– Ну что ты, я просто так. Продолжай. – Нет, я только… Она приехала, начала с нуля и все получилось. Деньги были, но можно ж разориться! Она компаньонка тетки. Но та тоже живой человек – всякое бывает. А у нее… Рита взглянула на Синицу. Следит он за ее мыслью? Понимает? – Я вижу, ты хочешь сказать – у Яны отлично шли дела. А это скорее исключение, чем правило, – ободрил девушку Синица. – Вот-вот. Красивая, богатая, удачливая, работоспособная. И сдержанный человек. Не жалуется на усталость. Не ноет. Не просит помощи. Со стороны взглянуть, так счастливица! А девчонке Лине куда моложе себя она постепенно открылась совсем другой. Спрашивается, почему? Обе из России? Возможно. Лина неважно говорит по-русски, но говорит! Яна – железная… – Хромированная, – засмеялся Петр. – Ну, да! Так и Лина из этого блестящего металла. Давай, я тебе сейчас главное быстренько…– Рита заторопилась. – Яна сначала оттаяла с Рене. Нет, скорее, начала таять. Сердце и голова не участвовали. А тут она влюбилось. Впервые за много лет. Это была странная медленная история. Они стали видеться. И долго ничего не было! Очень долго. – А почему? – удивился Петр, – что-то им мешало? – В этом все и дело. Оказалось, что у него больная жена. Болезнь Альцгеймера в прогрессирующей стадии. А пивовар на редкость ответственный человек. Он за ней ухаживал дома. Собачья жизнь. Ни минуты. Отдыха. И он… – Постой, ты думаешь, он… как его? Людвиг Берг? Ведь живой человек! Оставим пока чувства. Он – молодой мужик. Потребности, в конце концов, никуда же не делись. И, встретив эту Яну, которая, ты говоришь, влюбилась… Нет, не пойму. Он, что, настолько святой? Выходит, у него ничего не было, пока жена болела? – Нет! Погоди. Мы до этого дойдем. Как раз наоборот. Просто он понял – тут серьезно. Не перебивай, пожалуйста! Мне важно про Яну объяснить. Представь себе: в ее жизни появляется Людвиг. А некоторое время спустя она добилась места на «Визн»! Ну, у нас о таких говорят – «Gluckspiiz». У этой девушки все опять получилось! Дела пошли хорошо. Палатку она назвала «Баварский гусь». И стала там работать снова сама. И вот спустя некоторое время в Гусь» является Чингиз! Мы про это кое-что уже знаем. Но до сих пор… – Стой! Уже имелся Людвиг, когда… – Синица наморщил лоб. – Да, уже. Но заметь, они видятся, хоть не часто. У них ничего интимного. Только… ведь бывает – наэлектризовано так, что одна искорка и заполыхает! Ну, представь! – Да чего там представлять? Когда я вокруг тебя ходил, мне казалось, что у меня температура… А теперь? На этот вопрос Петр ответил очень убедительно. Деловая часть прервалась, но было незаметно, чтобы участники совещания об этом сожалели. Когда они слегка остыли, он спросил. – На чем мы остановились? Чингиз? Не помню… – Сейчас! Людвиг уже был. Но с ним – ничего эдакого. Затем Чингиз. Тоже пока ничего. Важно вот что. Эти два сюжета с этих пор пошли параллельно! С Людвигом ничего нет. С Чингизом – тоже. Берг для нее все важней. Чингиз все нужней как друг. Ей с каждым днем больней сознавать, что Берг – опять ловушка. Просто женатый разведется! А этот – нет. У него гипертрофированное чувство долга. Пусть нет детей. Пусть он, похоже, ее любит… Это довольно долго продолжалось. Если ты меня спросишь… По-моему, наконец, Яна приняла Чингиза Мамедова как противоядие. – Ну хорошо, а другой? – Людвиг? А с ним продолжалось платонически. Но болезнь жены прогрессировала. И настал момент, когда стало уже невозможно ухаживать дома. Он был вынужден поместить ее стационар. – И куда? Я не слишком много знаю об этом. Есть дома престарелых, но это же не то! – Есть еще… как бы тебе это.. .