– Сейчас ты скажешь, английский у нас по части Гюнтера. Все верно. Да может, это не он? Курьер объясняет каждый раз, что это все для меня. Но открыток нет. Нет и визитной карты. Да если бы и была… Ох, не знаю… Представь себе, что же я скажу? Спасибо? Наверно, мне следовало сразу отказаться. И пусть вернут отправителю. Я не знаю этого человека! Но ты права – все это небольшое, изящное, со вкусом… Тут ведь сама себе покажешься вульгарной дурой, устроив по этому поводу показательный цирк! – Но тебе интересно? – не отставала Адель. – Конечно, интересно. И тревожно. Ищешь его глазами, неловко и вместе с тем… Кстати, уже семь часов, а его столик пустой! Слушай, сегодня с утра было так много дел и еще, помнишь, света не было из-за короткого замыкания, мы перепугались – как с холодильником, все испортится… – Подожди, ну и…? – включился Гюнтер, незаметно подошедший, чтобы наполнить кружки и услышавший этот разговор. – Я говорю – нет нашего мексиканца! Он не пришел. А утром не было курьера! Мы с вами закрутились и про него забыли. Не было – понимаешь? Вот все и кончилось. И хоть приятно, не спорю, что скрывать, а все-таки… – Яна! – прервал ее негромко Гюнтер. – А? Что? – Обернись, пожалуйста. К тебе пришли.- Лавируя среди посетителей, к стойке приблизилась девушка в форменном курьерском костюме. Она поздоровалась и спросила, переводя глаза с одного на другого из троицы, обслуживающей «Гуся». – Простите, я ищу фрау Вишневска. Может, я неправильно произнесла… Вот тут написано! Пакет хозяйке «Баварского гуся», – и она протянула толстый конверт в коричневой обертке. – Это я, – Яна даже немного побледнела. На этот раз не презент, а что-то другое. – Отлично. Распишитесь, пожалуйста! – курьер вручила Яне конверт, получила от нее в ответ подпись и улетучилась. В этот день было полно посетителей еще и потому, что ожидался футбол. На стене «Гуся» для этого имелся телевизор. В зале сновали помощники – студенты, которых на такой случай приглашали на условиях почасовой оплаты когда надо. Яна не выдержала. Она мигнула своим и все трое дружно вылетели в подсобку. Яна дрожащими пальцами разорвала конверт. – Шефин! Да не волнуйся ты так, давай-ка я посмотрю. – Нет, ничего! Ой, да это билеты! И сразу два.... Но на этот раз еще открытка. На маленьком кусочке атласного картона стояло несколько слов. С соблюдением всех правил грамматики и самой утонченной вежливости глубокоуважаемую госпожу Вишневска очень просили принять два билета в оперу. Кроме того ей предлагалось самой решить… – Нет, ребята! – восхитилась Адель, – как хотите, а он… А-то уверена, что это мексиканец! До чего же изобретательный тип! Надо сказать, в немецком языке для этого случая есть очень подходящее слово «рафинирт», вызывающее у нас вполне адекватные ассоциации. Ход был, и впрямь, удачный. Изощренный кавалер писал вот что. Билета два. Яна вольна сама решать и пойти с кем захочет. Но господин Чингиз Мамедов, будет искренне рад, если она выберет его! Ей достаточно позвонить… и телефон. Или написать… и адрес. – Это Национальный театр и в субботу через неделю, – прочел Гюнтер, – а что за опера? – Посмотри на билетах. Я в опере была раза два, но хорошие места очень дорогие. – Братцы! Подождите, он здесь пишет, как его зовут. Имя… Так пишут «Чехия», и значит вначале «Ч». Да я теперь вспомнила – его приятель тогда сказал -Чингиз. Я еще подумала… какой-же он мексиканец? Разве, эмигрант? Фамилию вообще легко прочитать. Это азербайджанская фамилия! – А это где? – Ну это бывший Союз Социалистических Республик, а теперь страна такая на Кавказе – Азербайджан. А опера? – Понятия не имею. Может, модерн, а может, просто я не знаю. На билетах в девятый ряд партера стояли загадочные слова «Pique Dame" Синица приехал в Мюнхен Петр прилетел Мюнхен и из аэропорта направился, как всегда, к маме. На этот раз его привезла на машине сестра клиента Лина. Она во что бы то ни стало, хотела его повидать. А потому предложила доставить его домой. Он, в свою очередь, привез ей какой-то таинственный пакет, что ему в Москве передала дальняя родственница Эрика и Лины – полная статная женщина в больших роговых очках с громким голосом человека, привыкшего командовать. – Петр Андреевич, отдайте девочке посылку! Не потеряете? Прямо с Алтая. Такого не купишь в магазине! – грозно предупредила она. От пакета, заботливо упакованного и перевязанного ленточкой, приятно пахло пряной