– Это аплодисменты? Ах, нет, наоборот. Значит, ты протестуешь? – Я устала. Пауза. Любимый! Антракт. Публика хочет в буфет! Следующая неделя выдалась суматошной и суетной. Рита была очень занята, ей потребовалось срочно сдать в университете промежуточный отчет о практике и две письменных работы. Петр, в свою очередь, не выходил почти из дома. Только на встречи с Клинге. Он вел переговоры с Москвой, писал без конца какие-то запросы и распоряжения, долго совещался с Якобом, сотрудником Клинге. И, наконец, подвел итоги. – Герман, – обратился он к Клинге, ты выслушал мои соображения. Что думаешь? – Да у меня полно всяких соображений. Но сначала новость. Мне звонила наша клиентка Лина. Тебя она не застала. И обратилась ко мне, так как они все очень встревожены. С тобой она еще тоже обязательно поговорит. – А что случилось? – Она теперь знает, где ее дед. Он в России. И она очень просит тебя уговорить его вернуться! С ее стороны это такое же задание, как любое другое. И гонорар… – Погоди, я запутался… Рано про деньги. Но как это совпало! она с Ритой встречалась и много чего мне с ней послала. И вот вдруг… Но это, в конце концов, ее дело. – Вот именно. И видишь ли, поскольку она ждет ребенка, ей туда ехать сложно. А другим членам семьи – бесполезно. Он никого не хочет видеть. А потому, это просто перст судьбы. И если ты не против. Я- за! Но… вдвоем. – А как она – согласна? – задал Герман вопрос, не называя имен. И, однако, не вызвал у Синицы удивления. – Сегодня спрошу, – кивнул в ответ Петр. – Тогда… как лучше? Мне послать ее в командировку? Или сделаем гостевую визу? Подумаем, что быстрей! И вот еще. Я-то готов. И я считаю, надо нам вдвоем лично поговорить с Линой. Мы с тобой не следователи. Она – наша клиентка. Давай спросим. Хочет она… дожать или нет? Синица встал, прошелся по комнате и вопросительно взглянул на Клинге. – Петер, я такого же мнения. Тоже хотел с тобой это обсудить. Канада? Сейчас он вне нашей юрисдикции, хотя…– начал Герман малопонятную фразу, а Петр продолжил. – Они, если найдут нужным, потребуют выда.. .-и замолчал. – Словом, договорились! – друзья пожали друг другу руки и разошлись. В консульстве заказали визу для Риты. Пока пришел ответ, протекло еще немало времени. Когда самолет поднялся в воздух и взял курс на Москву, в Успенском монастыре на Волге недалече от Казани ни у кого не осталось сомнений. Конец близко! Помнит кто еще про Юлю Денежку? Юлю из хлипкого барака в Быково, студентку биологического факультета? Двое ребят, работавших на договоре, для Ирбиса нашли барак, услышали много интересного, пришли к разным выводам, но саму Юлю в тот раз не увидели. Она была у тетки. А потому они с хорошо знакомым советскому человеку «чувством законной гордости и глубокого удовлетворения», не ведая, правда, по молодости об этих формулировках, доложили обо всем работодателю, отдали записи с фотографиями и отбыли восвояси. Больше мы с ними не встретимся. Зато… опер Мысловский прочел разведанное и принялся, по его словам, «чесать репу» Он был опытный знающий парень с цепкой памятью и быстро соображал. – Олег? – связался он с Майским тут же по получении информации от ребят, – Слушай, я думаю, мы на верном пути. Давай, я тебе все перешлю. И у меня план такой… Ты слушаешь? Дальше надо будет с таможней пообщаться. И с ребятами, которые… Да, и еще… Хотя, нет. С зоологами или как их там… это лучше ты. После чего они возбужденно поговорили, перебивая друг друга, охая и чертыхаясь. Майский план одобрил и энергичный Мысловкий начал действовать немедленно. Он сделал несколько запросов, потеребил друзей. Раздобыл сведения интересующего его характера