Да ты поймешь. Есть и дома, и станции по уходу за тяжелобольными людьми. В них, кстати, бывают закрытые отделения. Это для тех, кто может взять и уйти, а вернуться – не сумеет. Не знает своего имени, не помнит, куда идет… Ну, жена пивовара уже ходить не могла. Она сидела в кресле в позе эмбриона. Без посторонней помощи – ничего! Словом… Чингиз все сильней привязывался к Яне, бросил своих «девушек», однажды заговорил о женитьбе. А у Яны шла кругом голова. Она решила взять паузу. Уехать в отпуск одна и хорошо подумать. Она отправилась в июне в забытый богом уголок. В Болгарию в Октополь на две недели. И сказала Чингизу, что там решит. Если – да, то да! Она ведь как думала: в конце концов, ей тоже надо иметь семью, пора завести детей. И тут такой неординарный человек как Чингиз. Ей даже пришло в голову познакомиться с его детьми. Вникнуть. Ей тогда казалось, если они с Мамедовым по-своему подходящие люди… Что за дети у него получились? Что за дети могут получиться у них двоих? А тем временем жене пивовара стало хуже. Она впала в коматозное состояние, а у него произошел нервный срыв. – Слушай… Это уж! Он – тоже человек. Так угробиться можно. Причем, это ведь жене не поможет! – Ты прав. И потому… Друзья и родители уговорили этого парня отдохнуть. И он, в конце концов, рассудил как ты. Он спросил себя, хочет ли он жить дальше. И сказал – да! Спросил – заслужил ли он тоже счастье? И сказал – да! А чего он по-настоящему хочет? Ну, об остальном нетрудно догадаться. Он узнал, где Яна, нашел ее, приехал и с тех пор все изменилось окончательно и навсегда. – А Мамедов? – Яна все сказала Чингизу. Лина говорит, он переболел, а затем… стал уважать ее больше прежнего. Сделал распоряжения, о которых я тебе еще расскажу. Мы же пока об отношениях! – Верно. И я думаю, как ни странно для капиталиста советской выпечки как Чингиз, да и Тани – Яны, выдравшейся из прежней жизни, но именно отношения, а не деньги для них сыграли главную роль! – задумчиво кивнул Синица. – Итак, Яна мирно расстается с Чингизом. Нет конфликта! По крайней мере, мы об этом не знаем. Хорошо, двигаемся дальше. Как пивовар? – Они с пивоваром сделались парой, но в полной тайне от окружающих. Из-за болезни жены. – Так. А как же сама Лина? Как у нее с Мамедовым? Она не ревновала? – Ты знаешь, нет. Сначала ведь он был для нее вроде родственника. Может, впервые она поняла, что он мужчина, из-за Яны. А как-то раз… тут я подробностей не знаю, все случается однажды впервые. Но одно точно. У Яны с Чингизом все было кончено, когда у него начались отношения с Линой! – Девушки остались друзьями? Тоже, знаешь ли, необычно! – Не спорю. Но вместе с тем… Представь себе. Это и для Лины сложное положение – такой роман. Она из тех, у кого полно знакомых. Но не подруг. С мамой она никогда не делилась. А с Яной как же вышло? – Та ей доверилась и, тем самым, приручила. Лина знала лучше всех, как Яна к кому относится. Знала, что Мамедов – их хозяин и взрослый дядя, для Яны был мужчиной! И когда все началось… с кем ей было советоваться? А ведь так важно с кем-то поговорить! Словом… все это время единственным человеком, который обо всем знал, была Яна Вишневска и никто другой! – Теперь смотри. Если совсем в двух словах. Лина этого Мамедова полюбила. А он… черт его разберет, его уж нет, но видно, он твердо решил устроить свои дела. Вспомни, он же и раньше был по-своему порядочным? Детей не бросил… – Ты это к чему? – Я взяла и составила таблицу. Сопоставила даты. Подумала над завещанием. Над дарственными. Над переводом денег Яне. Над Лининым рассказам. Получилось, Мамедов, по-моему, с полгода назад принял решение изменить свою жизнь. Думаю, он решил жениться на Лине. И потому, смотри, он делает все эти шаги. Он… раздает долги. Огромное свое состояние распределяет сам. Хм, посмотрим… Он детям оставил деньги поровну, подарил пивоварни Эрику и Яне… – И не забудь, Яне тоже просто подарил деньги! Это отношение его к Яне, которая