Скоро появилась школьная медсестра, которая на всякий случай отвезла мальчика в больницу. Но еще до медицинского вмешательства он начал приходить в себя. Из больницы родители забрали его домой. После уроков я заходила к ним, беседовала с Энди и его родителями. Мальчик не страдает аллергией, прежде никогда подобного с ним не случалось. Из необычного в тот день сумел вспомнить лишь то, что в школьном кафетерии случайно опрокинул свой поднос на учащегося Орсона Брука, но во время происшествия Брук находился на другом уроке… Дальше шла приписка рукой Давида: «Орсон Брук, напоминаю, – наш стрелок. Школьный изгой, поднос оказался на его голове уж точно не случайно». Антон посидел какое-то время, прикрыв веки. В голову почему-то лезли собственные школьные годы. Вот он изгоем не был, наоборот, подавал большие надежды. И чем все закончилось… да к черту! Не закончилось еще ничего! Он взял следующие два листа, скрепленные между собой. На первом была переснятая статья из английской газеты, на втором – ее перевод. ПОЖАР В ШКОЛЬНОЙ СТОЛОВОЙ Сегодня в обеденное время в школьном кафетерии взорвался паровой котел. Бо́льшая часть детей тут же выбежали наружу, однако те, кто сидел в дальнем конце зала, за буфетной стойкой, оказались в ловушке, пламя в считаные секунды перекрыло им проход. Трех старшеклассниц, двух помощников на кухне и нескольких младших учеников вывел из пламени юный герой – шестнадцатилетний Марк Сигал. Никто не понимает, как это получилось, но те, кого он спас, не получили никаких ожогов. Однако на всякий случай все были доставлены в ближайшую больницу и отпущены по домам еще до вечера. Пятнадцатилетняя Энн Лин, одна из спасенных, утверждает, что, когда отважный Марк вел ее через пламя, она не ощущала страха или боли, напротив, ей было, как она выразилась, хорошо и весело на душе. Интересно, что скажут другие спасенные? Мы постараемся в ближайшее время опросить их и, конечно, опубликовать подробное интервью с самим мистером Сигалом. Следующие несколько вырезок по делу о пожаре Антон отложил – просмотрит, когда пойдет по второму кругу. Взял распечатку из другой газеты – в ней речь шла о крайне странном ночном происшествии, которое сам журналист окрестил случаем массового безумия. Вечером в субботу пятого сентября с отделением полиции связался хозяин паба «Красный лев». Он сообщил, что час назад уже весьма разгоряченная компания работников одного ближайшего офиса в количестве семи мужчин – из тех, кто никогда не пропускает пятничные вечера, – покинула его паб с целью немного проветриться. Далеко они не ушли – владелец паба слышал их воодушевленное и громкое пение со стороны ближайшего сквера и с минуты на минуту ждал их назад. В самом деле, очень скоро четверо из них снова появились в дверях, но не сели за стол, а промчались через зал, сметая все на своем пути, и забаррикадировались в подсобном помещении. Другие посетители обратили внимание, что вид у бегущих был совершенно безумный, они издавали крики, полные ужаса, один громко и на одной ноте визжал. Прибывшие на место полицейские до самого утра пытались выманить четверку из кладовки, при этом не навредив им, поскольку те грозили покончить с собой, если их не оставят в покое. При этом все четверо не переставали орать, периодически нападая друг на друга. Когда полицейские выломали дверь, один уже был мертв, а другой на их глазах ударил себя ножом в грудь. Между тем другие полицейские всю ночь отлавливали по городу оставшихся троих из той же злополучной компании. Те разбежались в разные стороны и никому не давали к себе приблизиться. По свидетельству очевидцев, они вели себя так, будто были до смерти напуганы. Одного спасти не удалось – он бросился под колеса автобуса. Другие пойманы, и, по неточным данным, все четверо уцелевших сейчас находятся в лечебнице соответствующего профиля. Причины их странного поведения выясняются, к хозяину паба и его продукции у полицейских претензий нет, поскольку больше никто из посетителей не пострадал. Этот уважаемый сэр связался с нашей газетой и настоятельно попросил напомнить всем жителям Барнса о прекрасной репутации его паба, одного из лучших не только в нашем городке, но и в Лондоне. Следующая подборка материалов, скрепленная степлером, оказалась самой увесистой. Кинебомба проверил даты – речь шла о событии, случившемся уже после пожара в школьном