У меня запылали щеки, словно уголь в костре, на который хорошенько подули. – Какой еще девчонкой? – С Джейн Редхилл или ее подружкой, уж не знаю, с той или с другой. Кого из них ты особенно рассчитываешь увидеть, когда ездишь к Люку? Наверное, все-таки подружку? Подружка – Мелинда – нравилась Люку, а я был увлечен Джейн, и все же мама почти угадала, выбив меня из колеи. – Она – бойкая милашка, верно? Впрочем, они обе недурны. Наверное, тебе больше подошла бы подружка, а не Джейн. Как ее?.. Мелинда? Неплохо смотрится в этом мешковатом фермерском комбинезоне. Бьюсь об заклад: она любит проводить время, читая книжки в домике на дереве, который они построили с отцом. Наверняка умеет наживлять червя на крючок и гоняет в футбол с мальчишками. – Люк от нее без ума. – Ага, значит – Джейн? – Да кто сказал, что мне нравится хоть одна из них? – Должна ведь быть причина, почему ты туда рвешься. Не в Люке же дело? Джейн недавно заглядывала к нам, – продолжила мама. – Распространяет подписку на журнал – зарабатывает деньги для прихода. Похоже, она девушка разумная, заботится об интересах религиозной общины. Ей бы еще чувство юмора… Вот что я тебе скажу: станешь постарше – пристукни этого Люка, сбрось его тело в старый карьер, и Мелинда твоя. Будете вместе скорбеть по Люку. Горе – штука романтическая. Мама поднялась, забрав у меня пустую тарелку. – Найди себе подходящую маску. Играй по правилам. Она вышла из кухни, а я прикончил стакан сока и побрел в гостиную. Проходя мимо спальни, бросил взгляд в дверь. Человек, которого я до сих пор знал как отца, все еще стоял в искажавшей его черты ледяной маске. Впрочем, он успел надеть джинсы. На миг наши глаза встретились. Его взор был все так же бесстрастен и ничем не напоминал взгляд папы. Человек в маске властно положил руку на бедро мамы, и дверь закрылась. Присев на край кровати в своей спальне, я сунул ноги в кроссовки. Ветер все завывал под навесом крыши, и мне стало тоскливо; захотелось домой. Чем бы себя занять? Я встал, мельком глянув на зеленую маску. Та снова висела лицом к моей кровати, и я сдернул ее с окна, на пробу растянув резинку между большим и указательным пальцами, и машинально нацепил на лицо. * * * Мама, еще разгоряченная после душа, сидела в гостиной. – Ах, это ты, – вздохнула она. – Что ж, настоящий Дионис. Нет, не Дионис – Пан! Надо взять из ванной большое полотенце – будешь носить его как тогу. – Угу, забавно. Правда, так и замерзнуть недолго. – Да, сквознячки гуляют. Не разжечь ли нам камин? Кому-то придется сходить в лес, набрать сухостоя. – Да ну? И кому же, не скажешь? – Погоди. Сейчас придумаем подходящую игру. Будет здорово, увидишь! – Не сомневаюсь. Ничто так не бодрит по утрам, как поход за дровами в морозный лес. – Послушай, Джек: с тропинки в лесу сходить нельзя. Она – настоящая, все остальное – морок. Дети, которые отклоняются от тропки, дорогу домой уже не находят. И самое главное – не попадайся на глаза незнакомцам, если те будут без масок. Если встретишь кого в маске, знай: этот человек, как и мы, скрывается от людей из колоды. – Если детям опасно бродить по лесу, может, дрова наберет кто-нибудь из вас, а я посижу в доме? Папа вообще намерен выходить из спальни? Мама лишь покачала головой. – Взрослым в лес никак нельзя. Даже по тропинке передвигаться небезопасно. В моем возрасте – точно. Да я ее и не увижу. Когда станешь старше, она и тебе не покажется. Мы ведь с твоим папой в юности гуляли по этой тропке. Только подросток способен выжить среди чудес и наваждений густой темной чащи. На улице было серо и холодно. Над головой нависало низкое сизое небо. Я обошел дом сзади, решив глянуть, нет ли во дворе поленницы. Проходя мимо родительской спальни, услышал стук в стекло. Стучал отец, и