Пока что они притворялись, что полное восстановление Блэка было самым вероятным сценарием. По той же причине никто не озвучивал очевидное — что если Блэк опять не в себе, то вряд ли он будет в состоянии осмысленно заключить с кем-то союз. Как и все остальные, Энджел ещё не готова была обдумывать это. Она определённо не была готова рассматривать возможность, что Блэк никогда не вернётся. Она определённо не готова была думать о том, что это сделает с Мири… и что вообще они скажут Мири, при условии, что они найдут её и вернут от того, кто её похитил. При этой мысли Энджел заскрежетала зубами. Только тогда до неё дошло, что Кассиус умолк. Очевидно, вампир в Вашингтоне опешил от приказов своего короля выложить всё, что ему известно, по открытому каналу. На секунду Энджел даже задалась вопросом, не спросит ли Кассиус у Брика, серьёзно ли тот говорит. Но он не спросил. — Понял, прародитель, — сказал он вместо этого. И вновь его голос изменился, обращаясь в этот раз к Джаксу. — …Отвечая на ваш вопрос, сэр, да, я предполагаю, что Чарльз наверняка поручил своим видящим поработать над отслеживанием Блэка через его свет. У меня в данный момент нет деталей о том, как продвигается процесс, однако я рассчитываю в ближайшее время получить новости. Как я и сказал, я притворяюсь человеком. Мне ещё не представилось возможности поговорить с Джеймсом, моим командиром и вампиром, который в лагере Чарльза маскируется под видящего. Воцарилось молчание, затем Кассиус добавил: — Если прикрытие Джеймса не было скомпрометировано, то он, несомненно, тоже в этом участвует, поскольку занимает довольно высокий пост в подразделении разведки видящих в Вашингтоне. Джеймс работает в паре с видящей, высокопоставленной женщиной, которая заметает его следы и проецирует вокруг его тела свет видящего. Она также занимает довольно высокий пост в команде разведки Чарльза. — …И всё же, — добавил Кассиус мрачным тоном, обращаясь к Брику. — Наше положение здесь чертовски ненадёжно, прародитель. Особенно для Джеймса, конечно же, по очевидным причинам. Меры безопасности суровы, и всё время укрепляются. Нам приходится соответствующим образом планировать обмен информацией. По правде говоря, теперь мы проделываем большую часть через обмен крови, поскольку каждое долбаное правительственное здание под наблюдением. Они теперь охватывают и участки под открытым небом; большая часть земель и садов в Вашингтоне оснащена визуальным наблюдением и прослушкой, не говоря уж о повсеместных датчиках распознавания лиц и походки. Беспилотники тоже всюду, и некоторые размером с насекомое. Большая часть уличных патрулей состоит из вооружённых беспилотников для слежки, которые легче заметить, но у них большой радиус… Вампир умолк, издав один из тех шумных выдохов, которые многие вампиры использовали как механизм маскировки. — Теперь нам приходится носить кровяные патчи и накладки, генерирующие тепло тела, — добавил вампир. — Мы ожидаем, что через несколько месяцев даже этого может оказаться недостаточно, чтобы проходить проверки. Они всё время обновляют системы, добавляют всё больше точек проверки. В следующие несколько недель ожидается ещё одно крупное обновление… — Мы можем обсудить эти детали позднее, Кассиус, — произнёс Брик с лёгким предостережением в голосе. — Я могу предоставить нашим друзьям здесь любую дополнительную информацию от тебя после того, как мы отключимся от линии. Пока что я бы хотел, чтобы мы сосредоточились на нынешнем местоположении Блэка. Если я тебя понял, Блэк определённо сбежал? В этот раз Энджел не сдержалась. Она издала сдавленный смешок. Прикрыв рот, она виновато махнула Брику, когда тот на неё посмотрел. Мгновение спустя она покосилась на своего бойфренда, Ковбоя, и Мишель, которая стояла сразу за ним. Они оба тоже криво улыбались. Не улыбался только Декс. Может, реальность всего этого наконец-то его настигла. Энджел знала, что её смех и это мрачное веселье, накрывавшее их в различные моменты последнего часа или около того — это по большей части показной оптимизм. И всё же мысленный образ того, как правительство пытается загнать