Ее колье! Да, в этом не оставалось сомнений. Но как оно попало к Джилберту? Почему оно у него в кармане? Кража? Она с отвращением отбросила эту мысль. Ее муж взломщик и грабитель? Нет, это безумие. Но ведь он каждый вечер уходит из дому, а всю ту неделю, когда ограбили контору Уоррела, он вообще не ночевал дома. До нее донеслись приближавшиеся шаги, и она спрятала колье в лиф платья, но Стэндертон не обратил на ее состояние никакого внимания. – Послушай, Джилберт! В ее тоне он уловил ноты, заставившие его вздрогнуть, поэтому обернулся и взглянул на нее. – Что с тобой, Эдит? – Пойдем-ка на минутку в столовую, – произнесла она, с удивлением прислушиваясь к своему голосу, который звучал холодно и враждебно, словно принадлежал не ей. Джилберт покорно последовал за ней. Стол еще не убрали, и розовый свет люстры прихотливыми бликами падал на хрустальные бокалы, столовое серебро и цветы в вазах. Он затворил дверь и спросил: – Что случилось? – Вот, – спокойно ответила Эдит и протянула ему злополучное колье. Он взглянул на вещь, и на его лице не отразилось ничего особенного. – Что это такое? – удивился он. – Мое колье. – Твое колье? – приглушенно переспросил Джилберт. – То самое, которое заложила твоя мать? О котором сейчас говорили за столом? – Да, – кивнула она. – Замечательно, – взял он в руки украшение и внимательно осмотрел камни. – Так это твое колье?! – повторил он. – Какое совпадение! – Как оно попало к тебе? – допытывалась Эдит. Он долго молчал, устремив на нее испытующий взгляд. – Как оно попало ко мне? – снова повторил он. – С чего ты взяла, что оно попало ко мне? – Я нашла его в твоем кармане, – взволнованно произнесла Эдит. – Выкладывай всю правду, Джилберт. Как оно у тебя очутилось? Снова молчание, затем он пробормотал: – Я нашел его. – Где? – не удовлетворилась она ответом. – Где именно? – Я не могу тебе это сказать, – начал Джилберт. – Ты, очевидно, подозреваешь, что я украл его. Ты предполагаешь, что я взломщик и вор? – улыбнулся он, но в лице его появилось что-то жесткое. – Я читаю это по твоим глазам, – продолжал он. – Ты объясняешь себе мои отлучки из дому и мое таинственное поведение тем, что я избрал себе какое-то противозаконное занятие, не так ли? – Он рассмеялся. – Отчасти ты права. Но я не взломщик. Клянусь тебе, что никогда в жизни не вскрыл ни одного сейфа и не похитил ни единого предмета у… – Тут он запнулся, словно испугавшись сболтнуть лишнее. Эдит мгновенно ухватилась за спасительную соломинку. – Это действительно так? – положила она ему руку на грудь. – Ты мне не лжешь? Вероятно, я сошла с ума, мне самой противны подобные гадкие мысли, но мне показалось… – Да, тебе показалось, – серьезно подтвердил он. – Неужели ты не объяснишь мне, как оно попало к тебе в руки? – настаивала Эдит. – Я его нашел, и это правда. Я не собирался… – Тут он снова прервался, не окончив фразу. – Оно валялось на дороге. – Тебя не удивила такая находка? Ты не счел нужным обратиться в полицию? – Нет, – покачал он головой. – Я не успел. Я собирался сегодня положить его в маленькую шкатулку и отослать в полицейское управление. Именно поэтому я заговорил за столом с твоей матерью об утрате колье. Мне показалось странным, что ее потеря совпала с моей находкой. Они молчаливо взглянули друг на друга. Он держал колье в руке и машинально поигрывал им. – Что же нам теперь делать? – спросила она и, подумав, произнесла: – Я надеюсь, ты последуешь своему первоначальному намерению и отошлешь колье в полицию. Господи! – воскликнула она, внезапно что-то припомнив. – Ведь я получила за него триста фунтов компенсации. – Триста фунтов? – Он снова оценивающе осмотрел драгоценность. – Оно стоит дороже. В нескольких словах Эдит хладнокровно объяснила ему, что произошло. – Это даже неплохо, что тут замешана твоя мать. Я бы неприятно поразился, узнав, что ты занялась биржевыми играми. – Тебе это не нравится? – уточнила Эдит. – Крайне, – ответил он. – Вполне достаточно, если спекулирует муж. – Ты много спекулируешь, Джилберт? – поинтересовалась она. – Нет, не очень, – серьезно промолвил он. – На это нужны средства. – Биржевые дела – всегда спекуляция. – Я вынужден зарабатывать деньги, чтобы содержать жену, – немного резко возразил он, и у Эдит, никогда не слышавшей от мужа таких слов, дрогнуло сердце. – Прости меня, – мягко попросил он, заметив, какую реакцию вызвала у нее его последняя