– Ты сейчас же снимешь проклятие! Я осекаю сам себя. Мне же нельзя злиться. Главное, сохранять спокойствие. Продолжаю другим тоном: – Предупреждаю. Если не поможешь, тебе не поздоровится. Шаман покачивается и мычит. – Слышишь меня? – говорю громче, но все еще без каких-либо негативных эмоций. – Я не хочу тебе вредить. Просто помоги, и я уеду. – Спокойно, возможно, даже с улыбкой расправишься с сумасшедшим Сэлэмэ, – говорит шаман. – Я все видел. И я не буду злиться. Я сажусь рядом, ближе к костру. Не могу объяснить откуда, но у меня появляется ненависть к этому человеку. – Усталому сон слаще теплого жира. Слишком долго я тебя ждал, Нининмэ. Духи много раз говорили, что ты придешь за мной. И заберешь мою жизнь, Нининмэ. Да что он заладил? Я не хочу убивать его. Зачем? Мне же просто нужна его помощь. – Помоги. Умоляю. Скажи, что мне делать. Помоги, ради моего сына. Если надо, убей меня. Отомсти, но оставь в покое ребенка. – Нининмэ, без времени не упадет с веточки лист, а время придет – не устоит и утес. – Пойдем. Вставай, Дим. Вика больше не контролирует себя. Берет на руки брата. – Сделаем тебе теплую водичку. Девушка не контролирует себя. Она лишь подчиняется чему-то неизвестному. Делает то, что должна. Несет Димку в ванну. Она знает, что ее братик слишком слаб, что сам он не справится с водными процедурами. Он захлебнется. Он умрет. Он получит то, о чем так мечтает. Он получит освобождение. Истинную справедливость. Вода набирается. Пена с запахом абрикоса бурлит на поверхности. Вика хочет помочь брату раздеться, но мальчик отказывается. Он хочет лечь в воду в одежде. – Хорошо, малыш. Вика помогает Димке забраться в ванну. – Прощай. Она задергивает шторку и уходит. Идет в свою комнату. Она не собирается наблюдать, как захлебнется ее брат. Вика размышляет, продумывает сценарий, что скажет отцу, когда тот вернется. Вика смотрит на себя в зеркало. Ее каменное лицо не выражает никаких эмоций. Лишь глаза предательски роняют слезы. Сейчас нужно ждать. Просто ждать. Чуть позже девушка достанет и вытрет тело братика. Она вернет его на кровать, подключит приборы. Просушит одежду, скроет все следы. Вика будет сидеть в комнате брата и ждать возвращения папы. А когда он вернется, сделает вид, что удивлена смерти Димки. Шамп лает во дворе. Лай проносится по дому. – Что я натворила?! – кричит Вика и со всех ног бежит в ванну. Она вытаскивает из воды обмякшее тело брата. – Димка! Дим! Димочка! Вика кричит, прижимает мокрое тело малыша, вытирает полотенцем. Димка мертв. Умер в ванной. Утонул. Она утопила его. – Справедливость. Истинная, – произносит ее рот сквозь стоны. Шамп лает, надрывается. Пес что-то учуял. – Проклятый пес. Бестолковая дворняжка, – говорит Вика холодным тоном и небрежно роняет тело брата на пол. Позже она вытрет. Заметет все следы. Уничтожит улики. Ее руки возьмут тряпку и уберут воду. Сейчас нужно что-то сделать с дворняжкой. Пес не унимается. Вика берет с полки папину бритву. Ее все еще мокрые глаза рассматривают острое лезвие. Ее мозг уже принял решение. Она мысленно уже попрощалась со своим надоедливым питомцем. Вика перешагивает через тело и выходит из ванны. Она достает из тумбочки большой пакет. Она ненавидит целлофан, но сейчас целлюлозная пленка придется как нельзя кстати. Собака как по команде прекращает лаять. Девушка смотрит в окно. – Поздно. Уже можешь не стараться. Пес словно понимает, что происходит. Он смотрит на хозяйку, жалобно скулит и пятится. – Шампи, иди ко мне, малыш. Шамп рычит, дергается, срывается с привязи и, побрякивая цепью, удирает через открытую калитку. – Как знаешь, – говорит рот, и Вика убирает пакет на место. Теперь нужно заняться телом. Мальчик сильно болел, никто не станет выяснять, что здесь произошло. * * * Сэлэмэ приглашает подвинуться ближе. Я сажусь. – Нам с тобой не договориться, Нининмэ, – говорит он вежливо, словно с приятелем. Шаман начинает рассказывать мне их народную сказку о снегире. О птичке, что жила в тайге и подружилась с мышкой. – Холодной зимой снегирь рассказал мышке свой план.