20 По настоянию Кейт Тристан вернулся в квартиру, чтобы сообщить Саре и Гэри, что на снимках с камеры видеонаблюдения видно, как он идет на Дженнер-Стрит встретиться с парнем. — Зачем? Ради наркотиков? — поинтересовалась Сара. Сидя на диване и сложив руки перед собой, она выглядела растерянной. Гэри сел рядом с ней, скрестив руки на выпирающем животе. — Нет. Наркотики здесь ни при чем. Я ходил на свидание, ну, не совсем на свидание. Его зовут Алекс, он начинающий художник. Я отправился к нему домой, чтобы, ну, заняться сексом. Я гей. Уже долгое время… то есть не долгое, все время. Тристан засунул дрожащие руки в карманы. Он стоял перед телевизором, словно участник собственного сольного концерта. Сара изумленно посмотрела на него, Гэри тоже выглядел удивленным. Тристан наблюдал за реакцией сестры. Через минуту она спокойно встала и ушла на кухню, закрыв за собой дверь. — Уверен, приятель? — спросил Гэри. — Ты не похож на гея. — Тристан видел, как Гэри размышляет, вспоминая детали их общения и ища какие-либо подсказки, указывающие на гомосексуальное поведение. — Я думал, у тебя свидание с пропавшей девушкой. Она звонила тебе. — Да, она пригласила меня на свидание. Мне не стоило соглашаться. — Но ты не имеешь никакого отношения к ее исчезновению? — Нет, абсолютно точно. — Ну, это уже кое-что, — сказал Гэри, с тревогой глядя на закрытую дверь кухни, где, как они слышали, Сара шумно убирала посуду. — Тебе следует поговорить с ней. Тристан кивнул. Сделав глубокий вдох, он открыл дверь и прошел на кухню. Затем закрыл дверь. Сара стояла у раковины, с негодованием вытирая грязную кастрюлю губкой для мытья посуды. — Тебе нечего сказать? — спросил Тристан. — Просто я не понимаю, зачем тебе ломать собственную жизнь, — ответила она, ополаскивая сковороду и швыряя ее на сушилку. — О чем ты? — У тебя очень хорошая работа с программой пенсионного обеспечения в зависимости от последнего заработка. Ты вот-вот получишь ипотечный кредит на эту квартиру, а полиция допрашивает тебя об исчезнувшей женщине, — пояснила Сара. — Дело не в этом. — У тебя уже есть судимость. И не забывай обо мне. По сути, я солгала полиции ради тебя, и бог знает, что будет дальше. А я делаю все, чтобы жить лучше. Тристан пристально смотрел в спину сестре, пока она продолжала яростно мыть посуду. — Прости, я могу все исправить. Скажу полиции, что не предупреждал тебя, когда уходил. — И часто ты так делаешь? Сбегаешь по ночам, чтобы встретиться с… — повернувшись и внимательно глядя на него, спросила Сара. — Бывало пару раз, — ответил Тристан, желая провалиться сквозь землю. — И ты счастлив? Ведя себя вот так? — Поясни, что значит быть счастливым? — Завести семью, остепениться. — Я не хочу детей. — А кто продолжит нашу фамилию? — Нас, Харперов, нельзя назвать выдающейся династией. Папа сбежал, когда мы были маленькими, черт знает, где он сейчас. Маме больше нравилось ширяться, чем проводить время со своими детьми. — Не смей так говорить о маме! — сказала Сара, все еще держа губку. Сестра была в ярости, в ее глазах стояли слезы. — Она была душевнобольной, и если прибавить к этому наркотики… — Сара. Речь не о маме. Я говорю о себе… я гей. И просто хочу, чтобы ты любила и принимала меня таким, какой я есть. — Тристан, я всегда буду тебя любить, но не ожидай от меня принятия. У меня есть право не принимать это… Тристан почувствовал, как на глазах выступили слезы, и смахнул их. Сара снова посмотрела на него, затем отвернулась. — Ты выбрал удивительно подходящее время, — с унылым смешком добавила она. — Что скажут люди на моей свадьбе, когда ты появишься