– Юлик, домой пока не возвращайся. Как? Да так! Паленым пахнет! Как раз у тебя. Слушай. Мне повезло, что я рядом случайно… Да, и подсуетился. Что? Ну, ясно – по порядку. Но без балды… тебе надо сделать ноги. Да, понял, чего тут не понять. Ты, слушай, давай! Ветер ветром, а управились они быстро. Юля до сих пор сомневалась – стоит ей идти в академку? Прервать учебу? Звучит заманчиво – экспедиция в Бразилию. Ее берут. Она со школьных еще времен в кружке. Каждое лето они собирали насекомых. Она уже один раз была, и умеет все, что надо. Пусть она не энтомолог, но умеет косить, приморить и извлечь насекомых, а потом правильно отправить в морилку по-настоящему. Умеет этикетировать. С бабочками – их надо особенно бережно извлекать – она вообще была лучше всех на практике. Юля и какой когда сачок выбрать, знает. Но главное, она испанцу – начальнику понравилась. Он и не скрывал. Так уговаривал! Через две недели надо лететь в Варшаву. Там собирается группа, чтоб сработаться. Выезд в поле, тренировка, а потом в путь. Но она бы, пожалуй, отказалась. А теперь… Паспорт у нее был. Виза тоже. Значит… Энтомолог – лаборант Юлия Денежка, студентка в академическом отпуске еще с двумя биологами-герпетологами вылетела из Москвы в Бразилию и благополучно отбыла в составе исследовательской экспедиции Мадридского университета вглубь страны. Деловое свидание по любви Солнце, нежаркое ласковое осеннее, самое лучшее на взгляд Петра, не жаловавшего жары, юга и пляжных отпусков, осветило его любимое место в городе, куда он с удовольствием приходил даже один. Здесь было всегда оживленно. Наверно, если кому-то пришло в голову посчитать народ на площади, так туристов оказалось бы больше. Даже не обязательно туристов, но нездешних, с разными целями оказавшихся в городе ненадолго. Они фланировали по ней, заходили в кафе, в хорошую погоду старались устроиться прямо на улице, благо в городе, чем дальше, тем больше появлялось столиков «на пленэре». «Чужие» без конца фотографировали все окружающее, а прежде всего, себя самих. Но всегда и в любую погоду тут было полно и мюнхенцев. Они тоже здесь встречались, чтобы отправиться гулять в Английский парк, посидеть в «Тамбози», «Резиденц» и еще где неподалеку, да, наконец, просто побродить вокруг и поболтать, если есть настроение. Здесь прямо у метро был вход в Дворцовый сад с беседкой барокко и фонтанами. Петр в нем усаживался на скамеечку, раскуривал одну из своих любимых трубок и любовался на чудесное сооружение, где располагалось высшее баварское начальство. Этот гармоничный симбиоз старинного здания и современных архитектурных идей очень нравился убежденному консерватору Синице, который был, несомненно, не чужд разных противоречий. Но если уж что любил… Да, чтобы не забыть! Сад окружала арочная колоннада, а рядом с ней шла игра в шары. Небольшие группки людей разного пола и возраста увлеченно и сосредоточенно следили за действом с тяжелыми металлическими кругляшками, измеряли расстояния бросков, обсуждали результаты и тут же устраивались перекусить и переодеться. Все это – гуляющие с детьми, велосипедисты, праздношатающиеся, игроки в шары, кафе под открытым небом и прочее – мирно уживалось, гомонило, смеялось, встречалось и расставалось под звуки оркестра, совсем недурно наяривавшего джаз у нарядной арки. Входов в метро на этой популярнейшей площади было несколько. Молодые люди договорились встретиться в кафе Тамбози у самого метро. А после делового разговора Петр хотел увести Риту вглубь соседнего квартала, где прятались уж совсем уютные небольшие ресторанчики. В них особенно охотно ходили студенты, университет был тоже отсюда в двух шагах. На этот раз Петр решил, что погуляет и получит дополнительное удовольствие от любимого места и мысли, что скоро ОНА придет. Он начал с того, что обошел площадь и погладил львов! Это было не совсем по правилам. Львы, если их погладить по носу, должны приносить счастье, но мюнхенцам! Петр был москвич… оставалось надеяться, что в виде исключения львы ему простят. Удача сегодня… Это было так важно как никогда! Затем Синица вошел в церковь. У него с религией были непростые отношения. Верить хотелось, да не очень моглось. У Петра было много вопросов к Вседержителю. Но тот не отвечал! Это, впрочем, совершенно не мешало владельцу «Ирбиса» быть горячим поклонником церковной архитектуры, будь то пламенеющая готика или благородные