Отключиться окончательно я себе всё-таки не позволил. Хоть мы и находились в заброшенном тоннеле, но это была ещё нейтралка, и валяться в беспомощном состоянии здесь было бы весьма опрометчиво. Так и просидел почти час, тщетно пытаясь устроить поудобнее вздрагивающие от болезненных судорог ноги и с трудом сжимая в руках плазменную винтовку Энрике. Людей Кислого я заметил первым. Всё-таки они довольно быстро двигались, а я сидел практически неподвижно. Осторожности боевики не теряли. Их лидер мне, наверное, поверил, но полностью исключать возможность засады всё же не стал. Тем более, что в этом деле фигурировал Декарт, который, судя по всему, у многих в Синдикате сидел костью в горле. Выходить на открытое место всей группой боевики не стали. Вперед выдвинулся разведчик, а остальные прикрывали его, скрываясь за изгибом тоннеля. — Мы здесь! — как мог громко произнес я, но вместо уверенного возгласа из пересохшего горла раздался почти нечленораздельный хрип. Одновременно я отключил генератор маскировочного поля, и оружие боевика немедленно развернулось в мою сторону. Оценив обстановку, разведчик сделал десяток осторожных шагов вперед, внимательно просканировал коридор за моей спиной и коротко потребовал: — Пушку на пол положи. Только без резких движений. Я молча подчинился, после чего с большим трудом вернулся в исходное положение. Боевик присел перед Энрике, и продолжая внимательно следить за мной, приложил к его шее снятую с пояса аптечку. Видимо, результат проведенной экспресс-диагностики его устроил. Во всяком случае, он поднял забрало шлема, включил фонарь и коротко махнул рукой, подав остальным какой-то знак, после чего отвел ствол своего оружия немного в сторону от моего лица. — Значит, ты Рич? — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес подошедший лидер группы. Я лишь молча кивнул. Голова при этом отозвалась вспышкой боли. — Кислый, если он действительно нес Энрике под коктейлем последнего шанса, я не понимаю, почему он еще в сознании, — настороженно произнес один из боевиков. — Иногда бывает, — пожал плечами лидер, — особенно если организм молодой и наркотой не порченый. Идти он всё равно не сможет. Колоть его тоже ничем нельзя — загнется. Придется обоих тащить. Собирайте носилки, парни, поработаем санитарами. Фил, ты лекарю хвост накрутил? — Еще перед выходом, — кивнул первый из обнаруженных мной боевиков. — Нас будут ждать. Перспектива заставлять людей Кислого нести меня на носилках мне не понравилась, и я попытался было встать, но, как оказалось, лидер боевиков знал, о чем говорил. От предпринятого усилия в голове немедленно помутилось, а потом просто наступила тьма. Очнулся я в незнакомом помещении, небольшом, но непривычно чистом. С потолка не свисали вездесущие обрезки демонтированных коммуникаций, вдоль стен не змеились грязные трубы и кабели. Если они здесь когда-то и были, то сейчас весь этот бесполезный хлам убрали, а освободившиеся поверхности закрыли вполне симпатичными декоративными панелями, за чистотой которых, похоже постоянно следили. — Можешь вставать, — раздался откуда-то справа суховатый голос, принадлежавший уже явно немолодому мужчине. — Одежда на стуле. Это новые вещи. Их цена входит в стоимость наших услуг, так что надевай спокойно. Твоя реабилитация после приема боевой химии уже полностью оплачена. Шмотки, в которых ты прибыл, нуждаются в чистке и ремонте, но мы тут такими делами не занимаемся, так что ассистент просто сложил их в твой рюкзак. Заберешь на выходе. Увидеть собеседника мне мешала поднятая крышка медкапсулы, в которой я, похоже, провел последние несколько часов. Боль во всем теле и ощущение выкручиваемых изнутри костей меня больше не мучили. Голова тоже не болела, да и остальной организм никак не сигнализировал о каких-то сбоях в своем функционировании. Даже слабость, казавшаяся совершенно непреодолимой, куда-то бесследно исчезла. Я осторожно поднялся, продолжая прислушиваться к своим ощущениям. Чувствовал себя я, пожалуй, лучше, чем до рейда. Похоже, с моего тела исчезли даже ссадины и гематомы, заработанные в схватке с Тироем и драке с Массудом. Это не могло не радовать. Раз меня так качественно вылечили, значит, вряд ли будут после этого убивать или допрашивать с применением