– Выпусти, прошу! Скотина! Выпусти! Я хочу домой! – Вика садится на пол и плачет. «Дотронься до него. Это единственный выход отсюда». Вика мотает головой. Она не собирается прикасаться к проклятому Борису. «Дотронься до него». – Нет. Не надо. Умоляю. Вика поднимается. Она пытается отойти. Хочет сделать шаг назад, но тело, ее непослушное тело приближается к столу. «Не бойся. Клянусь, здесь тебе ничего не угрожает». – Я не хочу. Не хочу, – шепчут ее губы. Грудь часто вздымается, а рука предательски тянется к плечу Бориса. Ее пальцы скользят по руке мужчины. В комнате мерцает свет. «Не волнуйся. Ничего с тобой не случится. Что бы сейчас ни произошло, помни, ты в безопасности. К сожалению, это единственный путь из этой параллели. Открой глаза». Вика подчиняется. Она сидит за столом перед синей тетрадью. Она смотрит на маленького Влада, она – Борис. В одной руке у нее ручка, в другой пистолет. Она взводит курок. Она не отрываясь смотрит на ребенка, и ее губы улыбаются. Ее счастливую улыбку портит лишь ужас в ее глазах и дуло пистолета во рту. Пальцы двигают курок. – Ты же клялся. Обещал, – заикаясь, шепелявит Вика ртом Бориса с дулом пистолета внутри. «В этой параллели смерть – единственный выход. Но ты не пострадаешь». Пальцы сжимаются. Курок щелкает. Оглушительный выстрел гремит. Вика чувствует вкус металла во рту. В ушах звенит. Вика вскакивает на ноги. Втягивает воздух. Она цела. Смотрит по сторонам. Темно. Но она узнает очертания собственной спальни. Вика тяжело дышит. Все тело покрыто потом. Она поднимает с тумбочки часы и смотрит на время. Полночь. Берет стакан, пьет воду. Вика пошатываясь подходит к окну и выглядывает во двор. На лужайке, скрутившись калачиком, мирно спит Шамп. – Что случилось, доченька? – В комнату врывается отец. – Я услышал шум. У тебя все хорошо? Вика бросается на шею папе и плачет. – Тише-тише, ты чего? Димку разбудишь. Вика заливается слезами. Если это очередной сон, пусть он длится бесконечно. Она не станет щипать себя, чтобы проверить. – Прости, прости, папочка. На шум приходит Димка. Братик сжимает в руках плюшевого зайца и заспанными глазами смотрит на удивительную картину: сестра обсыпает папу поцелуями. Вика плачет навзрыд, машет рукой, приглашает Димку обняться вместе. Братик крутит пальцем у виска и мотает головой. Вика обнимает папу и борется с подступающим сном. Нет, она не отключится. Нет, она не уйдет отсюда. – Тише, маленькая, задушишь, – смеется отец, и Вика снова проваливается в сон. * * * – Доброе утро, солнышко. Папины руки гладят ее волосы. В комнате пахнет омлетом и чаем. – Вставай. Мы с Димкой приготовили тебе завтрак. Вика боится открыть глаза. Что, если это галлюцинации? – Давай, сладкая, просыпайся. Мне нужно отвезти заказ, а Димку одного оставлять нельзя. Нашкодит. Вика осторожно открывает веки. На краю кровати сидит папа, рядом стоит табуретка. На подносе дымится завтрак. – Пап. – Вика сдерживается, чтобы опять не разрыдаться. – Папочка, ты… дома? – А где ж еще мне быть? – Отец наклоняется и целует дочь в щеку. – Что тебе приснилось? Расскажешь? Перепугала нас всех. Вика мотает головой, прикусывает дрожащие губы. – Ладно. Кошмары, бывает, всем снятся. Не бери в голову. Позавтракай, мы старались. – Вместе? И Димка? – Да. Он сам лично следил, чтобы я не пережарил омлет. – Спасибо, – улыбается Вика. Снизу доносится веселый щебет Димки. Он бегает по дому и, судя по звукам, играет в водителя. – А как же его болезнь? – Что? Ну ты вспомнила. Три года уже как ни одного рецидива. Выздоровел. Ты точно хорошо себя чувствуешь? – Да-да, – растерянно говорит Вика. – Просто сон… – ее передергивает, – сон дурацкий приснился. Теперь все хорошо. – Ладно. Присмотри за братиком. Нужно бежать. Не скучайте, вернусь через час. Отец поправляет Вике прическу и спускается вниз. Вика падает на колени и смотрит под кровать. Пусто. Конверт с документами исчез. Она проверяет в столе, под столом, в сумке. Чертового дневника нигде нет. Вика берет себя в руки. Переодевается и спускается к брату. – Дим. – А?