Это был коллега, хороший парень. Он не виноват, что… Яна сжала зубы. Она решилась и однажды рассказала Клаусу о себе. – Прости. Ты мне нравишься. Я старалась… думала… Знаешь? Видно, я болею. Ты тут совершенно не при чем! Любая девушка будет счастлива стать твоей подругой! Это со мной не все в порядке. Я тебе скажу, как чувствую… Надеюсь, это когда-нибудь пройдет. Но пока – нет! Они с Клаусом расстались друзьями. А Яна – Татьяна махнула уж на себя рукой. Только… Однажды, когда пришло время идти в отпуск, она двинула во Францию. И в отличном отеле в Ницце на берегу моря на третий день она познакомилась Рене! Этот парень был из Тироля. Он сначала поглядывал на нее денек, прислушивался к ее беседе с кельнером. Затем сделал выводы. Рене одинаково свободно владел тремя языками. Яна, по-настоящему, только одним немецким. Стесняясь своего куцего английского, она каждый год давала себе обет им заняться. Ну, а пока… Хитрец остановился раз у нее за спиной и стал переводить французские приглашения на вечер в клубе. Яна поблагодарила. Рене спросил, не составит ли она ему компанию… Рене был моложе. Он недавно кончил университет. Дома его ожидало место управляющего в отеле дяди. Перед этим он и приехал отдохнуть. От этого симпатичного, остроумного парня шла такая волна, что захлестнула даже ее. Вечер в клубе начался в девять. В полночь они отправились к нему в номер, вывесив табличку «не беспокоить». Лед растаял. Пустыня… что? Так вот и написать, пустыня, мол, расцвела? Яна спустя некоторое время почувствовала себя взрослой на детском отдыхе. Да, она, убедилась, что еще женщина! Ее крошечный горький опыт сумасшедшей давнишней страсти растворился, растаял как промозглый туман с наступлением летнего утра. Буме! Тиролец Рене стал ее любовником, хоть сама она это слово не терпела. И что? Раз Яна сказалась больной и ушлепала к себе. Она заказала завтрак в номер и устроилась на лоджии. Было рано. Море – еще белесоголубое спокойное, сливалось с горизонтом. Вдали проплывали игрушечные кораблики. Две недели неслись к концу. Пришла пора разобраться. Она взяла зеркало и поставила перед собой. – Ян, давай поговорим. Ну, какие впечатления? Ты довольна? – заявила она в лицо блондинке с бронзовой от ветра и солнца кожей в зеркале. – Ты влюбилась или как? Только не ври! – говорила в таких случаях мама. Нет, она не влюбилась. Повзрослев для «жизни и работы», она осталась девчонкой, искренне ожидавшей настоящей любви. А ее-то и не случилось. Дальше вышло все очень складно. Повезло, что каждому надо на работу, а ей немного раньше, что он живет далеко. Надо было только тактично распроститься. Яна приехала и все немедленно рассказала «тете». И та одобрила. Знаешь, это первый шаг. Я уверенна – наладится! И может быть, тебе надо их предупреждать! Ну, если надо… Конечно, смотря кого! Она подумает. Однако так потом и пошло. Полная напряжения интенсивная профессиональная жизнь и, порой, ни к чему не обязывающие связи. Мужчин она ставила в тупик. Ведь с ней все было наоборот! Рано или поздно, но новый друг замечал, что именно Яна не стремилась к серьезным отношениям, не держалась за него вообще, а потом, вежливо скрывая равнодушие, стремилась с ним расстаться. Да, так и шло. Пока она снова не встретила Людвига. Много воды утекло со времени ее экскурсии в пивоварню. «Винер вальцер» – вся сеть, приказала долго жить. Янин ресторан снова сделался «Гусем». Мало того, она стремилась получить место на «Октоберфест». И решила назвать палатку – из суеверных уже соображений «Баварский гусь». Конкурсы! Их было в Мюнхене множество. Организаторы не жаловались на отсутствие фантазии. По итогам разных соревнований съезд учителей гимназий аплодировал