жестких методов. — Как самочувствие? — с самодовольной улыбкой спросил лекарь, появляясь из-за медкапсулы. На вид ему было лет пятьдесят, но ярко выраженная азиатская внешность не позволяла точно определить возраст. — Как заново родился, — вполне искренне ответил я. — Спасибо. Чувствуется, что свое дело вы знаете прекрасно. — Заказчик сказал на картриджах не экономить, — пожал плечами лекарь. — А требования таких клиентов я предпочитаю выполнять в точности и в предельно сжатые сроки. Ты, как я понял, Рич, а меня можешь называть доктором Ли. — Рад знакомству, доктор Ли. Надеюсь, с Энрике тоже всё нормально? — поинтересовался я, скорее из личного интереса, чем из реального беспокойства о здоровье боевика. — Доставили вовремя, — кивнул лекарь. — Угрозы жизни нет, но в медкапсуле ему валяться еще минимум сутки. Оделся? Тогда не смею больше задерживать. Будет нужно, обращайся. Свой контакт я тебе скинул. Мои услуги недешевы, но они того стоят, сам убедился. Ну а если за тебя и дальше будут вписываться столь уважаемые люди, так станешь одним из моих лучших клиентов. — Спасибо, доктор Ли, — я дежурно улыбнулся, — но я бы хотел надеяться, что за подобными услугами мне придется обращаться как можно реже. — Жизнь — штука сложная и непредсказуемая, — покачал головой лекарь, — и, поверь мне, путь старателя вряд ли позволит тебе долго избегать общения со специалистами моей профессии. А раз так, то обращаться нужно к лучшим, иначе там, за пределами города, в самый ответственный момент здоровье может подвести, и тогда даже я уже ничем помочь не смогу. Кстати, той дрянью, которую ты в себя вколол, злоупотреблять не советую. Один-два раза еще ничего, а потом начинаются необратимые последствия. — Благодарю, доктор Ли, я обязательно учту ваши советы. Не подскажете, как мне добраться до четвертого интерната? — спросил я, понимая, что совершенно не представляю, где нахожусь. — Мы на третьем подземном ярусе. Вход сюда строго ограничен, так что самого тебя не выпустят. Я попрошу ассистента тебя проводить. И, кстати, те, кто оплатил твое лечение, просили передать, что в ближайшее время сами тебя найдут. Как оказалось, в капсуле я провалялся не несколько часов, а почти сутки, и, соответственно, пропустил целый учебный день, однако, ни у одного из преподавателей вопросов ко мне не возникло. Они усиленно делали вид, что не произошло вообще ничего необычного, хотя о событиях на нейтралке уже знали даже самые ленивые и нелюбопытные первогодки. Вернее, конечно, не о самих событиях, а о том шухере, который поднялся в связи с ними среди городских властей и военных. Химический пожар в Руинах уже почти догорел, но окончательно не погас до сих пор, а ветер, как назло, нес продукты горения на город, и находиться на поверхности без средств защиты дыхания было практически невозможно. Хорошо хоть системы фильтрации успешно справлялись со снабжением подземных ярусов разрушенного мегаполиса относительно чистым воздухом. Рой притих и больше себя никак не проявлял. Видимо, его центральный вычислитель счел, что доставил людям вполне достаточно неприятностей в ответ на гибель двух летающих беспилотников и робота-разведчика. Ресурсы у обеих сторон были сильно ограничены, и устраивать очередную полномасштабную войну за промзону и развалины мегаполиса не рвались ни люди, ни их противник. Людям элементарно не хотелось умирать, а какие соображения имелись у бездушных механических созданий Роя, оставалось только гадать. Хотелось думать, что враг ощущает себя слабым и предпочитает беречь имеющуюся боевую технику и боеприпасы на случай очередной попытки людей выбить его с планеты. Такими соображениями, конечно, можно было себя на какое-то время успокоить, но мне почему-то казалось, что дело не в этом. В то, что противник утратил былую агрессивность, верилось с трудом. Рой действительно готовился и собирал силы, вот только совсем не для обороны. Вернее, не только для неё. Меня не покидала уверенность, что враг готовит очередную масштабную вылазку, но время для неё просто еще не пришло, и в свете таких планов разбазаривать ресурсы в локальных стычках вычислителю Роя представляется нецелесообразным, ведь это неизбежно отдалит момент решительного удара. Одноклассники посматривали