Запах старости. Теплое беззубое дыхание щекочет мочку уха. Вика из уважения борется со своей врожденной брезгливостью и слушает. – Есть только истинная вера и есть страх перед Богом. Старушка делает паузу и ждет реакции. Вика кивает, мол, понимаю. – От всего сатанинского нас защитит Бог. Снова выжидающая пауза. Снова девушка кивает в знак согласия. Вика уже пожалела, что связалась с этой дамой. Старушка, кажется, готова провести ей ускоренный курс воскресной школы. А Вика лишь собиралась узнать, куда лучше поставить свечку. – Я тебе с самого начала начну. – Нет-нет. Не стоит утруждать себя. – Деточка, мне не тяжело. Я все расскажу и всему научу. – Мне, наверное, чтобы душа успокоилась, – перебивает Вика. – Куда поставить? Старушка слегка огорчилась, что слушатель сорвался. Вероятно, ей особо не с кем тут поговорить. – Успокоить душу? – Да. – Это все ваше поколение. Утратили вы правильные ценности, вот твоя душа и не знает покоя. – Чужая душа, не моя. – А, – женщина обрывает свои рассуждения о развратной молодежи, – тогда на канун. Старушка разводит руками и теперь сочувственно качает головой. – Спасибо, – шепчет Вика и торопится уйти. – Не грусти, деточка, – продолжает вдогонку старушка. – Ставь на панихидный. Свеча развеет мрак. Вика подходит к столику с мраморной доской. Пусть старушка окажется права. Развеет мрак, говорите? В некоторых ячейках уже горят свечи. Вика смотрит по сторонам. А как дальше быть? Можно ли поджечь свои от уже горящих или лучше поискать зажигалку? Бдительная старушка, которая все еще наблюдает за Викой, показывает, чтобы девушка подожгла от свечей. Вика берет свечку двумя руками. Она закрывает глаза. Она видела в передаче или в каком-то фильме, что так делают. Вика не умеет, но молится. Приходится импровизировать. Она слышала, что лучше просить не за себя, а за кого-то другого. Так больше шансов. Она стоит с закрытыми глазами и просит, чтобы проклятие оставило Михаила Григорьевича и его род в покое. Она просит, чтобы Бог простил жестокого комиссара. – Помилуй. И прошу. Умоляю, не тронь меня и моего ребенка, – шепчут почти беззвучно ее губы. Вика открывает глаза. Она подносит свечу к огню. Воск плавится, нить начинает тлеть и мгновенно тухнет. Пробует другую. Держит над пламенем, вертит свечой во все стороны. Не горит. Разворачивает другой стороной, результат тот же. Возможно, женщина из церковной лавки продала ей комплект из бракованной партии. Вика возвращается к ларьку и покупает еще несколько. Ей неприятно, что ее обманули, но не станет же она из-за копеек устраивать скандал в храме. – Пожалуйста. – Старушка протягивает новый восковой букетик. Кажется, она не удивлена, кажется, для нее обычное дело втюхивать охапками свечи. Значит, я права, укрепляется Вика в своих подозрениях о бракованных нитках с воском. Простая уловка, чтобы я купила еще. Плевать. Главное, чтобы помогло. Вика возвращается в церковь, повторяет весь обряд с закрыванием глаз и загадыванием желания. Поджигает. Новая партия свечей также отказывается гореть. – Да твою ж мать! Черт побери! – вырываются ругательства изо рта. Вика виновато озирается. Может, никто не заметил? Зря надеется. Определенно, ее услышали все. Она замечает силуэт свирепой старушки, проворно пробирающейся через все помещение прямиком к ней. – Что случилось, деточка? На удивление, старушка, кажется, не собирается прогонять сквернословку из церкви. – Не горят! Смотрите! Вика реагирует на движения рук старушки, означающие просьбу успокоиться, и переходит на шепот: – Я купила. Вон сколько. Видите, двадцать с лишним? А они у вас тут не горят. Они фальшивые. – Давай я помогу. Старушка ловко подхватывает, наклоняет, подносит, зажигает и ставит свечу на подставку. Свеча мгновенно разгорается, огонек издевательски подрагивает на сквозняке. Брови Вики приподнимаются. – Я же делала абсолютно то же. Старушка берет Вику за руку, как маленькую, и управляет ее движениями. Она подвигается ближе и подносит свечу к огню. – Вот так, деточка, потом переверни. Вот. Молодец. Немного подогрей снизу и поставь. Свеча в руке разгорается. – Вот и все, – говорит старушка и отпускает руку Вики. – Еще раз спасибо. Вика не успевает договорить, как свеча в руке начинает искриться, словно бенгальский огонь, словно сварочный карандаш. Резкая боль в пояснице заставляет выронить свечу. Ей кажется, словно сразу несколько острых ножей врезаются в ее живот. Девушка корчится от боли. Раздается хлопок, и все свечи в церкви одновременно гаснут. По храму проносятся изумленные вздохи.