лучшему педагогу, на празднике урожая короновали принцессу виноделия, социал-демократы поздравляли с победой союз помощи одиноким матерям. Приуроченные к праздникам награждения происходили тоже по-разному. Выигравший чествовался то на собрании коллег, то в ратуше бургомистром, на обществе любителей и почитателей такого-то мастерства, в профессиональном союзе, в зале собраний партии, затеявших кампанию политиков. Как раз партия СПД и устроила конкурс начинающих гастрономов. Было решено посоревноваться тем, кто не старше сорока. В духе времени их интересовали иностранцы. Люди, обосновавшиеся в Мюнхене недавно, начавшие свое дело и преуспевшие. Яна подошла идеально. – Одно участие! Ты подумай – бесплатная реклама. О тебе напишут не только квартальные листки, но газеты! Я считаю… неважно, займешь ты место или нет, но познакомишься. А там глядишь… ты же хочешь на Визн, правда? -Левандовский улыбнулся. – Давай, поговори с Бауерами. И решай! Разумно, – решила Яна – так и поступлю. И вскоре на военном совете с Бауерами было решено сказать – да! Она согласилась. Дело было организовано серьезно. Фотографы щелкали затворами камер. Комиссии добровольного жюри обследовали кухню. Учитывалось: меню, интерьер, сервис, вышколенность кельнеров… Но! Главное, еда и напитки! Она нервничала, плохо спала сначала, а потом решила – будь что будет! Три раза команда из шести человек без предупреждения рассаживалась в «Гусе» за столики. Они выставляли ресторану оценки по балльной система: Оценивались основные блюда, закуски, десерт и, наконец, как соотносятся цены и качество гастрономии! Потом пришли профессионалы. Эти заметили все: Ее меню на хорошей бумаге, где иностранные слова грамотно написаны и правильно переведены! Интерьер – скромный, но со вкусом выполненный: светлый беж с бамбуком, лианы и немного живых цветов с керамикой, сияющая хромированной сталью кухня… – Пиво отличное, – резюмировала комиссия, – карта вин небольшая, но вина выбраны с пониманием. Что касается повара… Член комиссии – пухлый хозяин ремонтной мастерской, рассыпался в похвалах, его сменил владелец бензоколонки, а директор детского сада Мари смущенно негромко попросила. – Эй, смеяться не будете? Я слопала цыпленка… А теперь хочу блинчики как в прошлый раз! С малиной и ванильным мороженным! Ну а потом… Пускай мне сварят кофе. Нет, Яна правильно поняла! Вручную! С сахаром и… да, чуточку корицы… – Гусиный? – вопросительно взглянул на нее тут же подлетевший кельнер. – Ну да! Гусиный. Вот именно! – под дружный смех собравшихся уверенно закончила свой заказ Мари. Оценки «Гусь» заработал по десятичной шкале очень неплохие. Подвели итоги и оказалось… Она не верила своим ушам! Им дали третье место среди двадцати пяти участников. Это была оглушительная победа! Под конец правительство Баварии вместе с магистратом решило устроить торжество в здании парламента – «Ландтага». Официальная часть закончилась. Их пригласили за накрытые столики поговорить и обменяться впечатлениями. Яна заметила знакомое лицо. Ничего удивительного! У нее в Мюнхене полно знакомых. Высокий шатен с загорелой худой физиономией разговаривал с распорядителем. Сосед Яны, Тим, владелец отеля у Западного вокзала проследил за ее взглядом. – Тим, кто это? Видела, а вспомнить не могу… – Ты не знаешь? Это же победитель. Только, как он исхудал и… впрочем, что удивляться. Достается бедняге. Но справляется! Его дела идут лучше некуда. Не успела Яна его расспросить, как все задвигалось. В зал вошли музыканты, а за ними танцевальный ансамбль. Начался танец, публика зааплодировала и залюбовалась танцующими. А Яна… вспомнила! Это же пивовар! Она только начинала. Они познакомились. Он произвел на нее большое