на меня косо, но вопросов не задавали. Даже Волынин вёл себя на редкость сдержанно, хотя было видно, что всех очень интересует, куда это я пропал на целые сутки и как ухитрился разом избавиться от всех отметин на физиономии, да еще и так, что даже следов не осталось. После второго урока случайно встретил в коридоре Нилу с подругами. Не знаю, что меня дернуло. Никогда раньше так не делал, а тут улыбнулся и помахал им издалека рукой. Нила, привычно ничего не заметила, Ребекка презрительно поджала губы, а вот Инна едва заметно улыбнулась и коротко кивнула в ответ. Очень любопытно. Задумавшись о случившемся, даже не заметил, как лицом к лицу столкнулся с Массудом. Судя по выражению его физиономии, для него эта встреча тоже оказалась неожиданностью. — Привет, Массуд, — нейтрально бросил я оппоненту. — Слышал, ты скоро идешь в рейд. — Не делай вид, что между нами не осталось проблем, первогодок, — прищурился Массуд. — Да, я иду в рейд, но не лидером, а вторым номером, и виноват в этом ты. Я такие вещи не забываю и не прощаю, так что рано ты расслабился. Думаешь, если Нила попросила меня повременить с ответкой, так я навсегда от тебя отстану? Не дождешься. — Массуд, Руины — не то место, где стоит заводить себе лишних врагов, — я невесело усмехнулся, глядя в глаза будущему старателю. — Их там и так более чем достаточно. Если встречу тебя на нейтралке, будь уверен, стрелять в спину не стану. Того же жду и от тебя. — Да с чего ты взял, что Джей возьмет тебя в нашу артель? — зло прошипел Массуд. — Не возьмет, конечно, — я медленно кивнул, с интересом рассматривая старшеклассника. — А я разве говорил, что собираюсь в рейд с вами? Массуд вскинул на меня непонимающий взгляд, хотел было что-то спросить, но передумал. Молча сплюнув на пол, он быстрым шагом отправился по своим делам. Проходя мимо, Массуд намеренно задел меня плечом. Не сильно — я даже не покачнулся. Три следующих урока у нас вел Сержант. В этот раз совместного занятия со старшеклассниками не было. Изучали оружие колониальных сил самообороны. Как воспитанники первого года обучения, мы пока знакомились с арсеналом военных весьма поверхностно. Предполагалось, что в дальнейшем мы вернемся к этому вопросу подробнее. Тем не менее, общее представление лекция Сержанта давала. — Почему так много кинетического оружия? — негромко спросил меня Хань, но Сержант всё равно услышал. — Воспитанник Хань, повтори свой вопрос для всех. Хань повторил. — Это правильный вопрос, — кивнул Сержант, — поэтому воспитанник Хань даже не получит взыскания за то, что задал его, перебив преподавателя. Зато я убедился, что хоть кто-то меня внимательно слушает. Итак, кинетическое оружие до Вторжения считалось устаревшим и в армии Федерации почти не встречалось, за исключением довольно экзотических случаев, таких как личные наградные пистолеты. Тем не менее, полиция и колониальные силы самообороны, особенно в таких дальних колониях, как наша, еще использовали его достаточно широко. К сожалению, проникновение в колонии высоких технологий, особенно военного назначения, искусственно сдерживалось центральной властью. Это можно понять. Прецедентов сепаратизма в истории освоения галактики было немало, и иногда он принимал чрезвычайно агрессивные формы. Однако то, что было хорошо для сохранения единства Федерации, пагубно сказалось на способности нашей цивилизации противостоять внешней агрессии. До Вторжения в галактике царил мир. Достаточно взвешенная внешняя политика федеральных властей позволила разграничить сектора экспансии и избежать серьезных конфликтов с чужими расами. Однако Рой оказался чем-то совершенно иным. С ним договориться не получилось. Собственно, ни в какие переговоры он просто не вступал. В первые же месяцы войны мы потеряли семьдесят процентов военно-промышленного потенциала. У чужих, практически сразу превратившихся из нейтралов в наших союзников, ситуация обстояла не лучше. Разве что лягуры смогли организоваться быстрее остальных и нанесли Рою несколько болезненных поражений, что, впрочем, не очень им в итоге помогло. Я слушал Сержанта с большим интересом. Не думал, что этот бывший военный способен так внятно излагать свои мысли. Раньше он такими способностями не блистал, но, видимо, эта тема была