травой. Петр все думал, как бы о нем не забыть. А, вот и встречающие! Тетка вручила ему фото, но Лина узнала его первой. Она стояла перед выходом с московского рейса, вглядываясь в прибывших. Волноваться не было причин. Они договорились, что Петр сядет на скамейку и будет ждать. Но мало ли что бывает в рейсе. Случается даже, что самолеты с попутным ветром прибывают быстрей! Синица бодро катил свой черный чемодан. Пакет он заботливо извлек и сунул в карман куртки, его запах щекотал ему ноздри. И тут слева из толпы встречающих вынырнула худенькая фигурка в очках. – Здравствуйте, я Лина Ленц. Я встречаю Петра Андреевича Синицу. Мне кажется… – Да, – с облегчением ответил он, – это я. Я вам привез от тети Агнессы что-то такое, что должен не забыть передать! – Вот спасибо! А я… Вы видели Эрика? И девочку? Понимаете, он должен привезти ребенка. Я очень беспокоюсь. Мы разговариваем по телефону. Но телефон же -нето! У нас вышло так, что мы его ждали тут… Никто на свадьбу не приехал. И вот… Петр смотрел на нее. Она была похожа на мальчика. Светлые волосы собраны в хвостик, задорно подвязанный так, что он торчал как у школьницы. Пестренькая оправа очков. Джинсы с заплатками. Спортивная куртка с шейным двухцветным платком, а за спиной синий рюкзачок. Нет, она ошиблась. Петр не видел ни Эрика, ни Киры. Но им было, конечно, о чем поговорить. Русский у Лины был неважный. Как только она освоилась и перестала старательно строить фразы и выговаривать слова, акцент и ошибки не позволяли усомниться, что он – не родной ее язык. И Петр иногда старался сдержать улыбку, когда она невольно то и дело вставляла немецкие слова. Совсем девочка. Интересно, сколько же ей лет? Машина Лины ждала в подземном гараже. Голубой небольшой БМВ помчал их по привычному для Петра маршруту. И он с удовольствием отметил, как хорошо девушка держится, аккуратно ведет машину, уверенно и свободно чувствует себя за рулем. Кстати, она, точно, старше восемнадцати, раз есть права… Они долетели без всяких остановок и пробок меньше, чем за час и условились встретится через день, чтобы обсудить Линины вопросы. Ее интересовало все, связанное с Эриком. – Я бы хотела еще, Петр Андреевич, если вас не затруднит… Мама говорит, что по почте долго. Да и вещи иногда пропадают, если пошлешь из Германии. Можно, я привезу посылочку для тети? Небольшую! Только лекарства и духи! На том и порешили. Забегая вперед, скажем, что они встретились еще раз. Лина приехала на велосипеде. День был теплый. Она в открытой белой майке и в эластичных синих велосипедных штанах смотрелась даже не студенткой, а школьницей. И Петр еще один раз выпил кофе и поболтал с худенькой сестрой Эрика мюнхенской прекрасной осенью, забрал небольшую аккуратную упаковку и простился. Он знал, Лина давно не живет с родителями. Синица намеревался познакомиться сам с Чингизом Мамедовым и семьей Ленц. Можно было начать расспросы с Лины, раз уж так получилось. Но что-то удержало его. Он захотел сначала навести справки стороной. Позже он не раз вспоминал эти свои мысли… Квартира, куда приехал Петр, была пуста. Мама с мужем уехали в Брюссель на выставку. У Кирилла Бисера там были дела. А Катя никогда не была в этом городе и решила взглянуть на него, хоть и не надеялась, что муж сумеет составить ей компанию. Петр открыл дверь внизу в подъезде своим ключом, поднялся по прохладной мраморной лестнице с карликовыми деревцами и вазонами с каланхоэ и остановился перед белой дверью. Ох, в почтовый ящик не заглянул! Ну ничего. Все равно надо будет в магазин, он и заберет почту. Пойти поесть? Да, душ принять, может, полежать пол часика с книжкой, и вперед! Все-таки устал, пока добирался.Зазвонил телефон, и Петр, толкнув чемодан в сторонку, поспешил к комнату. В трубке зажурчал мамин голос. – Сыночек? Я так и думала, что ты уже тут. Так неудачно вышло! Мы только вчера уехали, уже нельзя было отменить, но зато дома полный холодильник! У тебя пока все есть, ничего не покупай, слышишь? И обязательно попробуй – я для тебя специально сварила грибной суп – мы в Кирой сами собирали и шесть белых нашли. Там еще плов с курицей и… Да, пирог! С вишнями, вот это было трудно. И потому я… Тут в трубке что-то засвиристело и зажужжало, и голос пропал. Петр тут же почувствовал себя мальчишкой, который пришел домой, а мама на работе. Она всегда была на работе. Когда же хозяйством заниматься? К тому ж она очень