Она знает. Она все знает наперед. И она сильная, со всем справится. Она не сойдет с ума. * * * – Много голосов. И они звучат, как мой собственный. Множество глаз. И они смотрят, как мои собственные. Молодой ученик произносит выстраданные слова и продолжает кружиться в танце у костра. Он подпрыгивает то на одной, то на другой ноге. Его голова качается в такт ударам бубна. Собравшиеся шаманы потрясают ладонями, двигают руками, имитируют вихрь. Массовое погружение в транс. Каждый из них хочет поближе подойти к призванному учеником и так явственно осязаемому миру духов. Лишь старый учитель не участвует. Стоит в стороне и с гордостью наблюдает за своим воспитанником. За его ловкими движениями, за его переживаниями. За его речью. – Много мыслей, и они… Мысли. Они… – Ученик сглатывает. Ему трудно произносить эти слова. Из его стеклянных затуманенных глаз текут слезы. – Да, мысли словно твои, малыш, – еле шепчет старик, чтобы его никто не услышал. – Правильно. Он знает. Уверен, что ученик наконец-то нащупал, он на правильном пути. Он познает. – Мысли. Как мои собственные, – произносит ученик и с яростью, со злостью, с остервенением принимается бить в бубен. * * * Что есть религия? Что есть вера? Каждый человек приходит к Богу своим собственным путем, своей неповторимой тропинкой. Один с детства участвует в обрядах, повторяет за родителями и постепенно втягивается. Другой в результате трудных духовных поисков и непрекращающейся работы над собой обретает веру. Третий находит успокоение раскаявшись. Вика решает искать спасения в церкви. Даже если ты не веришь, стоит попробовать. Она уговаривает себя. Чем черт не шутит, авось сработает. – У меня не так много вариантов, – рассуждает Вика и ускоряет шаг, практически переходит на бег. – Или в психушку, или в церковь. – Милочка, куда так разогналась? Сюда без платка нельзя! Старушка отодвигает Вику в сторону. Удивительно, откуда в этом старом морщинистом теле столько силы. Старушка стальной хваткой держит девушку, отчитывает и одновременно оценивает нарушительницу своими проницательными глазами. – Если нет с собой, вон лавка. Можешь там купить. Вика смотрит, куда показывает старушка. Деревянное строение. Небольшая пристройка. В этом ларьке, сверху донизу увешанном иконками, крестиками, свечами и прочими церковными принадлежностями, сидит женщина. Возле домика стоит урна для пожертвований с наклеенной распечаткой с неразборчивой надписью и изображением церковной крыши. – Спасибо, – отвечает Вика и выдергивает свой рукав из цепких пальцев старушки. Вот как так? Она и без того скептически относится к религии, а тут еще вдобавок теплейший прием. Она же не виновата, что не в курсе всех обычаев. Зачем хамить? Почему просто спокойно не объяснить, как правильно? Вика останавливается возле киоска и опускает несколько монет в урну. Это она на случай, если окажется, что все посетители обязаны сперва что-нибудь пожертвовать. – Что вам? За прилавком сидит еще одна старушка. Точно в таком же платке, точно с такими же потухшими глазами. Даже тембр голоса похож, только на этот раз он тихий и приходится наклоняться ближе, чтобы расслышать, что бормочет морщинистый рот. Вика на секунду засомневалась, а не один ли это человек. Может, старушка быстрее ракеты перебежала от ворот до лавки и встала за прилавок? Нет. На этой другая одежда. И даже если бы пожилая дама успела добежать, вряд ли смогла бы переодеться за это время. – Мне нужен платок. – Вика задумалась. – И свечи. Из-за прилавка доносится какое-то шептание. Вероятно, старушка что-то уточняет, но Вика молчит. Ей не хочется прислушиваться, тем более она точно и четко дала понять, что ей нужно. Цвет или ткань платка ей безразличны, просто пусть продаст поскорее все, что нужно. Вика кладет деньги, сдачу ждать она не станет. На всякий случай покупает сразу несколько свечей. Она мало что понимает в церковных обычаях. Слышала, что ставят за здравие и за упокой. Купит побольше и поставит сразу везде и за все. Тем более не такие уж и дорогие эти восковые палочки для искупления. Намотав платок и вооружившись свечами, Вика заходит в церковь. На этот раз никто ее не останавливает, никто не кричит. Видимо, пока она все правильно делает. Приглушенный свет, приятный запах, шуршание и тихий шепот людей. Приятная обстановка. Вика сперва обходит помещение. Она непроизвольно двигается медленно. Ее шаги, взмахи руками, даже дыхание замедляются. Неясно насчет спасения, но церковь определенно помогает, так сказать, притормозить. Не расслабиться, а именно сбавить темп. Суета здесь умирает, растворяется среди восхитительных украшенных стен и плавящегося со всех сторон воска. Девушка смотрит на иконы. Кажется, на них изображены только персонажи либо с осуждающим взглядом, либо с уставшим и измученным. Образы, которые должны успокаивать, действуют устрашающе. Вика останавливается у подставки, на которой горит несколько свечей. Она смотрит по сторонам. И у кого спросить? Есть здесь консультант или менеджер? Куда ставить и чем поджечь? Старушка, та самая, с руками терминатора, вероятно, догадавшись, о чем думает Вика, подходит и шепотом предлагает свою помощь: – Что, деточка? Не знаешь? – Нет. Старушка, которая так грубо встретила Вику на входе, теперь выглядит вполне дружелюбной. – Куда нужно ставить? – Не волнуйся. Я научу. Если к празднику, то тебе к центральному аналою надо. Старушка показывает рукой на высокий резной, ярко украшенный деревянный столик. – Мне, наверное… – Вика сомневается, что ответить. Не станет же она откровенничать с первой попавшейся старушкой, тем более их знакомство не задалось. – Не бойся, деточка. Говори как есть. Вежливая и заботливая. Если бы не тот инцидент с платком пару минут назад, можно было бы решить, что старушка святейший ангел. – Не волнуйся. Все мы под Господом Богом ходим. Вика отступает на шаг. Она готова развернуться и уйти из этого странного святого места. – Деточка, не бойся. Здесь тебя никто не обидит. – Если… если человека прокляли? Что нужно делать? Зря она спросила. Слова Вики заставляют хмурое лицо дамы сделаться еще мрачнее и серьезнее. – Порча, сглаз и прочая нечисть – это все суеверия. Деточка, я объясню. – Старушка приближается и шепчет прямо на ухо.