пропорции северных храмов. А Соловецкий монастырь? Или изумительное Кижское деревянное зодчество? «Тиатинеркирхе», торжественная, нарядная и светлая церковь, в которой, несмотря на всю ее популярность и поток туристов, порой бывало тихо и свободно, имела одну особенность. О ней, как ни странно, мало кто знал. В ней была Черная мадонна. Слева от входа, в полумраке, в сете колеблющегося пламени свечей… Не сразу и заметишь, что на этой иконе не обычная Богоматерь. Петр подходил и, чувствуя себя школьником, потихоньку от мамы покупающим мороженое на деньги, полученные на завтрак, ставил свечи. Он зажигал крошечные плоские огоньки лучинкой и шептал – вот эта бабушке, а эта – отцу, которого я не знал. А эта… тут следовало имя, которое даже шепотом нельзя. Рита уже должна была довольно скоро появиться. Петр обошел церковь, постоял перед алтарем и отправился ее встречать. Кафе Тамбози, выходившее на площадь и в Дворцовый сад, на втором этаже имело глубокие ниши, в которых, забравшись внутрь, можно было поговорить без помех. Встретиться там была идея Рита. Она пришла даже немного раньше. Синица сразу заметил, что девушка взволнована. В ее лице читалось напряжение. Что-то случилось? Но она, взбежав по лестнице и наскоро поздоровавшись, не дала ему времени углубиться в предположения. – Питер? Ты уже здесь! Я еле удержалась, так хотелось тебе позвонить. Но это вопрос дисциплины. И я сказала себе, у нас важный разговор. Лучше лично. Ты сядь. – Я заказал нам кое-что, тут неплохо, но ждать надо страшно долго. Я в этом на собственном опыте неоднократно убеждался. Место бесподобное. Народу всегда полно. Вот они и экономят. Обслуги мало. А когда кельнер появиться, ты сможешь дополнить, как захочешь. – Да да, спасибо. Я… просто умираю от нетерпения рассказать свои новости. Понимаешь, это как часть мозаики. Мне кое-что давно пришло в голову. Но я молчала, пока не получу результатов. Приготовься! – Слушай, ты меня пугаешь. Результатов? Ты это о чем? – Операция «Надгробный камень в саду» завершена. Лина разрешила. Я организовала. Клинге заказал экспертизу. Вернее… ты распорядился, чтобы срочно, и он… Ах, да. Конечно. Рита от волнения повысила голос. Соседи начали прислушиваться. – Рит, не пугай народ! Так что? – А вот что. Это – действительно надгробный камень, а под ним.... – она заговорила совсем тихо. Потом пересела поближе и зашептала Петру в ухо. Синица слушал ее с нараставшим удивлением. Рот его слегка приоткрылся. Он склонил голову, рыжие усы слегка шевельнулись, наконец, он не выдержал и захихикал. – Извини! Продолжай, пожалуйста, – он постарался сделать серьезную мину. – Понимаешь, это же у них в саду. Я просила у Лины разрешения. Она его дала без разговоров, но сначала посмотрела, конечно, о чем там речь. И спросила о результатах. У меня не было причин и возможности ей не сказать. В общем… В это день они еще поговорили часок. Каждый из их поделился своими соображениями и совместно они выработали план компании. Было решено, что Рите нужно встретиться с Линой и узнать побольше о старом Баумгартене. Что он за человек, отчего семейство о нем теперь разговаривает неохотно? Где он? Даже когда они вышли из кафе и не спеша отправились гулять, разговор вертелся сперва вокруг общего дела. Рита принялась строить предположения об отце Марты. Петер, он старый человек, может быть, он боится? Увидел случайно, что-нибудь. Или кого-то знакомого и опасается последствий. А возможно, не хочет быть ни во что замешан. Знаешь, иностранцы… Она покосилась на Синицу и засмеялась. – Да говори! – ободрил ее Петр, – Я не приму на свой счет. Иностранцы чувствуют себя неуверенно? Это правда. Но не забудь, у меня мама тут замужем за очень состоятельным человеком. Сама она врач и еще практикует. У него свое процветающее дело. Оба они благонадежные и благонамеренные. Да я,и сам… – Ой, какие словеса, да ты – хвастунишка! Я знаю, что ты владелец «Ирбиса» и… – Выгодный жених! – закончил Петр и… покраснел от своей неуместной шутки до корней волос, как краснеют разве такие как он рыжекудрые кавалеры. После этой декларация ему – не совсем уж зеленому юнцу, осталось только одно. Очень кстати подвернулась тенистая аллея. Там, вообще-то, были удобные пустые скамейки, но Синица обнял свою возлюбленную, привлек к себе и зашептал ей что-то на ушко прямо на проходе посреди пешеходного пути. Они так увлеклись, что стайка ребятишек