я подошел ближе, поразившись, как мое отражение наложилось на его лицо. Я до сих пор был в зеленой маске – совсем про нее забыл. Отец опустил верхнюю половинку окна и высунулся наружу. Его лицо под маской было размытым, и холодные голубые глаза по-прежнему казались немного чужими. – Куда направляешься? – Вроде как за дровами. Мама хочет разжечь камин. Опершись о раму, папа некоторое время наблюдал, как ветер швыряет туда-сюда по газону несколько красных листьев. – Я бы тоже с удовольствием сходил. – Так пошли! Улыбнувшись, он посмотрел на меня – впервые за целый день. – Нет, сейчас не могу. Знаешь, ты иди, а я, если получится, тебя догоню. – Договорились. – Странное дело… Стоит отсюда уехать, и тут же забываешь, какой здесь чистый воздух, как пахнет ветер… – Он снова уставился на газон, перевел взгляд на озеро, затем тряхнул головой. – И это не единственное, о чем забываешь. Послушай, Джек. Мне бы не хотелось, чтобы ты тоже забыл… В спальне открылась дверь, и отец прикусил язык. На пороге стояла мама в джинсах и свитере, поигрывая широкой пряжкой ремня. – О чем судачим, мальчики? – осведомилась она. Отец не оглянулся, продолжая смотреть на меня, и из-под маски – его нового лица из тающих кристаллов льда – мелькнула раздосадованная гримаса, будто папу поймали на жульничестве. Я вдруг вспомнил, как вчера мама провела пальцем по его губам, словно застегивая молнию, и у меня в голове закружилось. Похоже, они разыгрывают новый кон своей порочной игры? Ладно, меньше знаешь – лучше спишь. – Да так, ни о чем. Просто сказал папе, что иду на прогулку. Так я пошел. Пошел гулять, – договорил я, отходя от окна. Мама откашлялась, и отец, не отрывая от меня взгляда, медленно закрыл окно. Запер задвижку и, прощаясь, приложил к стеклу ладонь. Он ушел вглубь комнаты, а отпечаток руки остался на запотевшем стекле. Призрачная ладонь быстро уменьшалась и, наконец, исчезла совсем. Отец задернул занавеску. Про дрова я забыл, едва отойдя от дома. Размышлял о том, что родители просто хотели меня спровадить. Сын им сегодня не нужен. Мысль была не самой приятной. Приблизившись к тропинке, я содрал маску и повесил ее на ветку дерева. Побрел в лес, опустив голову и засунув руки в карманы. Некоторое время тропинка бежала параллельно озеру, проступавшему холодной синевой из-под зарослей болиголова. Если папа с мамой желали предаваться своим извращенным забавам, словно у них и не было сына, лучше бы приехали на Биг-кэт-лейк без меня. За раздумьями я не заметил, как тропа свернула, уходя в сторону от воды, и поднял голову, лишь услышав впереди какое-то механическое жужжание. Прямо передо мной врос в землю валун, смахивающий на половинку поставленного на попа гроба. Тропинка в этом месте разветвлялась, обходя валун справа и слева. Дальше она вновь сливалась и начинала петлять, убегая в сосновый лес. Я отчего-то встревожился. Наверное, дело было во внезапно поднявшемся ветре, который закачал верхушки деревьев, или в палых листьях, бешеным водоворотом закруживших у моих лодыжек. Мне показалось, что листва жаждет немедленно убраться с тропинки. Машинально присев у камня, я прислонился к нему спиной, подтянув колени к груди. Через несколько мгновений слева пролетел мальчик на старинном велосипеде – тот самый мальчик, который привиделся мне ночью. Ночную рубашку он так и не снял. К его спине светлыми ремешками крепились небольшие белые крылья. Наверное, ночью я их просто не заметил. Белокурый паренек проехал мимо, дребезжа спицами, и я снова вгляделся в его лицо с ямочками на щеках. От него веяло тихим спокойствием; взгляд был холодным, отстраненным. Ищущим. Своим комическим ве́ликом парнишка управлял великолепно, легко объезжая булыжники и корни деревьев. Он лихо вписался в поворот