Зимина впала в раж, зрачки сильно расширились, она снова орала на всю пешеходку. Злата потянула друзей прочь. – Пойдемте, в одиночестве она скорее придет в себя. – И нам к тому времени лучше оказаться как можно дальше, – хмыкнула Таня. Около шести вечера все пятеро впервые собрались вместе в комнате Виктории. Точнее сказать, тут и поодиночке никто из них прежде не бывал. Но после встречи с Зиминой Таня сразу набрала Вику, узнала, что та уже на пути домой, тогда и решили проведать ее. Платон был уже там – Вика так перенервничала в отделении полиции, что намертво вцепилась в его руку и утянула в отцовскую машину. Особых мер по ее освобождению не понадобилось: Фомину расспросили как свидетельницу случившегося, ни о каких обвинениях речи пока не шло. Кинебомба, едва убедившись в этом, рассерженно убежал по своим делам. Володя ехать в чужой машине домой к Вике, похоже, просто постеснялся. Отец Вики принес в ее комнату на подносе чай и вазочки с печеньем и конфетами. В другой ситуации дочка бросилась бы ему помогать, но сейчас с ней творилось что-то недоброе. Черты и без того худенького лица заострились, кожа сделалась еще прозрачнее. Она стояла у окна, уцепившись за занавеску, смотрела в пространство перед собой. Маго крутился рядом с озадаченным видом, иногда дергал ее за рукав. – Вик, так мы пойдем, может? – спросила Злата. – Тебе нужно хорошенько отдохнуть. – Нет-нет, не уходите, – встрепенулась и заозиралась по сторонам девочка. – Побудьте еще. Просто я очень испугалась… Я никогда не видела, как людей сбивает машина. – А типа в плаще, о котором Дашка говорила, ты точно не заметила? – не в первый уже раз спросил Магомет. – Нет, я только на светофор смотрела, торопилась перейти. Потом глянула на Пашу, а его рядом уже нет. И какое-то движение, молниеносное, стремительное, словно пронеслось что-то над дорогой. Потом крики. Тот водитель, который Пашу сбил, жутко перепугался. Кинулся через проспект, хотел сам везти в больницу. Но я опередила и отбивалась от него, от других – кажется, даже ногами. Мне отец рассказывал, что большинство сбитых машиной людей гибнут из-за попыток им помочь. – Молодец, – тихо похвалил Платон, тоже становясь рядом и кладя руку девочке на плечо. Она слегка порозовела. – Примчалась скорая, меня взяли, потому что я сказала, что это мой брат. Потом не смогла назвать имени, ага. Забыла от волнения. Но в больнице, когда меня не пустили в отделение… было страшно думать, что я могу ему помочь тем, что рядом, а мне не позволяют. Счастье, что он все же выжил, иначе даже не знаю… Выговорившись, Вика слегка успокоилась и позволила Платону усадить себя на кровать. – Так чем закончились переговоры с Дарьей? – спросил он. – Ничем, – тут же ответила Таня. – Мы просто развернулись и ушли. То, что надо, мы узнали. – Удивительный экземпляр, – поделилась своими наблюдениями и Злата. – Обычно, заглянув мне в глаза, люди рассказывают правду, и им стыдно. А эта даже с торжеством говорила, как будто правда у нее с ликованием наружу рвалась. Впервые я вроде как порадовала человека своим даром. Хотя потом она оклемается и пожалеет, конечно. – Но это не помешает ей завтра дать показания, – сказала Милич. – Может, нам со Златой дежурство у отделения установить? Она вроде насчет Златки ни о чем не догадалась, и та сможет заново ее обработать… – Ни в коем случае! – так и подскочил на месте Угушев. – Жду не дождусь, когда она там побывает и наверняка отчитается об этом своем достижении в соцсетях. И вот тогда… Он жестом фокусника извлек мобильник, нажал на кнопку – оттуда полился торжествующий голос Зиминой, рассказывающей о типе в темном плаще. – Маго, молодец! – ахнула Милич. – А мы и не додумались! Злата скромно подняла руку: – Вообще-то я заметила, как Маго в кармане шарит, поняла примерно расклад и потихоньку сфоткала вас со стороны, ну, чтобы были доказательства, что этот разговор действительно происходил. – Значит, это только я тупица, – легко вздохнула Таня. – Но, Маго, мы можем прямо сейчас отнести запись в отделение. Пусть поскорее начинают искать того парня в плаще и Вику больше не дергают. – Еще чего. – Шокированный Угушев даже спрятал телефон за спину. – Хочешь испортить мой триумф? Мужика того все равно уже не найти, уехал и уехал. А так Дашка наговорит на нашу Вику, после чего в соцсетях появится изобличающий ее репортаж: моя запись и Златкины фотки. И все, отныне Зиминой ни в чем веры нет! – Платон, что скажешь? – спросила Злата. Воронцов по привычке тщательно все обдумал и вынес вердикт: – Я согласен с Маго. Пусть следователь сперва выслушает Дарью, а потом мы найдем способ познакомить его с записью, даже если он в соцсети не заглядывает. Манера говорить у нее приме-етная. – Он очень похоже скопировал манеру Зиминой лениво тянуть звуки. Маго захохотал и захлопал себя по коленям, робко улыбнулась даже Фомина. – Вика будет полностью свободна от обвинений. – В целом я тоже согласна, – сказала Таня. – Только ты не видел сегодня эту Дашу. Она была словно не в себе. Если обозлится еще больше, – она сокрушенно покачала головой, – то, боюсь, в следующий раз своими руками кого-нибудь из нас под машину запихнет. – Я