– Ну ты и здоров спать, а! – Калле был само благодушие. Оно и понятно – корабль бодро идет под всеми парусами, на полуюте морячки тянут какую-то веселую песню, капитан Дэйзи таращится с капитанского мостика в подзорную трубу, а на горизонте маячат два острова, судя по всему, те самые, которые нам нужны. Удачно я в игру вошел, ничего не скажешь, вовремя! – Это мы почти на месте, что ли? – уточнил я у него. – Ну да, – кивнул Калле. – Вон тот остров, что поменьше и подлиннее, – это остров Медузы, а тот, что с горой, – это Стальной. Говорят, что внутри этой горы гномы себе такое жилье отгрохали, что будь здоров. Вот бы посмотреть! – Так сходи да и глянь, – удивился я. – Делов-то! – Да кто ж мне туда войти даст? – Калле явно был изумлен моей простотой. – Гномы туда никого не пускают, да еще и стражу у входа поставили, и ворота будь здоров какие. И лазы все заделали… Надо же, какие здесь, на Архипелаге, скрытные гномы. На удивление просто. – Харрис, иди сюда, быстро! – раздался голос капитана. Песня стихла, выражение лица Калле изменилось с безмятежного на серьезное. – Что-то не так? – спросил у него я. – Определенно. – Калле, увидев, как Дэйзи отдала трубу Харрису и тот в нее уставился, обеспокоенно поцокал языком. – И даже наверняка. Что-то совсем не так, ты не смотри, что Харрис выглядит как какой-нибудь портовый грузчик, на самом деле он очень хороший стратег и лучший из бойцов, что я видел. Что старик Ингленд, что теперь Дэйзи – они всегда советуются с ним по вопросам ведения боя, и он всегда дает путевые советы. И если капитан что-то заметила и позвала Харриса – дело неладно. Или нечисто. Дело оказалось и неладно и нечисто. Когда мы вошли в пролив между островами, то увидели следы недавнего боя, причем жесточайшего. На одном острове валялись части доспехов и оружие – сломанное и целое, а огромные ворота, ведущие вглубь горы, видимо, в тот самый город гномов, о котором говорил Калле, были сломаны, здесь явно поработали тараном. Второй остров, Медузы, был совсем невелик, просто широкая полоса земли с пальмовой рощей и высоченной башней. Башне тоже досталось – двери в нее были выбиты, нижняя часть была закопчена, видать, ее подогревали, как банку с пуншем. В общем, невеселая картина, явно тут живые позавидовали мертвым… – Что здесь случилось-то? – спросил кто-то из команды. – Не знаю, – мрачно ответила с капитанского мостика Дэйзи. – Но если все, что происходит в последние дни, – это совпадения, то я – морской еж. – А-а-а! Приперлись, шволочи! – раздался дребезжащий и пронзительный голос, и вслед за этим из верхнего окна башни в сторону фрегата полетел фаербол. Глава 16, рассказывающая о том, что мудрецы не терпят простоты – Ну ни фига себе! – невольно вырвалось у меня. Впрочем, корсары тоже выразили свое недовольство происходящим, использовав для этого как отменную брань, так и на редкость мрачные угрозы. – Мало вам, шволота поганая? – Визгливый дребезжащий голос, пришепетывая, снова резанул нам уши. – Получи, коршар, подарок! И еще один фаербол, зашипев, упал в воду. – Опять Фурро нажрался, – отметила спокойно Дэйзи. – Спивается, бедолага. – И хвала Одноногому, что нажрался, – рассудительно сказал Тревис. – Потому и попасть в нас не может. – А был бы трезвый – может, и пулять своей магией не стал бы, – возразила Дэйзи. – Хотя… Поди знай, вон тут все как раскурочено. Видать, серьезный бой был, вот только понять бы, с кем старый пьянчуга воевал. И еще – зачем? – Может, до селедок в глазах допился? – предположил штурман Билли. – Вот, помню, я ходил на кораблях Флейта, он, бывало, так ром жрал, что просто немыслимо было. От него и подох в результате. – Это да, было такое, – негромко сказал стоящий рядом с нами и тоже прислушивающийся к словам офицеров Якоб. – Меня тогда к его телу Дэйв водил, мой приятель, он Флейту прислуживал. Жуть просто – пятаки на глазах и рожа вся синяя! – От рома еще не то бывает, – ответил ему Калле. – А ты его тоже в три горла льешь, и если не завяжешь с этим делом, то тебе даже пятаков на глаза не положат, так как их у тебя нету. Вон последнюю рубаху пропил! – И камзол пропью, – заверил нас Якоб. – Дай только до таверны добраться. За бортом зашипел очередной фаербол, в месте его падения пузом вверх повсплывала мелкая рыбешка, причем, по-моему, уже даже вареная. – Зачерпнуть, посолить, поперчить, – философски сказал я. – И можно есть! – Солить не надо, – поймал мой взгляд