фраза. – Я выразился грубовато, но не хотел тебя обидеть. Я ощутил озлобление против несправедливости судьбы, вот и все. Так ты оставишь колье у себя? – Да, пусть хранится у меня, – ответила Эдит. – Разве ты не планируешь сообщить полиции, где его обнаружил? Ведь это навело бы на след преступников… – Нет, – улыбнулся Джилберт. – Я не стану навлекать на себя гнев ужасной шайки, которая гораздо опаснее любой другой. Ладно, Эдит, мне пора. Уже половина одиннадцатого, – взглянул он на часы, – я должен идти. До свиданья. Он протянул ей руку, и она задержала ее в своей руке немного дольше, чем обычно. – Береги себя, – напутствовала она. – Желаю тебе удачи; каким бы ни было твое дело, я на твоей стороне. – Благодарю, – ответил он и поцеловал ей руку. Она вернулась к гостям, но мысль о колье, которое якобы нашел Стэндертон, не выходила у нее из головы. Она пыталась верить мужу, но чувствовала, что за его обдуманными словами скрывается нечто большее, о чем он умалчивает. Она припомнила его фразу: «…никогда в жизни не вскрыл ни одного сейфа и не похитил ни единого предмета у…» У кого? Что он хотел сказать? Эдит приняла твердое решение получить ответ на свой вопрос и после ухода гостей взялась за корреспонденцию. Она просидела над письмами далеко за полночь и, ложась спать, услышала шаги вернувшегося мужа. Проходя мимо ее двери и заметив свет, он постучал и пожелал ей спокойной ночи. – Спокойной ночи, – ответила она. Эдит уловила скрип двери его спальни, минут через пять выскользнула в коридор и убедилась в том, что комната мужа погрузилась во мрак. На цыпочках, не нарушая тишины, она спустилась в переднюю, чтобы осмотреть его пальто. Вдруг ей удастся найти у него в кармане нечто, что поможет разгадать стоящую перед ней загадку? Увы, карманы оказались пусты. Зато она почувствовала, что рукава пальто влажные. Разве шел дождь? Она вернулась к себе в комнату и открыла окно. К ее удивлению, мостовая была сухой – ни намека на ливень. Она включила свет, осмотрела свои руки и чуть не вскрикнула, обнаружив, что они в крови. Она ринулась по лестнице в переднюю и зажгла электричество. Да, один из рукавов пальто был окровавлен, и на полу виднелись капельки крови, которые вели до двери его комнаты. Эдит приказала себе сохранять хладнокровие и, поднявшись наверх, постучалась к мужу. – Эдит, ты? – устало спросил он. – У тебя, наверное, бессонница? – Мне нужно поговорить с тобой. – Я зверски вымотался. – Впусти меня, это важно. Она толкнула дверь – заперто. Затем услышала, как скрипнула кровать, и вскоре щелкнул замок. Дверь распахнулась, и Эдит, к своему изумлению, заметила, что Джилберт полностью одет и рука его тщательно перевязана широким бинтом. – Что с рукой? – с порога спросила она. – Поранился, пустяки. – Как ты ухитрился? – не отступала она. Он промолчал, и она попросила его показать рану. Он долго не соглашался, но она настаивала. Наконец он снял повязку, и Эдит обнаружила две небольшие ранки пониже локтя, причем обе не производили впечатления пореза ножом или осколком стекла. – Похоже на огнестрельное ранение, – заявила она. – Пуля прошла навылет и выскочила у локтя. Он опять промолчал. Эдит принесла из ванной горячей воды, промыла рану и перевязала руку, как умела. Она не стала расспрашивать мужа о том, каким образом он получил ранение, отлично понимая, что сейчас не время для разговоров. – В тебе погибает замечательная сестра милосердия, – усмехнулся он, когда жена закончила перевязку. – Ты женился на мне, – ответила Эдит, – потому что любишь меня. Ты отдал мне все самое ценное и дорогое в себе и надеялся, что я отвечу тебе тем же. Вместо этого я принесла тебе разочарование, объявив, что вышла за тебя замуж из корыстных побуждений. Разве я не заслуживаю ответственности за подобный проступок? – Повисла длинная пауза, после чего она добавила: – Я обещаю исполнять все, что ты от меня потребуешь. – Я желаю лишь одного: чтобы ты была счастлива, – вздохнул он, и его голос обрел прежнюю твердость и уверенность. Она покраснела. Ей было нелегко сказать ему эти слова, а он, получается, отверг ее признание? Она ушла к себе и заснула лишь под утро; в десять часов они сели завтракать. Джилберт поздоровался с супругой и углубился в газеты. Эдит тоже взяла номер, внимательно прочитала криминальную хронику и сказала: – Этой ночью взломщики пытались ограбить Нортон-банк. Они становятся все наглее.