там, будучи геем. — Это ваш с Гэри день, до меня никому не будет дела. — Нет, ты ошибаешься. Понадобится целая вечность, чтобы объяснить людям, кто ты. — Объяснить людям, кто я? Я все тот же человек. И твоя реакция на новость больше говорит о тебе, чем обо мне. — Так теперь я гомофобка? — вскрикнула Сара. — Не знаю, но кажется именно так. — Ты выбираешь путь, который не приведет тебя к счастью. — Я лучше буду жить своей жизнью, чем твоей, — парировал он, о чем сразу же пожалел. Сара с такой силой швырнула в раковину пару тарелок, что они разбились. Но как ни в чем не бывало стала мыть уцелевшие, между делом вынимая осколки фарфора. — Эта бедная девочка, она может лежать где-нибудь в канаве или стать жертвой какого-нибудь насильника… — сказала Сара, еле слышно бормоча себе под нос. — Интересно, каково было бы Магдалене, узнай она, что ты занимаешься бог знает чем с другим мужчиной. Завтра утром ты первым делом пойдешь в полицию и объяснишь, что делал и что врал мне. — Я тебя не обманывал. — Ты заставил меня поверить. — Нет. Я выходил ночью, просто не сказал тебе. Ты сама сделала предположение. — Кажется, я предположила про тебя слишком много хорошего. Тристан вздохнул, это бесполезно. Он надеялся, что ему удастся все объяснить Саре, и она поймет. И ему было больно от того, что теперь они стали чужими. — Я останусь у Кейт на несколько дней, — сказал он. — Конечно же. Так и думала, что она причастна к этому, — заявила Сара. — Сара, я люблю тебя, слышишь? — произнес он. Но сестра стояла к нему спиной, продолжая возиться с посудой. Тристан вышел из кухни и закрыл дверь. Гэри лежал на диване, поглядывая в телевизор. — Послушай, Трис. Сара не гомофобка. Ей нравятся бумажные стаканчики, которые делают для акции в «Коста Кофе». Она вымыла один и оставила его на работе для чая. Так часто использовала его, что тот в конце концов развалился. Тристан посмотрел на Гэри, не зная, как реагировать. — Думаю, ты нужен Саре, — сказал он. — Я все улажу в полиции по поводу ее заявления. Гэри кивнул. Тристан пошел и собрал сумку. А когда выходил из дома, не видел никого из них. Кейт ждала его на улице в машине. — Ты в порядке? — спросила она, когда Тристан залез в машину. Он кивнул, ощущая, словно гора упала с плеч. Даже дышалось теперь легче. — А как насчет Сары? — Не знаю. Дам ей немного времени, — сказал он. 21 На мужчине, вышедшем из лифта, были очки ночного видения. Коридор и два дверных проема сквозь линзы светились зеленым. Он удивился, увидев в коридоре Магдалену. Она осмелилась выйти быстрее, чем многие из его жертв. И всего лишь на второй день. Он смотрел, как она бежит к нему, натыкается на открытую дверь и снова встает, полностью дезориентированная. Похититель обожал этот пустой взгляд в их глазах, ослепших от темноты. В очках ночного видения их глаза казались черными, а зрачки светились яркими белыми пятнами. Магдалена не видела, как оставила след крови на углу двери туалета в дополнение к уже имеющимся. Пятна крови других его жертв украшали стены и двери, напоминая граффити. Ему нравилось, как сквозь очки они светились зеленым. Он держался позади и смотрел, как Магдалена на ощупь пробирается обратно по коридору. Почему парни, которых он держал в плену, всегда пытались пройти мимо него в лифт? А почти все девушки бежали в тупиковую комнату, как те глупые героини фильмов ужасов, которые кричат и бегут мимо открытой входной двери наверх, когда их преследует монстр? Он последовал за Магдаленой в комнату в конце коридора и наблюдал, как девушка отступила в угол и осталась там, как загнанный зверь, уставившийся в темноту.