Калле. – Вода морская, уже соленая. – Шлюпку на воду, – раздалась команда капитана. – Шестеро на весла, со мной еще идут Харрис, Дикки Лучник и… Красавчик, ты тоже. Тревис, Билли – на вас корабль, что-то мне тревожно. – Всегда готов, – козырнул я и пошел к правому борту, где уже начали спускать на воду просмоленное корыто, носящее здесь гордое название «лодка». – Фурро, кончай пулять свои огненные шары, – пронзительно заорала Дэйзи, спускаясь с мостика. – Это я, Дэйзи Ингленд. Я иду к тебе. – Врешь, не возьмешь! – послышалось из башни. – Маги не сдаются! Еще один фаербол лег почти рядом с кормой. – Чертов старик! – проворчала Дэйзи, проходя мимо меня. – Если он подпалит мне корабль, то я на него очень сильно обижусь. – Балтийцы не обижаются, балтийцы мстят, мэм, – заметил я. – Неплохо сказано, Красавчик, – отметила Дэйзи. Она перелезла через борт и стала спускаться по веревочной лестнице. Уже в лодке она спросила меня: – А кто такие балтийцы? – Балтийцы, – фыркнул я, держась за борт виляющей в волнах лодки. – Это орден суровых воинов-моряков, от них в День флота все кто куда разбегаются, от греха. – Н-да? – удивилась капитан. – Странно, обычно экипажи кораблей из твоих земель, которые мы берем на абордаж, ничего не смыслят в мореходстве. Вообще непонятно, как они до Надветренных широт-то доходят. Я промолчал. Лодка уткнулась носом в песок, и мы выбрались на берег. Старик наверху затих, фаерболы больше не летели, но я подозревал, что он просто готовит нам какую-то гадость. «Вами открыто деяние «Знаковые места Архипелага». Для его получения вам необходимо увидеть все 6 мест Архипелага, которые пользуются особым почитанием у корсаров (одно увидено). Награды: титул «Любознательный корсар»; + 2 единицы к интеллекту; старая, потрепанная и просоленная карта Архипелага в рамке в вашу комнату в гостинице (при наличии таковой). Подробные комментарии можно посмотреть в окне характеристик в разделе «Деяния». Стало быть, не пользуется особым почитанием порт в том городе, откуда мы отплыли. Странно, а народу там было много. Дэйзи дошла до башни, поморщилась от запаха гари и подергала дверь, которая оказалась заперта. – Фурро, открывай, – бахнула она по ней кулаком. – Я по делу, не просто так. – Не открою, – раздалось сверху. – Не верю я больше вам, коршарам, шволочи вы все! – В принципе правильно, – не стала спорить с пьяным магом Дэйзи. – Но я-то тут при чем? Я тебе сроду зла не делала, и папаша мой тоже. – Все вы одинаковые! – В голосе сверху появилось сомнение. – Эти тоже… Вон што уштроили! Гномов моих побили, башню ижуродовали… Жуб вот я иж-жа них выбил об штенку! – Эти – кто? – немедленно спросила Дэйзи. – Кто это был? – Кто-кто. – Голос помолчал, а потом сказал, будто плюнул: – Бамболейра, штоб ему Одноногий швой костыль в жадницу засунул! – Вот тебе и здрасьте! – присвистнул Харрис. – Однако разошелся он. Народ не поймет. – Открывай, Фурро, – посерьезнела Дэйзи. – Не до шуток больше, у нас с тобой, похоже, один враг на двоих! Дверь, ведущая в башню, на секунду засветилась, и на ней проступили какие-то символы (вроде как полумесяц, звезды и неразборчивая надпись, из которой я ничего не понял). Затем дверь скрипнула и открылась. – Харрис, Красавчик – вы со мной. Остальные ждут здесь, – приказала Дэйзи и шагнула в дверной проем. – Это вот зачем же такие лестницы делают – крутые и узкие, – сопел у меня за спиной Харрис, пока мы карабкались вверх. – Ужас просто какой-то, а не лестницы. – Маги – они такие, маги, – пропыхтел я. – У них все не как у людей! – Да штоб вам, людям, пусто было, – раздалось сверху. – Один навоз от вас, суета и непорядок. Тьфу! Плевался маг куда прицельней, чем пулял фаерболы, попал он прямиком на голову Харриса. – Ах ты старый скат! – заревел гигант. – Да я тебя! – Цыц! – приказала Дэйзи. – Сам виноват! Под злорадное хихиканье сверху мы продолжали карабкаться по лестнице, пока наконец за одним из пролетов не обнаружили круглое помещение с потрясающим видом на морскую гладь. Посреди овальной комнаты стоял совсем невысокий и на редкость тщедушный старичок в когда-то белой (а теперь серой, и как по мне – так от грязи) хламиде, забавном колпаке с какими-то каббалистическими знаками и в туфлях с загнутыми носками. На маленьком морщинистом личике у него застыла злорадная улыбка, когда-то ухоженная, а сейчас всклокоченная борода была настолько длинная, что ее конец тащился за старичком по полу.