и обобщил результаты. Пришла пора и Майскому доложить. Некоторое время из-за полуприкрытой двери его комнаты можно было слышать мало понятные для семейных реплики и замечания, перемежающиеся энергичными междометиями. – Сколько, говоришь, ног, Олежек? И все волосатые? Не… что? Ну, всем, чем попало… Вот я же и говорю, не жабы, а насекомые. Как – не насекомые? А кто же эти гады? Гады – змеи… ты меня совсем запутал! Ладно, я понял. Паук – не змея, но и не жук. Да… дай договорить! Тогда примерно, недели две спустя двух парнишек повязали. Они в Питере трафик наладили. Кому? Ну как – есть коллекционеры, например. А есть… Разные типы… Чего? Да, типы, говорю! Потребители! Ясное дело, они по-разному опасны и по-разному сами криминальны. Ну, понимаешь, да? Одни разводят и продают в домашних условиях. Налогов не платят. Живность мучают. А другие… другие держат дома… крокодилов! Как – ну и что? А вдруг крокодил сбежит? И, наконец, довольно безобидные чудики. Эти хотят редкость себе для мелкоскопа добыть, ее на мелкие фрагменты раскурочить и… не знаю там, что еще. В общем, рыцари науки! – Постой, ты сказал, двоих взяли… – перебил его Майский. – Ну да! Эти – мелкая шпана. Курьеры. Кто-то заказывал. Кто-то через таможню передавал заказ. Так вот, я пока понял так. Наша Юля привезла из Москвы посылку, а там – экзоты. Она их передала шпане. А те – заказчику. Тут-то начинается самое интересное. Понимаешь, органы вышли на мальчишек. А те – не гангстеры. Сразу раскололись. И заказчик из солидного института Академии Наук, тоже не слишком запирался. Странный такой тип! Его Кабанов зовут. Алексей Николаевич. Кандидат. Живет за городом. Снимает угол. Холод, бедность… Все гроши тратит на… ах ты, не насекомых… этих вот других тварей – на пауков! Один как перст… Обросший такой… запущенный… Да. – Не мучь! Что дальше было? – взмолился Олег Майский. – Дальше-то? Очень просто. У них оплата вперед. Кабанов заказал четырех зверей и за них честно деньги отдал. Он с ними уже не раз имел дело. А потому, когда доставка пришла, взял свой бокс и унес. Дома открыл, а там – три! – Ох! И что? Небось, это дорого? Кабанов-то промолчал? – Нет. Но у них еще такого не бывало. Оказалось, что бокс поврежден. Где и когда зверюга убежала, никто не знал. А вдруг уже у него? Они тогда договорились полюбовно. Ему вернули деньги и все. Но часть суммы удержали. – И… это что, тот паук? – не веря своим ушам, несколько осипшим голосом спросил Олег? – А ты как думал? Он самый и есть! Остров Свияжск – Да ты, Рит, не выговоришь. Это трудное слово. Слушай: Свияжск! Многие русские слова у иностранцев звучат чуднО из-за дурацкой транскрипции. Какой-нибудь «Мьедвьедев». Понатыкают зачем-то мягких знаков… Вполне можно куда ближе к оригиналу выговорить. А то ударение обязательно искорежат. ВИталий КлИчко. Разве трудно его назвать правильно? – Да? Как? – Просто. Слушай – ВитАлий КличкО. Еще пример. Очень популярное слово «тайга». Сейчас в Европе без конца говорят о природе и животных. Я часто слышу в новостях, как поминают тайгу. – А кто? Неужто, политики? – Путешественники, биологи! Даже тигров так называют. И что ты думаешь? Слово двухсложное, две гласных, чего проще! Так нет, только «тАйга» черт знает, почему. – Петер, ты чего разворчался? Ты забыл, с чего начал! – Рита пихнула Синицу в бок. Они прилетели в Москву, отдохнули и отоспались денек, а потом отправились поездом в Казань. Петр не любил отечественную железную дорогу. С детства помнил ветхие простынки, плохо вымытые стаканы, затхлый запах и грязные туалеты. Да еще хорошо, если там не заперто! А ехать довольно далеко. Неловко как-то перед Ритой. К