этого… ну, дракона… обратно в какую-то подземную клетку, пробуждал в ней какой-то чёрный юмор. Мика, стоявшая по другую сторону от Энджел, изумлённо хихикнула. Брик опять вскинул бровь и наградил их косым взглядом. — …Возможно, мне стоит уточнить: он наверняка будет какое-то время свободен? — продолжил он, обращаясь к вампиру на другом конце линии. — Маловероятно, что они в следующие несколько дней найдут способ удержать его? По крайней мере, если он не вернётся в изначальную форму? — Я бы сказал, что да, прародитель. Ведутся довольно жаркие дискуссии относительно того, как вообще к нему приблизиться, стоит ли пытаться взять его живым, или… — И что, если бы мы хотели его забрать? — сурово перебил Декс. — Если бы мы хотели перехватить его, обеспечить поддержку и вытащить его оттуда, пока они не приняли решение шарахнуть по нему ядерным оружием или ещё чем…? Как нам это сделать? Предложения есть? Воцарилась тишина. Затем вампир на другом конце линии тоже невесело фыркнул. — Наденьте что-нибудь водонепроницаемое, — сухо посоветовал он. Глава 14 Намордник Наоко умирал. Он определённо умирал. Он умрёт. Его грудь болела так сильно, что он мог лишь лежать там, хватать ртом воздух, не нуждаясь в кислороде. Облегчения не было даже в бл*дском воздухе. Лежать неподвижно совершенно исключалось. Он извивался в удерживавших его руках, каждый мускул в его теле напрягся. Он делал это не в попытках вырваться… или даже ослабить эту хватку. По правде говоря, он не хотел, чтобы эти руки его отпускали. Жёсткий стержень удерживал его рот открытым, разжимая челюсти. Сделанный из того же материала, что и оковы на его запястьях, лодыжках, ногах, горле, груди и руках, стержень держался так же неподвижно, как и другие цепи, заточая его в качестве узника в этой примитивной, до клаустрофобии маленькой хижине посреди какой-то безымянной глуши. По правде говоря, против этой части он тоже не возражал… уже нет. Этот стержень, удерживающий его клыки разведёнными и делающий его более-менее безвредным — единственная причина, по которой он проходил через это не один. От этой мысли боль в его груди усилилась. Он вжался в существо позади него, издав раздражённый звук от того, что не сумел повернуть голову. Он уже даже не знал, чего он хотел. Секса, конечно. Может, даже честной драки. Но если честно, отчасти его бы так же устроило, если бы другой мужчина раз за разом бил его кулаком по лицу. Его бы так же устроило, если бы его вырубили наркотиками, болью или палкой по голове… всё что угодно, лишь бы покончить с этим. Всё что угодно, лишь бы это прекратилось. Голос звучал низко, как будто прямо возле его уха. — Ты хочешь опять поговорить? — спросил он. Этот голос приводил в бешенство — полу-рычание, полу-урчание ему на ухо, которое одновременно усиливало его тревогу и вызывало желание зарычать на другого мужчину в ответ, откровенно угрожать ему, хотя тут он не был уверен. — Мне придётся тебя отпустить, — произнёс голос тем же ровным тоном. — Я выйду за пределы досягаемости перед тем, как убрать стержень. Мне придётся отпустить тебя, Ник… Наоко перебил его, протестующе зарычав. Протест был не особенно сильным. Скорее, он был полон смятения из-за противоречивых желаний. Он знал, что видящий прав. Он бы в мгновение ока укусил этого мудака. Он бы воспользовался любой возможностью, даже самой маленькой, самой скоротечной — чтобы укусить его. Но вопреки обыкновению он не стал бы кусать его, чтобы сделать больно. Он хотел его крови так сильно, что едва мог мыслить связно, ощущая его запах. Он находился совсем рядом, так близко, но совершенно недосягаемо, и это доводило до безумия, вынуждало его подвывать, как связанного, наполовину оголодавшего пса. Как обычно, Даледжем, похоже, знал большую часть его мыслей, хоть Ник и ничего не озвучивал вслух, ничего не говорил до сих пор. Даледжем просто… знал. — Определись, — сказал Джем. В этот раз его голос прозвучал твёрже, но всё равно не резко, а раздражающе терпеливо. — Я могу или держать тебя, или слушать тебя. Мы можем чередовать. Но я не могу делать и то, и другое одновременно. Не сейчас.