, – похвалил меня Зимин. – Будет тебе булька-масло, дядюшка Макс позаботится об этом. Кстати, о булька-масло. Зимин открыл сейф, покопался в нем и бросил мне на колени пухлый конверт. – Премия. Старик распорядился. Ты вообще ему по душе пришелся, а значит, быть тебе с нами в одной команде. Если ему кто понравился – считай, дело решенное, это я тебе точно говорю. – Так я за, обеими руками, – оценил я пухлость конверта. – Как, впрочем, и обычно, главное, чтобы вы голодовку не затеяли и к хипстерам не подались. – Я не знаю, кто такие хипстеры, – отозвался Зимин. – А вот рабочее место, что я тебе тогда показывал, практически твое. Ну, само собой, если ты дело до конца доведешь. – Доведи тут, – посопел я. – Сюрприз на сюрпризе. – Не ворчи, – махнул рукой Зимин. Мы еще минут двадцать поговорили о всяких пустяках, о том о сем. Под конец он сообщил мне, чтобы я ничего не планировал на двадцать пятое декабря, поскольку на этот день назначен большой корпоративный бал «Радеона», куда я обязан прибыть со своей дамой, причем без вариантов. – Не люблю я этого, – поморщился я. – Никто не любит, кроме Валяева, – жестко сказал Зимин. – Но ты быть обязан, и это не просьба. Вопросы? – В смокинге? – мученически спросил я. – Или в костюме можно? – Да ты романтик, – хохотнул Зимин. – Тема бала будет известна числа пятнадцатого, они у нас не просто так, они у нас костюмированные. В том году Римская империя была, а до этого детский утренник изображали. Видел бы ты Вежлеву в красной шапочке! Валяев потом еще месяца три себя педофилом чувствовал! Час от часу не легче! И опять Вика с платьем обломалась, бедолага… Я уже почти совсем собрался уходить, как вспомнил, о чем хотел еще поговорить. – Максим Андрасович, а вот награда, ну, которая самый главный приз за самый главный конкурс. Не слишком ли? – Мы это обсудили и даже вынесли этот вопрос на совет директоров, что нетипично, – понимающе сказал Зимин. – Совет сказал: «Пусть будет». Отведем победителя на третий этаж, там поводим по сценаристам, ничего такого. Кстати, твои ребята вообще поторопились с объявлением приза, мы уже действовали практически постфактум. А ты что, вообще не в курсе ситуации? – Мне очень стыдно, но нет, – твердо сказал я. – Кто с вами из моих этот вопрос утрясал? – Вика, – удивился Зимин. – Она уверяла, что ты вроде как в теме, что не против и вроде даже сказал ей, чтобы она этот вопрос решила, ну, я так понял. Постой-постой… – Стою, – мрачно ответил ему я. – Но, кажись, не очень твердо. Однако распустил я их. – Не их, – безжалостно сказал Зимин. – Ее. Кстати, я тебя предупреждал. – Было дело, – покаянно вздохнул я. – Не внял я, не прислушался, каюсь. Но ничего, не все еще потеряно. В смысле ничего непоправимого не произошло. Хорошая вздрючка – это дело такое, способствует нахождению истины. – Ну, ты не усердствуй особо. – Зимин потрепал меня по плечу. – Девка она хорошая. А что до рвения – для тебя, дурака, старается. Опять же дело молодое, мозгов еще нету, просчитывать ходы не умеет, так что не лютуй особо. – Постараюсь, – пообещал я мрачно. – А ты сам хорош. – Зимин сыпанул соли на свежие раны. – Дело подзабросил, в редакции почти не бываешь. Непорядок это, любезный друг, вот я что тебе скажу. – Сам знаю, как раз по дороге об этом думал. – Я еще раз вдохнул. – Но игра – она столько времени и сил забирает, ужас просто. – А кому сейчас легко? – язвительно-сочувственно отозвался Зимин. – Крутись как-то, но подчиненных забрасывать не дело. Они от этого хиреют, и мысли всякие фрондерские у них в головах начинают бродить. Один у тебя там уже и спиваться начал, между прочим. Какая информированность, погляди-ка. – Ладно, будем считать, что хвост я тебе накрутил, – демократично сказал Зимин и подтолкнул меня к выходу. – Все, свободен. У меня тоже дел еще как у дурака махорки. Мы пожали друг другу руки, и уже у двери он мне сказал: – А Вику свою все же особо не прессингуй, нормальная она у тебя. Скажем так – не дурнее остальных и, пожалуй, даже поумнее многих прочих. Будь мудрее. Я промолчал и вышел из кабинета. – А, Никифоров, – встретил меня язвительный голос Елизы. – Как это ты меня сумел миновать? – Удачно, – пискнул я, устремляясь к лифту. – Повезло мне. На ресепшен меня уже ждали. – Харитон Юрьевич, позвольте мне проводить вас к машине, – сделала книксен рыжеволосая Дарья, явно копируя сцену из какого-то фильма. – Извольте, – удивленно сказал ей я. – А к какой машине? – Позвонила Елиза Валбетовна, сказала, что нечего вам по метро тереться, – пояснила мне Дарья. – А если она сказала… – Да понятно все, – махнул рукой я. – Кто с ней спорить будет, тот до утра не доживет. В глазах Дарьи огоньком метнулся страх, как будто я сказал что-то очень пугающее. У самой машины она как-то тайком сунула мне в ладонь бумажку и одарила еще одной улыбкой. – Спасибо за ваш визит, – заученно сказала она. – Мы всегда рады видеть вас снова. – А уж я-то! – ответил я вежливостью на вежливость. – И слышать, – тихо-тихо прошелестела Дарья. В машине, когда мы отъехали, я развернул бумажку. Два телефона – городской и мобильный, и приписка: «Я буду ждать. Даша». По всем законам кинематографии я должен был эту записку скомкать и, опустив стекло, выкинуть ко всем чертям. Но так это в кино, а у меня-то жизнь, да еще такая непредсказуемая, и никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. И уж коли девушка красивая сама телефон дала, да еще и намеки всякие строила, то это как медаль получить и потом ее в кармане таскать – и глупо и нелогично. Опять же вон она какая, рыжая, да еще и зеленоглазая… Телефоны с бумажки отправились в коммуникатор. Подальше положишь – поближе возьмешь. Ну а что до Вики… Не буду я никакого фитиля ей крутить, ни к чему это пока. Подожду маленько, спешка – дело такое, никчемушное и зачастую вредное. Пусть покомандует, расслабится, силу почувствует, а я на все это погляжу со стороны. Там и увидим, чего она хочет, капля власти как лакмусовая бумажка – рано или поздно покажет, что к чему. Может, это и неправильный вывод из полученной информации, но если это и ошибка – то моя ошибка. Лучше ошибиться сейчас и здесь, по мелочи, чем потом и за большую цену. И мне очень хотелось бы убедиться в том, что Вика всего лишь старается хорошо делать свое дело. Очень…