тому же… просто хотелось, чтобы им никто не мешал. Смотреть бы в окно, рассказывать Рите обо всем по дороге, прилечь, а она, чтоб рядом посидела. И никаких болтливых противных попутчиков. Примутся пить, гудеть, жевать всю дорогу – жуть! И… если ей переодеться? Взгляды одни… А полки? Уляжется кто наверх! Носки! Босые ноги! Они с Ритой договорились – это будет приключение. И путешествие! Можно было на самолете, это быстро. Но она не хотела. А он еще не знал, что следовало спешить… По всему по этому ушлый Синица выбрал поезд, неудобный и дорогой для простых смертных, да еще купил купе целиком. Действительно – фирменный экспресс прибывал в жуткую рань, стоил куда дороже, зато… Все вышло там лучше некуда. Пассажиров мало. Проводники ведут себя пристойно, в купе – чисто, постели аккуратно заправлены новым бельем. Они отъехали от города, сходили в вагон – ресторан и поели, а потом Рита облачилась в синий спортивный костюмчик и принялась спрашивать. Ее мучило любопытство. – Петер! – начала она издалека, – как ты сказал, «Свииж»? Я буду учиться, а ты меня поправляй. Это городок? – Свияжск. Давай-ка я тебе напишу. И мы повторим пару раз по буквам. Ну, видишь, был городок… теперь село. Во всяком случае, важно, что это остров. – Необитаемый? – Почти. Не пугайся, я шучу. Люди там есть, конечно, но немного. Человек триста или около того всего-навсего. А чего там много, так это разных церквей. – Чистая правда! Церквей там насчитывалось более десяти. И монастыри. А еще пушка с названием «девкина голова». Ну, перевести так, чтобы вся прелесть названия сохранилась, не выйдет. Или это: этнографический центр «Ленивый торжок». И все же он попробовал. – Там пушка называется.. .не поверишь! «Злой девчонки голова»! Эх, перевел я неуклюже, прости, я что-то сонный… – Все равно здорово. А почему? – Не знаю, – признался Петр. – Ты почитай еще, мне же интересно! Может, есть английский текст? Тогда, давай, я! А ты пока спи. Петр действительно задремал после еды на нижней полке, но ленивые мысли крутились вокруг того, как это все рассказать. Он с удовольствием думал, как будет ее водить, показывать… Только б не оказалось, что это все картинки, а на деле «позор и разорение»… Картинки были чудесные. Белокаменная церковь, краснокирпичный храм – этот поздний. Явно не старше восемнадцатого века. Хоть может, и девятнадцатый. А недалече… деревянная церковка. Ну не может же она быть настоящей, сохраниться! Но, вдруг? Эх, кончим дело, вникнем. Рите интересно. Она спра… Вагон покачивался, Синица сонно завозился и забормотал себе под нос. – Названия, имена какие! Богородице-Успенский мужской монастырь, Иоанно-Предтеченский, Троице-Сергиевский монастырь, Собор Богоматери – Всех Скорбящих Радости, Сергиевская церковь… Не, я человек неверующий, а все равно заслушаешься… Рита, которая сидела как раз так, как он об этом мечтал – у самой его подушки и тихонько гладила и ворошила его густую шевелюру, фыркнула. – Что ты там по-русски мурлычешь? Ни слова не понимаю. Спи уж! За окном стемнело. Станции и полустанки неслись назад. Позвякивали и погромыхивали на стыках шпал вагоны. Поезд летел вдаль. А Петр, действительно, заснул сном младенца и проспал так до четырех. Зазвенел плоский крошечный дорожный будильник. До прибытия оставался час с хвостом. Рита уже встала и собралась. Она что-то писала в дневнике с сосредоточенным серьезным лицом. – Петер! Проснулся? Какао хочешь? У нас полный термос. И бутерброды. Время еще есть. Не торопись. – Спасибо. Только поцелуй меня сперва. А… ты, что такая серьезная? Ты поспала? Я смотрю, ты свежая как огурчик и готова. С тобой не пропадешь. Хоть в десант!