ему близка, и глубоко небезразлична. — К концу первого года войны, — чуть понизив голос, продолжил преподаватель, — Аритана, столичная система Федерации, была полностью захвачена Роем. Та же участь постигла еще несколько десятков звездных систем в рукаве Ориона, составлявших научно-производственную основу нашей цивилизации. Мы потеряли не только промышленно-добывающие кластеры, лучшие пустотные заводы и верфи. Вместе с центральными системами погибли базы научных знаний и ценнейшие специалисты. Была практически полностью потеряна вся научная и инженерная школа. Восстанавливать потерянные производства и вновь осваивать высокие технологии оказалось просто некому. Рой знал, куда бить, вот только и ему этот год дался очень непросто. Понеся катастрофические потери, армия и флот остановили продвижение врага, однако добить его полностью они уже не могли. Рой высадил сотни десантов, вцепился в наши планеты, развернул на них роботизированные ремонтно-производственные комплексы и продолжил терроризировать выжившее население. Наша Бригана-3 — один из типичных примеров того, что происходило по всей галактике. Говорят, где-то есть планеты, которые людям удалось полностью взять под контроль или на которые Рой вообще не смог высадиться, но я таких не знаю. Что творится у чужих — вообще покрыто мраком. В нашем космосе их кораблей не видели уже очень давно. А вот эсминцы и корветы Роя встречаются регулярно, пусть и не слишком часто. Прошло почти семьдесят лет, но война еще идет. Рой потерял почти весь космический флот, его анклавы на планетах в условиях изоляции сильно деградировали. Боевые машины, с которыми он начинал Вторжение, сейчас уже почти не встречаются, но и люди отброшены войной далеко в прошлое. Именно поэтому старое оружие так ценится. Его больше не делают, просто некому и не на чем. Но воевать чем-то нужно, и на смену плазменным пушкам и силовым полям приходят рельсотроны, огнестрельное оружие и броня, изготовленная из старых, еще довоенных, сплавов. Всё то, что до Вторжения считалось технологическим примитивом, сейчас — вершина наших технологий. Я ответил на твой вопрос, воспитанник Хань? — Да, господин Берков. — В таком случае продолжим, — Сержант заложил руки за спину и развернулся к висящему над столом объемному изображению, — Перед вами основной боевой робот колониальных сил самообороны СШТ-14 «Питон». Это седьмое поколение боевых шагающих танков, выпускаемых на Бригане-3. К сожалению, в отличие от довоенных образцов оружия, у современной военной техники каждое следующее поколение, как правило, уступает предыдущему по тактико-техническим характеристикам… Последним уроком была физика. Давалась она мне, как правило, еще хуже, чем тригонометрия. По крайней мере, раньше. Как оно обстоит сейчас, я проверить не успел. В силу известных обстоятельств подготовиться к занятию я не смог, и теперь с противным чувством ждал, что мне вновь, как обычно, придется вымучивать из себя какую-нибудь ересь в ответ на вопросы препода. Однако, как и остальные учителя, физик меня сегодня тщательно обходил вниманием. Отыгравшись на моих одноклассниках, он начал давать нам новую тему. Теория гравитации меня неожиданно зацепила. Препод рассказывал ее, мягко говоря, не очень интересно. К тому же у меня всё время возникало чувство, что я всё это давно знаю, и еще, что местами физик говорит какой-то бред, звучащий более или менее логично, но на самом деле совершенно не соответствующий действительности. В конце концов, я решил не заморачиваться и попробовать разобраться в теме самостоятельно. Учебный день завершился, но главный сюрприз еще ждал меня впереди. В коридоре, недалеко от класса физики, расслабленно прислонившись к стене, стоял Кислый. — Есть разговор, — вместо приветствия произнес боевик, и, отлепившись от стены, первым протянул мне руку на глазах буквально выпавших в осадок одноклассников и случайно оказавшихся рядом воспитанников из других классов. Кислого здесь знали. Ну, может быть, не все, но, как минимум те, кто хоть как-то интересовался деятельностью Синдиката, а возможно, и связывал с ним свое будущее. Лидер элитной боевой группы для любого воспитанника интерната был фигурой совершенно недосягаемой. Букашка и слон, не меньше. Я пожал протянутую