и исчез из вида. Не доведись мне увидеть велосипедиста накануне, я бы решил, что он едет на костюмированное шоу, пусть погода и не располагала к прогулкам в ночной рубашке. Захотелось домой, укрыться от ветра, забившись под крылышко родителей. Вокруг шушукались деревья, размахивая ветвями над головой, и мне стало страшно. И все же я двинулся дальше, поминутно оглядываясь через плечо – не нагоняет ли меня велосипедист? Повернуть обратно смелости не хватило, ведь мальчик находился как раз между мной и домом. Я заторопился, надеясь добежать до большой дороги или найти какой-нибудь летний домик у озера; я готов был уйти куда угодно, лишь бы подальше от леса. До желанного «куда угодно» я дошел минут через десять. Место именно так и называлось – на исхлестанной ветром доске, приколоченной к сосновому стволу, значилось: «КУДА УГОДНО». За сосной расстилалась маленькая опушка, на которой, похоже, когда-то разбивали походный лагерь. В ямке от костра валялось несколько обугленных деревяшек. Поверх двух валунов кто-то – наверное, местные дети – соорудил навес из листа фанеры. Перед валунами лежало бревно, перекрывая вход в укрытие. Преодолеть его можно было только прыжком. Впрочем, видимо, его еще использовали для посиделок у костра. Я встал у холодного кострища, пытаясь сориентироваться. В дальнем конце поляны виднелись две ничем не отличающиеся друг от друга тропинки. Обе узенькие, прорубленные в плотном кустарнике. Куда ведут – непонятно. – Куда тебе надо? – негромко и вполне дружелюбно спросил меня девчачий голос. Вздрогнув от неожиданности, я обернулся. Девочка высунулась из щели между валунов, опираясь обеими руками о бревно. Прежде я и не заметил, что в тени, сгустившейся в самодельном домике, кто-то есть. Девочка была года на три старше меня. Черноволосая и довольно симпатичная. Хотя трудно сказать – на лице у нее красовалась маска с блестками, украшенная веером из страусиных перьев. Из темноты за ее спиной поднялся мальчик в прикрывающей глаза молочно-белой пластиковой маске. – Ищу дорогу назад, – ответил я. – Назад – это куда? – уточнила девочка. Мальчик из укрытия бесстрастно изучал ее обтянутую вытертыми джинсами попку. Незнакомка – уж не знаю, специально или нет – медленно покачивала бедрами. – У нас здесь недалеко загородный дом. Вот думаю – выйду ли я к нему по одной из этих тропок. – Почему бы тебе не вернуться по той дороге, которой ты сюда добрался? – слегка насмешливо спросила девочка, будто знала, что я опасаюсь снова выходить на ту тропинку. – Нет настроения. – Интересно, что тебя сюда привело? – подал голос мальчик. – Мама отправила набрать дров. – Напоминает начало детской сказки, – фыркнул он, и девочка бросила на него осуждающий взгляд. – Знаешь, такая страшная сказка, – вроде как родителям нечем кормить сына, вот они и отправили его блуждать по лесу. Рано или поздно таких путников съедает ведьма. На ужин. Делает из странника пирог. Смотри, не попадись! – Не хочешь поиграть в карты? – предложила девочка, вытаскивая колоду. – В карты не хочу. Хочу домой, а то родители будут волноваться. – И все же присядь. Сыграем партейку, на кону – ответы. Победитель получит право задать вопрос проигравшему, а тот обязан ответить правдиво. Если выиграешь – сможешь спросить, как добраться до дома, чтобы не столкнуться с мальчишкой на старом велике. Никуда не денемся – расскажем. Значит, она тоже видела велосипедиста, а об остальном догадалась. Похоже, девочка была довольна собой – еще бы, просчитать меня оказалось так легко… Поразмыслив, я кивнул. – Во что играем? – В «Холодную сдачу». Это что-то вроде покера. В такую холодрыгу больше ни во что и не сыграешь. – Имей в виду, – покачал головой мальчик, – правила она выдумывает сама, прямо по ходу дела.