кафетерии, в самом конце сентября. «ТРАГЕДИЯ НА ОСТРОВЕ» – гласил очередной газетный заголовок. Однако тут Антона отвлек телефонный звонок. Звонил Платон Воронцов. После короткого разговора с ним Кинебомба разволновался и даже сделал пару кругов вокруг своего квартала, не обращая внимания на сырость. * * * К приходу ребят все было готово: Злата разложила на спальном диване Эллы некоторые предметы из ее гардероба, предварительно созвонившись с хозяйкой и спросив разрешения. Конечно, она выбрала самые безразмерные свитера и штаны, но, когда Таня в махровом халате после душа вышла в комнату, ее немедленно бросило в жар: а вдруг ничего не налезет, вот будет позор! Ведь ее собственная одежда уже вращалась в стиральной машинке. Злата деликатно испарилась, и Милич долго собиралась с духом, прежде чем взяться за джинсы. Но они, словно по волшебству, налезли быстро и без проблем, как и футболка, и свитер. Осторожно и недоверчиво девочка подошла к зеркалу над комодом, повертелась, изучая себя со всех сторон, и обнаружила, что уже не выглядит такой безобразно толстой, как пару недель назад. Даже поверить было трудно! Но ее уже звали с кухни. Платон сварил кофе с корицей, а Злата соорудила горячие бутерброды и два салата – из овощей и из фруктов. Готовилось это для Тани, но перекусить перед важным разговором не отказался никто. Абрек, само собой, уже занял стратегическую позицию у стола и провожал взглядом каждый отправляемый в рот кусок. Маго, примчавшийся на кухню по первому зову, – он с городского телефона в прихожей предупреждал бабулю, что задержится у друзей, – удивился и даже споткнулся на ходу, обнаружив там Вику Фомину. Девочка в пушистом свитере сидела на табурете, поджав коленки к подбородку. Она казалась очень бледной, возможно, даже заплаканной. – Тебе ребята позвонили? – спросил Маго. – Я и сам хотел, но потом подумал, что ты же с мамой… – Маму забрали в больницу, – тусклым голосом сообщила Вика. – Ее состояние ухудшилось, пришлось вызвать скорую. А фельдшер категорически сказал, что ей нужно быть под присмотром врачей в реанимации. Что мы могли возразить? Теперь отец с ума сходит, не знает, правильно ли поступил, ну, что вызвал врачей. Ведь со мной она хотя бы не могла… в общем, отправил меня проветриться, а я сразу прибежала сюда. – Под домом нас дожидалась, – мягко вставил проходящий мимо Платон, ласково коснувшись плеча девочки. Она так и вспыхнула. – Почему ей стало хуже, ведь бандероль-то пришла? – спросил не на шутку взволнованный Угушев. – Да, пришла, мама была счастлива, даже смеялась – я уж и не помню, когда слышала ее смех. А потом начался спад, ну, переволновалась, понимаешь? – Ага, понимаю. – Маго быстро огляделся: Платон разливал кофе по керамическим чашкам, белым с черным узором вроде птичьих следов, Таня помогала Злате расставлять тарелки. Придвинулся поближе. – Слушай, Вик, а что, если бы твоя мать точно знала, что ее настоящая дочь жива? Ну, картинки, артики, – что там вам присылают, – это ведь не доказательство, верно? Вика подавленно кивнула: – Верно. Я и сама… – А если есть настоящее, железобетонное доказательство? Ей от него хуже стало бы или лучше? Девочка нервно сглотнула, поморгала изумленно, но потом решила, что вопрос гипотетический. Ответила тихим голосом, в котором плескалась тоска: – Она была бы очень счастлива. А насчет состояния трудно сказать, бывает ведь, что люди умирают и от радости. Но, если постепенно подготовить, возможно, у нее появились бы силы побороть болезнь. Я слышала, однажды один врач сказал, что она не старается. А не старается, потому что стимула нет… – Ну так, я все понял, – покивал Маго и, приняв позу мыслителя, уперся глазами в пол. Только Абрек теперь мог видеть выражение крайней решимости на его лице, но пса волновали только ароматные бутерброды. Грея руки о чашку, исходящую паром, Таня вполне спокойно рассказала о том, что случилось всего-то за два часа после окончания уроков. – Остановить эти объявления мы не можем, на бесплатных ресурсах они могут хоть каждый час выходить, – выслушав ее, проговорил Платон. – Значит, Танюш, придется с тебя глаз не спускать, а то ведь запросто могут камнем пульнуть или еще чего похуже. – Я об этом пока даже не думаю, – созналась девочка. – Пуляют – пусть. Но мне до смерти страшно, что дойдет до родителей. Они моментально захотят меня как-то