руку и негромко поинтересовался: — Как Энрике? — Еще в больничке, но уже почти в норме. Лекарь говорит, повезло ему. Войди арматурина чуть правее, и тащить тебе было бы некого. — Кислый демонстративно не обращал внимания на интерес окружающих к нашей беседе. Говорил он негромко, но часть фраз наверняка достигала ушей любопытных воспитанников. — Энрике просил передать, что на днях тебя найдет. Ну, у вас с ним свои дела, а я по другому поводу зашел. Активируй коммуникатор на прием прямой транзакции. Я выполнил просьбу. Кислый коснулся своим коммуникатором моего, и двойная вибрация известила меня о входящем платеже. — Это твоя доля за робота, — пояснил боевик. — Пока ты валялся в капсуле, мы его откопали. Жаль, Декарт за ним так и не вернулся. Зря только четыре часа в засаде просидели. Ладно, бывай. Дела не ждут. Возникнут проблемы — обращайся. Мой контакт у тебя есть. Кислый вновь обменялся со мной рукопожатием и достаточно быстро, но при этом без видимой спешки, направился в сторону выхода с территории интерната. Интересный он выбрал способ отблагодарить меня за спасение Энрике. Деньги за робота — жест доброй воли, но суть не в этом. Главное то, как весь процесс был обставлен. Явиться в интернат, дождаться меня у выхода из класса, поприветствовать, как равного, невозмутимо обсудить дела, а потом еще и денег на счет скинуть. И это на глазах у массы изумленной публики. А фразу «возникнут проблемы — обращайся» он вообще произнес так, чтобы ее точно услышали все любопытные уши. Деньги — это очень хорошо. Мне они сейчас остро необходимы, но Кислый поделился со мной куда более ценным ресурсом — авторитетом, и, думается мне, очень скоро это начнет сказываться на моих отношениях с другими воспитанниками. К примеру, тот же Массуд теперь десять раз подумает, прежде чем воплощать в жизнь свои угрозы. — И что это было? — негромко спросил Хань, проводив взглядом уже изрядно удалившегося боевика Синдиката. — Мне вернули долг, — неопределенно пожал я плечами. В конце концов, какое-то объяснение приятелю всё равно пришлось бы давать, и это звучало не хуже других. — Ну, да, — Хань выразительно хмыкнул. — Я так и думал. Кислый, вообще, славится привычкой стрелять в долг у воспитанников нашего интерната. Вон, месяц назад у Игната десятку сшиб, так только позавчера отдал, после третьего напоминания. — Хань, что ты хочешь от меня услышать? — Рич, ты явно влез в какую-то серьезную движуху, и с твоей стороны не слишком хорошо оставлять друзей за бортом. Когда тебя выбрал Тирой, я промолчал. Понятно было, что от тебя ничего не зависит. А сейчас я просто перестал понимать, что происходит, но кое в чем я ни секунды не сомневаюсь. Мимо меня прямо сейчас пролетает какой-то офигенный шанс, а мой друг Рич успел-таки схватить его за хвост, но пока не торопится делиться своей удачей с теми, кто всегда поддерживал его в трудных ситуациях. — Хань, извини, но подробностей не будет, — я отрицательно качнул головой, продолжая смотреть другу в глаза. — Я и сам еще не понял, шанс это или ловушка для тупых первогодков. — Ладно, забей, — Хань неопределенно махнул рукой и зашагал по коридору к поджидавшему его Волынину. Игнат ко мне подходить не стал, да и Хань, начав задавать вопросы, похоже, не особо рассчитывал на какой-то результат. Судя по всему, мои друзья-приятели для себя уже решили, что Рич делиться своей удачей ни с кем не собирается. Не он первый, не он последний. Интернат для бывших беспризорников — не то место, где принято раздавать направо и налево выпавшие шансы. Пытаться их разубедить бессмысленно. Слова в таком деле ничего не стоят. Появится возможность им помочь — обязательно помогу. А пока такой возможности нет, нечего и воздух сотрясать. Я вновь разблокировал коммуникатор и проверил состояние счета. От Кислого поступило две с половиной тысячи криптонов. По нашим интернатским меркам сумма просто космическая, но по сравнению с сорока семью тысячами повешенного на меня долга — вроде, и не так уж много. Тем не менее, мне уже есть, с чем идти к майору. Я отправил безопаснику сообщение с вопросом можно ли к нему зайти прямо сейчас, и, получив в ответ короткое: «жду», отправился в коридор, где располагались кабинеты администрации нашего учебного заведения.