обтекла их с обеих сторон, довольно громко хихикая, но не смогла помешать. Они ничего не слышали! Потом Петр и Рита бродили по городу, двигались без руля и ветрил куда глаза глядят и, в конце концов, пришвартовались у Синицинской мамы. Ее фамилия теперь стала Бисер. Она красовалось на медной табличке, привинченной к солидной двери. – Смотри, это мама с… Ну, с мужем! Я его так и не научился правильно называть. Понимаешь, она меня одна растила. Отца я не знал. Это длинная история. А потом, как раз, когда мой отец умер, она вдруг вышла замуж за одноклассника. – Питер, ты хочешь сказать… Она всю жизнь любила твоего отца? И только, когда он умер… – Нет, не думаю. Вернее… Она очень его любила. И долго, но не всю жизнь. Я подробностей не знаю, нам с ней об этом трудно говорить. Я больше с ним, с этим Бисером… То есть, он со мной. Дело в том, что они все втроем в одном классе учились: мама, мой отец – Андрей и Кирилл. Кирилл – ее теперешний муж. Он мне и рассказал, как дело было. – Они в Москве учились? А как в Мюнхене оказались? – Видишь ли, это отдельная история. Кирилл Бисер – немец. Как только стало можно, он уехал в Мюнхен и увез свою семью. Он тогда был женат тоже на однокласснице. Она вскоре заболела и умерла. Осталась дочь. Я тебя обязательно познакомлю. Они вошли. Рита смешно пугалась шорохов. Просила позвонить и удостовериться, что мама не придет. – Эх, у меня дома не так, чтоб очень – я снимаю комнату, а там еще двое, парень и девушка. Можно, конечно, ко мне… Но он видел – к себе ей не хотелось. Да и зачем? Здесь же хорошо! – Не волнуйся! Мама с Бисером в Риме. И, знаешь, есть охота. А здесь всего полно. Я запасливый. И я люблю готовить. А сам Кирилл, так он просто кулинар! Давай подумаем, что тебе хочется, ия с удовольствием… – Вот здорово! Так я же тоже люблю, – обрадовалась Рита. Они принялись кашеварить и вскоре обсыпались мукой, перепачкались в желтке и авокадо, вымазались в масле с сахарной пудрой. Очень уж много было отвлекающих моментов… В Баварии бывают изумительно теплые вечера. Этот был один из них. И молодые люди после ужина вышли на террасу. – Ты устала? Давай, я принесу плед и все такое… Синица устроил Риту, разбросал подушки и, когда она, положив голову ему на руку, прикрыла глаза, блаженно подумал. Звезды наверху прямо над головой действительно мерцают… Верил на слово, но сам никогда не замечал. Он был счастлив. Утром они снова за завтраком заговорили о деле Чингиза и решили подвести первые итоги. – Полиция арестовала женщину, которую обвиняют в убийстве. Что ты думаешь об этом? – спросила Рита. – У них веские основания были. Это его подруга. И завещание… – Постой, но бывшая! Теперь его подруга, да нет, жена – это Лина. И новое завещание – у нее. – Тогда еще все это не было известно. Зато отпечатки пальцев Яны Вишневска и явственный мотив – налицо. Причем, заметь – Лина в качестве жены вовсе не повод для оправдания Яны. Наоборот! Ревность, а значит месть… – А что еще известно? – Она к нему приходила. И не отрицает. Но раньше. Говорит с одной стороны, что совершенно не причастна к смерти Мамедова. Но… отказывается наотрез сказать, где была в то время, когда он умирал от отравления. – Значит, нет алиби. – Возможно, есть. Или тоже кого-то покрывает… Все связаны! Хотя… я не прав. Это Яна не член семьи Ленц. Так ты считаешь, вполне вероятно, что она? – Я? Нет. Мы с тобой и Клинге пока не занимались Яной. Но интуитивно, да и по некоторым другим причинам, я думаю, это не она. Пусть пока. Это дело полиции. Мне, кстати, все интересней становится. Я уверен, что замешена семья. Вопрос только, как и почему. У них, видишь, разные интересы и побуждения. Они теперь все наследуют… Ты подумай, Чингиз Мамедов сыграл в их жизни колоссальную роль! Работодатель, источник благополучия, их сын Эрик женится на его дочери. Мало того – оказывается вдруг, он сам без пяти минут муж Лины Ленц! Но есть кое – что еще. Я не решаюсь тебе сказать. Очень неприятная штука… Я, видишь, подозревал. А теперь почти убедился. Мне придется дожимать это дело, надо будет действовать осторожно… И он рассказал, что узнал от медсестры об отношениях Марты и Чингиза. Представь себе – вдруг дознался муж. Или еще кто. Брата в Мюнхене нет, значит исключаем. А сама Лина? Что если… Нам нужно вплотную заняться алиби, раз такая запутанная история. – Нет, признаюсь, я пока не готов. Надо как следует подумать.