ушла к другому, как-то мирит меня с ним. С этим прохиндеем! – стукнул по столу кулаком Синица. Он, этот благодетель, уже немолодой человек. Денег у него прорва. После раздачи слонов, всех его щедрых, не спорю, разных жестов Лина наследует больше десяти миллионов одних банковских вкладов. Так по крайней мере шепнула нотариальная птичка на ушко твоему начальнику. – И значит, он прохиндей? Да ты, мой друг, коммунист! – Нет, конечно. Но Мамедов этот… – Синица сморщился. – Эх, неохота даже… Из-за Лины… всей семьи… мне и с тобой даже об этом неприятно! Противно. Неловко. Он же… у него скоро родится дочь! Твои расчеты очень толковые. Возможно… это плановый ребенок. Учитывая его возраст, не стоит с таким делом тянуть, ведь так? И вот. Да, он щедрый! И ответственный на свой манер. Но он собирается жениться на девушке, и спит с ее матерью! С другими – нет, я верю. А с Мартой продолжает! Лина уже беременна, а он… Мне же медсестра рассказала! – Ой, не сердись. Беру свои слова обратно. Как-то забываешь… Мерзость. И тогда… прохиндей – слишком мягко будет. Но язык не поворачивается, все же его убили. – Все же! И Лина – беременна! И Ленц все – по своему хорошие люди! И всех жалко! А только он – негодяй! – лицо Петра потемнело, губы сжались и слегка приоткрылись, обнажив отличные крупные зубы. Глаза сузились от гнева. – Петер, ты так смешно сердишься… успокойся! – погладила его по руке Рита. Но на самом деле ей было не смешно. Она косилась на этого нового для нее Синицу и думала, как важно ей узнать его и в ясную погоду, и в бурю. Но ей сделалось не по себе. И он это заметил. – Погоди, – переменил тему Петр, – мы не договорили. Я так понял, Лина не только не враг этой женщины, но друг. Она, выходит, Яну защищает. Больше того, она, некоторым образом поручила тебе… – Вот именно, – обрадовалась Рита, увидев, что его лоб разгладился, а глаза потеплели. – Я все отвлекаюсь, а дело в том, что Лина как твой и шефа заказчик просит вас Яне помочь. Она уверена – Яна не при чем. И тут такое дело. У Яны хороший адвокат. Ее отпустили до суда. Но только она молчит. Она про этого Берга ни слова не сказала. И потому… Словом, она хочет себя сейчас поберечь – это раз. – Я понял! Как можно меньше вмешиваться ради себя и будущего ребенка. – Верно. Но считает своим долгом постараться выручить Яну. И еще. Ты как детектив не должен, на ее взгляд, тратить время на версию с Вишневска. Это она тебе тоже хотела сказать. Я для тебя… Тут Рита передала ему тонкую синюю папку с белым тиснением. – Вот документы. Яна по просьбе Лины коротко описала дело. Затем копии распоряжений Мамедова для Яны с датами. Телефоны и адреса. – О! Отлично. Какая же она молодец! Но, стоп. И надо с Яной поговорить. Лучше, сначала, ты! Конечно, дорогой. Непременно! – А с Людвигом? Он, кажется, Берг? – Он Берг. Но он сейчас в Канаде. Там у него двоюродный брат. Они открывают целых два филиала. На мой взгляд, дело настолько деликатное, что я бы подождала, прежде чем по телефону разговаривать с ним о любимой женщине, которая была все-таки и подругой Чингиза. – И которую подозревают в убийстве.. .Я согласен. Да еще мой немецкий! Он приличный и только. Я б не взялся на нем вести такой разговор. Одно неверное слово и у собеседника инфаркт! Э, Рита, радость моя, что за мысль! – Синица вдруг вскочил с дивана, – ты говоришь, ее парень в Канаде, она его любит и молчит? – Да. И что? – удивилась Рита. – Очень просто. А если это он? Яна поэтому – ни слова. Дед болен и все. Сосредоточен исключительно на себе, как нередко с больными. И оттого мы его не понимаем! Мы ищем его мотивы, а их нет. Нет с нашей точки зрения, понимаешь? Может, вообще после него хоть потоп. Бывает! Рита от неожиданности уселась верхом на стул, воззрилась на Петра и вдруг забарабанила по полу.