изолировать, увезти, отправить к родственникам подальше от этого городка. А ведь нас тут собрали для какой-то цели. И… вы же понимаете… – Продолжать она не могла, перехватило дыхание, полились слезы. Злата и Вика бросились обнимать и утешать подругу, а Воронцов сказал подчеркнуто спокойным голосом: – Значит, будем делать все возможное, чтобы они не узнали. Нам с Маго придется превратиться в твои тени, провожать тебя до гимназии и обратно. Хуже всего, что в объявлениях есть твой домашний адрес и отчаявшийся бедолага вроде сегодняшнего парнишки может и домой заявиться. Я, конечно, предупрежу Антона Петровича – может, он согласится приглядывать за домом. А что ты скажешь, Тань, если мы посвятим в происходящее твоего брата? – Володю? – ахнула Милич и уронила бутерброд. Но он не успел коснуться колен – Абрек не дремал. – Ой, я даже не знаю. Вовка очень хороший брат… да что я такое говорю, он самый лучший брат на всем свете. Но если он хотя бы заподозрит, что существует реальный риск для меня, то, скорее всего, расскажет родителям. – А если я с ним поговорю? – тихонько спросила Злата и, слегка порозовев, отвернулась к окну. – Ради тебя он на что угодно согласится. – Таня даже не заметила от расстройства, как сдала брата с потрохами, выложив его сердечную тайну. – Вот только мной рисковать все равно не станет. На минуту повисла тишина. – Но другого выхода у нас нет, – сказал Платон. – Нам нужно просто встретиться с ним и все рассказать. Пригласить Антона Петровича, чтобы твой брат не принял нас за группу спятивших подростков. Главное, чтобы он понял: некто неведомый не позволит, чтобы тебя увезли из города. К тому же в опасности окажутся жизни ваших родителей и его самого. Повисла минута тревожной тишины, даже Маго из солидарности перестал жевать и обвел любопытными глазами беспокойные лица старших товарищей. Вообще-то у него тоже имелся свой план, и, согласно этому плану, Дашке Зиминой скоро станет не до объявлений. Маго собирался сделать все сам, но, чтобы немного успокоить ребят, кое-что можно было сказать: – А еще мы должны запустить антирекламу в сеть, – объявил он с набитым ртом. – Прогоним десяток ужастиков о том, что случилось с теми, кто обратился к Таньке. Парня сегодняшнего беру на себя, я номер его школы запомнил. Он у нас будет главным свидетелем, почему нельзя кое у кого просить прощения. Такую историю на видео расскажет – народ заснуть после этого не сможет. – Маго! – предупреждающе произнесла Злата. – Что «Маго», что «Маго»?! Я это и без камешков спокойно проверну! Это легкотня. Мы ему помогли, будь добр – ответочку. Только, Таньк, на случай его несговорчивости Абрека с собой возьму, лады? Милич громко и жалобно вздохнула в ответ. – Ладно, – постаралась разрядить атмосферу Злата. – Нам еще нужен предлог, чтобы пригласить Володю сюда. Ну в том смысле предлог, чтобы он не начал дергаться раньше времени. Думаю, можно сказать, что я завтра отмечаю день рождения, накрыть стол. Я после школы все сделаю. – А на самом деле когда? – встрепенулся Маго. – По документам в самом деле скоро, в середине октября, так что это не обман. А вообще не знаю. – Как и все мы, – сказала Вика. – Есть идея! – тут же загорелся, слетел с табурета Угушев. – Давайте выберем день, единый для всех нас, понимаете? День рождения нашей пятерки. Завтра – ладно, для дела, все равно за разговорами будет не до веселья. А потом как-нибудь решим. – По какому принципу будем выбирать? – серьезным тоном, без всякой насмешки спросил Воронцов. – Ну, обмозговать нужно. Можно взять даты из документов и как-то с ними поиграть, среднее арифметическое, к примеру… – Может, лучше в конце августа, в ту неделю, когда нас всех нашли? – предложила Таня и вроде даже ожила немного, вышла из ступора. – Отличная идея, молодец, Танька! – завопил воодушевленный Магомет. – Можно все пять дней праздновать! Платон, поддержи! Похоже, мысли Воронцова витали где-то очень далеко, но радостный вопль друга он услышал и улыбнулся как-то невесело: – Идея-то хороша, но сейчас ты сообразишь, что в этом году время мы уже упустили, и теперь целый год ждать. – Что такое год? – передернул плечами Угушев. – Он быстро пролетит. Мы же никогда теперь не расстанемся, верно? Даже когда вырастем, будем держаться друг за дружку, как братья и сестры, так? – Конечно, не расстанемся, – поспешил ответить Платон.