с ней поработаю, – пообещал Угушев. – Наверное, в первый раз камешек для ее балды оказался маловат. Теперь внушу, чтобы ни к кому из нас даже приближаться не смела. Таня открыла рот, собираясь возразить, и закрыла. Кажется, наступил момент, когда больше никак не получалось обходиться без их способностей. Некоторое время все молча допивали остывший чай. – Антон Кинебомба какой-то странный был сегодня, – сменила тему Вика. – Убежал почти сразу, не поговорил толком с нами. – Я по пути ввел его в курс дела, – сказал Воронцов. – И он торопился куда-то. – Ого, мне домой пора, – засобирался, отставив чашку, Магомет. – Мои уже, наверное, дома. – Э, нет, погоди-ка. – Платон здоровой ногой, как шлагбаумом, перекрыл ему путь к двери. – Ты нам ранее что-то очень рвался рассказать. – Правда? Не помню… – Маго, прекращай дурачиться, – велела Злата. – Ты говорил о чем-то очень серьезном и срочном, но нам помешал звонок Вики. – Так я лучше завтра. Сегодня и так полно всего, Вичка переволновалась… – Угушев, вращая головой, делал ребятам какие-то знаки. – Нет, я тоже послушаю, – за его спиной встрепенулась Фомина. – Хоть отвлекусь от своих переживаний. – Вот не думаю, что отвлечешься… – Говори, – сказала мрачным донельзя голосом Злата. – При таком темпе жизни нам лучше ничего не откладывать на завтра. Маго метнул на нее согласный взгляд. Приосанился и начал рассказывать. Глава 15 Единственная кандидатура Кинебомбе в этот день пришлось вспомнить, что когда-то, лет десять назад, его считали обходительным и обаятельным молодым человеком. Не с первой попытки, но все же удалось очаровать средних лет усталую медсестру, уломать, чтобы пропустила его в неприемные часы. Женщина, держа спину очень ровно, провела его через все отделение, туда, где в отходящем перпендикулярно коридору небольшом закутке две палаты смотрели друг на дружку обшарпанными дверями. – Отдельная палата, – зачем-то уточнила она, приоткрывая одну и делая Антону приглашающий жест. Он заглянул, увидел накрытого по подбородок больничным покрывалом человека, который показался ему слишком худым, не тем, кого он искал. Лоб и глаза прикрывало полотенце, рот потемнел и запал. – Мне кажется, вы ошиблись, мне нуж… – начал Кинебомба, но тут человек встрепенулся, полотенце сползло, и лысый череп засиял в свете лампочки, как бриллиант. – Привет, рад видеть! – прогудел Давид, указав подбородком на шаткий стул рядом с койкой. На квадратном столе и подоконнике громоздились пакеты и коробки с гостинцами. Было заметно, что обитателя палаты они не заинтересовали и едва ли ему пригодятся. Антон крайне неловко плюхнулся на стул и сгорбился – вдруг высокий рост начал на него давить. – Устроился? – скосил на него глаза Давид, шеей он двигал с трудом. – Молодец. А я вот не молодец. В такой важный момент загнулся капитально. Антон сидел и страдал, не зная, что отвечать, – он не умел общаться с больными, тем более, как он догадывался, с умирающими. – Рассказывай, и чтоб все до детали, – потребовал Давид. Кинебомба сообщил о сбитом машиной семикласснике, прибавив в конце, что это могло быть несчастливое совпадение. – Э, нет, шалишь. – Глава «Комитета» дернулся и сел в кровати, неловким движением подтянув под спину подушку. – Я не верю ни в какие совпадения, если поблизости находится хотя бы один из первенцев. Вот только не совсем понимаю, кто все это провернул. – Институт? – Ну, так-то рассудить, больше и некому. Только странно. Обычно они все же свои эксперименты более осторожно проводят, избегают случайных жертв. Чтобы так, внаглую, типа собьем на дороге человека, чтобы понаблюдать за поведением испытуемой, – это странно. Возможно, они торопятся. Хотят поскорее завершить экспериментальную часть и начать как-то иначе подростков использовать. Да, не вовремя я скопытился… – И что бы вы предприняли в такой ситуации? – спросил Антон, сильно подаваясь вперед. Стул под ним жалобно затрещал. – Еще раз и очень тщательно все бы взвесил. Трезво оценил бы ситуацию и определил бы для себя: если сохраню жизнь первенцам, то не подставлю ли под угрозу жизни десятков, сотен, тысяч других невинных? И, каков бы ни оказался ответ, скрепил бы сердце свое и начал действовать. Без колебаний, без отговорок, словно вся ответственность мира на мне лежит. Потому что в любой из последующих дней – может, уже завтра, – они, первенцы, могут оказаться для нас недоступны. Тут больной как-то неловко завозился под покрывалом, мелко задышал и прикрыл глаза. – Что с вами? – перепугался Кинебомба. – Да боль эта, чтоб ее, – сквозь побелевшие губы выдавил Давид. – Странная она штука. Когда отступает, кажется, ерунда! Следующий приступ шапками закидаешь. Перетерпишь, ничем себя не выдашь, у сестры не станешь новую дозу требовать. А приходит, и ты словно не ты больше… – Так я позову кого-нибудь, – начал привставать со стула Антон. – Нет уж, погоди. Пару минут я все же продержусь, не совсем слабак. Другое сейчас важнее: что-то грядет. Я это всем нутром чую. Время экспериментов проходит, первенцев начнут использовать. Кто и как, неясно, но мало никому не покажется. А вот кульминацию-то я как раз и пропущу. Кинебомба подавленно молчал.