впечатление. И тогда она, начинающая и еще чужая в Мюнхене, она – еще Татьяна Балашова долго с ним говорила, попросила разрешения осмотреть его пивоварню, рассказала немножко и о себе и узнала, что у него все отлично. Процветает, женат, правда нет детей. Праздник продолжался. Распорядитель попросил внимания и вызвал их всех к себе. Пять человек, а среди них и Яна, получившая третий приз, вышли на авансцену, а член парламента под звуки медных вручил им призы и цветы. Яна, взволнованная и раскрасневшаяся, отвлеклась. Настала ее пора благодарить и радоваться. Когда ж она умолкла и подняла глаза, то встретила его удивленный взгляд. Он переждал остальных и подошел. – Яна Вишневска, хозяйка «Баварского гуся»? Мне что, мерещится или… Но тут снова заиграла музыка. Распорядитель поднял руку и: – Мы попросим нашего победителя открыть бал и пригласить даму по своему выбору! – сказал он, приветливо улыбаясь. Людвиг поднял брови. Он знал, но забыл, ведь с ним договорились. Танцевальная группа стояла в ожидании. Он секунду помедлил и… – Яна? Вы позволите? Это был вальс. Не веря своим ушам, плохо понимая, что происходит, Яна отчего-то приподнялась на носки – он был такой высокий… И положила руку ему на плечо. Вокруг закружились пары. А у нее в голове пронеслась шальная мысль. – Я.... раз два три… понятия не имею, могу ли танцевать вальс… раз два три… раз два три… черт меня побери! Сделали два тура, она вроде уловила, как надо, почти перестала бояться, но тут все кончилось! Собравшиеся зааплодировали музыкантам, танцующим, а в первую очередь им двоим. Яна оказалась в центре внимания. Из них вышла красивая, видная пара, а он, вдобавок, победитель среди своих. Первый приз среди пивоваров! Через четверть часа и это закончилось. Она спустилась по широкой мраморной лестнице, к гардеробу. Тут-то и нагнал ее Людвиг. – Яна! Мы так необычно встретились. Вы хотите снова исчезнуть? Подождите! Давайте где-нибудь посидим. Я… не знаю, как мне… Но скажите, я не ошибся? Вы же… Танья? Она молча кивнула. – Вы – фрау Вишневска, – с утвердительной интонацией добавил молодой человек. – Ну а имя… Понимаю. Вы вышли замуж? Лицо его затуманилось. Он ждал ответа, а… она молчала. В немецком для таких случаев есть занятная возможность. Это шутка. Но вполне привычная. Все поймут, о чем идет речь, если услышат то, что негромко прозвучало из ее уст. Яна вымолвила. – Яйн! Этим словом – слившимися вместе «йа» и «найн» – коротко и точно можно описать разные сложности. А на русском потребуется четыре. Вот они: И да, и нет! Яна с Людвигом сели в его машину и отправились в хороший ресторан. Они проговорили весь вечер. Она испытала давно забытые чувство свободы и доверия. А он, наконец, расслабился и забыл. О напряженнейшей работе. Забыл о тяжелейшей домашней ситуации. Об уходе за безнадежной больной. О чувстве долга. Сосущем чувстве вины… С этого вечера Яна и Людвиг стали видеться регулярно. Не прошло и месяца после награждения выигравших конкурс, как в Гусь явился Чингиз… На этот раз, когда Рита встретилась с Петром, они битый час говорили о Яне Вишневска. Девушка волновалась. Она вставала и садилась, бегала по комнате и жестикулировала. Рита приняла историю Яны так близко к сердцу, что он только удивлялся. – Петер, у этой Яны… Я все прекрасно помню. Хоть основные вещи пришла домой и записала. Вот, смотри, что получилось. Она, мне кажется, жила в такой скорлупе! Ведь ей с одной стороны везло. Ты подумай! Там у нее дома раздрай. Тяжелые времена и нехватки… – Ну, это первое время, – заметил Петр, – потом наладилось. Кстати, «там у нее» – это у меня. В Москве! Рита затормозила на всем ходу. Нахмурилась. – Ох, прости! Мне не пришло в голову. Ты обиделся?