любила концерты, театры с музеями. А дом… Ну, казалось бы, что тут можно ожидать? Дома должно быть безобразие и неуют. На кухне сухмень. Сын заброшен и неухожен… И что касается сына, проблемы были, что правда то правда. Не без этого. Зато обед! Петр, когда подрос и стал бывать у друзей, иногда дивился. Он об этом специально не задумывался, но почти бессознательно считал, что его хирургиня мама, растившая сына без отца, просто и не могла быть очень уж хорошей хозяйкой. А, напротив, у приятелей, чьи мамы иногда просто сидели дома, или чаще… скажем так, здорово отличались от Екатерины Сарьян, кандидата медицинских наук, дочери и внучки высокообразованных людей, где даже пращуры… Ну, в общем, понятно. Вот у приятелей – у них дома все, без сомнения, должно быть лучше, чем у него! Он, к примеру, опять же, бессознательно, ожидал, что мама близнецов Гуриных, маникюрша в маленькой парикмахерской на углу Малого Николопесковского, хозяйка – то есть, домашняя хозяйка, куда как лучше Кати. Она ж дома всегда по вечерам. Она книжек не читает. За билетами в театр не бегает. И в консерваторию. В этом точно можно было не сомневаться, в консерваторию по абонементам на Рихтера, ни за какие коврижки не пойдет. Консерватория? Это где? Нееет! Не знааю… Музыка? Если бы Кобзон! Тогда с дорогой душой. Или мама Мишки Кострова. Эта была бухгалтер. Тоже – никаких глупостей – дежурств, конференций, домашних библиотек, классической музыки пополам с театром на Таганке. Дома сидит! И по телефону болтает, где в ГУМе кофточки давали. Кофточки назывались «лапша». В полосочку такие. Она в очереди стояла, целых сорок минут убила, а размер кончился. Так она с досады 44 четвертый взяла, теперь надо вот продать. Вопрос, кому! Кофточка модная больно. Абы кому-то жалко! Когда выяснилось, что близнецов после школы ждет сковородка с картошкой, из которой они без тарелок ее одну и едят… Петя Синица очень удивился! У Костровых, у тех.... – Эй! Куда это меня занесло, – фыркнул Петр и не спеша отправился исследовать холодильник. Семейство Бисер купило квартиру в Мюнхене, а в пригороде – дом. Они жили то там, то тут в зависимости от своих житейских надобностей. Но глава семьи, большой поклонник и знаток кулинарии, всюду заботился о нужных кондициях для нее. А потому… Петр увидел просторное помещение, в котором как готовили, так и ели, распланированное на новый лад. Посередине этой кухни – столовой располагалась большая плита из двух частей – одна газовая с живым огнем, как выражался гурман Бисер, другая -банальная электрическая. И мама Катя, по-прежнему еще три дня в неделю принимавшая пациентов, по большей части готовила на ней. Но только если не видел муж! К плите примыкали разделочные столы, образовывавшие с ней прямоугольник. К одной из стен – раковина, а потом еще столы с электрическими и ручными мешалками, мельницами и миксерами. Отдельно на специальной подставке красовалась кофейная машина, где под высоким давлением изготавливалось экспрессо и другие кофейные вариации. Но больше для гостей. В этом доме кофе мама варила сама, вручную. Это было такое священнодействие. Кофе в зернах любовно выбирался, слегка поджаривался на чугунной сковороде, после чего… Телефон снова затрезвонил. На этот раз в трубке раздался встревоженный голос Луши. – Шеф? Вы почему не откликаетесь? С вами все в порядке? Я уже.... – Погоди, как не откликаюсь, вот же мы разговариваем. А, ты на мобильный, верно, пыталась, так я в самолете выключил и забыл. Я же только что вошел. Ну, почти. Да ты сама вздрюченная… Стряслось там у нас чего? Ты где? – Я? В Питере. Вернулась из Норильска. И… Где мне еще быть. Про Ларису сведения собирала. Ну, вы же сами в командировку послали, а теперь… – Что ты обижаешься, я просто не включился еще. Я тут… воспоминания детства, понимаешь… У мамы я. И… ну ладно. Ты толком говори. Ты устроилась? – Да, знаете, здесь празднества всякие. С гостиницей сначала было сложно, чтобы не ездить очень уж далеко. Но я интересную нашла! В обычном доме – два этажа купили и переделали. Все крошечное. Но прямо около Московского вокзала. Шеф? Вы меня слышите? – Луш, есть хочется. Давай по делу. А потом с удовольствием поделимся впечатлениями. Я там сам давно не был. Так, что? – Вы знаете… – она помолчала, – новости есть. Довольно много. Даже на удивление. Я в Питере была всего неделю, хоть вы не помните…– она снова помолчала и обиженно засопела.