– Мне нужен преемник, – твердым и сильным голосом проговорил Давид. – Иначе напрасны были все эти годы труда, потерь, опасностей. Мы ничего не сумеем сделать. Согласен ты вместо меня возглавить «Комитет»? Антон не стал изображать изумление – и прежде догадывался, к чему дело идет, – но решения еще не принял, потому ответил: – Давид, надеюсь, вы слишком торопитесь. Во всех смыслах. И с первенцами не так все плохо, и вы еще вернетесь к работе… Звучный смешок со стороны кровати. – И потом, как вы можете предлагать такое мне, новичку? У вас сильная организация, есть другие, более подготовленные. – Другие? – широко ухмыльнулся Давид, блеснул великолепными зубами. – Вот именно, друг, что они – другие. Они – нормальные люди, имеющие семьи, увлечения – словом, свою хорошую жизнь. Они верны «Комитету», потому что сознают: последствия могут коснуться их детей, внуков, и нельзя оставаться в стороне. Есть фанатики, те, кто уже кого-то потерял или никого и не имел. Но им только дай волю – дел наворотят. А мне нужна золотая середина. Таков был Гриша, я, ты. Трое. Из этой тройки двоих уже, считай, нет в природе. Из кого же мне выбирать? Ты много лет наблюдал за ребятами, все о них знаешь. Привязан по-человечески к ним, но не ослеплен. Связями и средствами «Комитета» сумеешь распорядиться правильно. Власть любишь. Так что? – Не думаю, что люблю власть, – открестился Кинебомба. – Да ты просто ее еще не пробовал! – Не знаю. Ребята мне доверяют. – А ты пока ничем их доверие не предаешь. И может, – как знать – найдешь способ их выручить. Ну? – Мне нужно время. – Нет у нас времени, – устало проговорил мужчина. – Вон оно, мое время, из капельницы капля за каплей вытекает. Мне ответ нужен: да или нет. Да или нет? – Да, – сказал Антон. – Да. * * * Маго закончил свой рассказ и обвел друзей вопросительным взглядом: было чувство, что все четверо разом лишились дара речи. – Эй, я все сказал. Что думаете? Первой подала голос Злата: – Думаю, что больше всего на свете мне хочется объявить тебя, Маго, фантазером или даже врунишкой, но у меня нет для этого ни малейшего повода. Таня и Вика сидели бледные до синевы, крепко сцепившись руками. Платон прикрыл глаза, как всегда, когда что-то тщательно обдумывал. Тем не менее он сразу встрепенулся и уточнил: – Скажи, на этот раз ты точно все нам рассказал? – Эй, я и обидеться могу! – заволновался Угушев. – Зачем мне что-то скрывать, когда такие гадские дела творятся?! – Действительно, зачем? Но тогда почему про твоего брата-близнеца мы только сейчас услышали, а? – Не, вон Танька знала! – с лету отбил обвинение Маго, и Милич стыдливо порозовела. – А вам я не говорил, потому что хотел сам с ним сначала познакомиться, разузнать, что да как. Вы бы разве позволили? – Знает кошка, чье мясо съела, – хмыкнула Злата. – Ладно, если мы услышали все, то подведем промежуточные итоги, – сказал Воронцов. – Поздравляю, по крайней мере, мы не инопланетяне. Существует некий Институт, который экспериментировал с нами еще до нашего рождения, сделав такими, какие мы есть. Делали они это не только ради собственных научных амбиций, а под заказ и на деньги сильных мира сего, которые планируют нас как-то использовать в самое ближайшее время. И у нас нет шансов сбежать, исчезнуть, уйти в отказ – мы повязаны по рукам и ногам близкими людьми и друг другом. Интересная ситуация. – Платон, – дрожащим голосом проговорила Вика. – Скажи, а это вообще возможно… ну, то, как мы связаны друг с дружкой? Понедельник перевел на нее взгляд, улыбнулся: – Ты имеешь в виду, с точки зрения всех тех книг, которые я изучил? Нет. Такое невозможно и немыслимо. Как, впрочем, и все, что с нами связано. Тот человек, Прайд, теоретически мог попытаться нагнать страха на Маго… точнее сказать, на всех нас через него, но ребята в Англии умерли, получив совсем пустяковые ранения. Считалось, что их устранили, но в свете последних сведений… – Он развел руками, потом продолжил: – И все же теперь у нас есть хоть что-то, от чего можно оттолкнуться. Институт – огромная зацепка. Нам нужно постараться разузнать про него как можно больше. – Да как узнать-то? – усомнилась Таня. – Если там такие дела творят, то он наверняка ужасно засекречен. – Само собой. Только почему-то мне кажется, что наши друзья из «Апофетов» про него знают, – мгновение поколебавшись, тихо произнес Воронцов. Теперь уже все зашумели, закричали, обращаясь друг к другу и в пространство. Громче всех орал Маго, Злате даже пришлось закрыть ему рот ладонью, но он извернулся: – Точно! Я вот еще что подумал, а вдруг они там сейчас, дядя Эдик и Элла-Инна. Ну, они не в больнице же, а где – не колются. И навещать не позволяют. Может, они вообще его сотрудники? – Последнее сомнительно, но проверить стоит, – поддержал мальчика Платон. – Встретимся с ними и попытаемся хоть что-то разузнать. – А если не захотят говорить? – спросила Злата. – Да наверняка не захотят, раньше же не сказали! – И это ты о таких вещах переживаешь? – с улыбкой спросил у нее Платон. – Думаю, терять нам больше нечего, и скрывать – тоже. Мы сначала просто спросим, но, если не получим ответ, используем свои способности. Даже против друзей, потому что мы больше не знаем, друзья ли они нам на самом деле. Согласны? Все испуганно закивали. Потом помолчали. Каждый что-то напряженно обдумывал – возможно, искал слова утешения для товарищей – ведь нельзя было разойтись по своим домам просто так. Но слова не находились. Только Злата негромко сказала: – Я догадывалась, конечно, что нечто подобное со мной произойдет, но думала, это будет позднее, я успею повзрослеть… – Мы никогда не станем взрослыми! – вдруг заявил Магомет. Эти слова произвели сильный эффект, Вика ахнула и закрыла лицо руками, Таня отшатнулась, словно ее ударили в грудь. – Эй, Маго, это что за пораженческие идеи? – резче обычного спросил Платон. Мальчик оглянулся на ошеломленных друзей, виновато заморгал глазами: – Чего вы, я же не в том смысле! Просто не могу представить, как это мы – и вдруг взрослые? Мы же семья, мы стая! А у взрослых – свои дела, им вкалывать нужно, семьи свои заводить. Эх, жаль, что у нас не поровну девчонок и пацанов, а то могли бы хоть пережениться между собой, – и он послал выразительный взгляд в сторону Вики. Злата со вздохом закатила глаза, младшие девочки захихикали, а Воронцов сказал, улыбаясь: – Ну ты все же выбирай выражения, не пугай народ. Маго в ответ вздохнул, неопределенно пожал плечами, поскольку слово «пугаться» для него лично ничего не значило. – Ладно, поздно уже, расходимся по домам, – распорядился Платон. На следующий день Таня встретилась с братом около школы, и они медленным шагом направились в сторону больницы с расчетом быть там к началу приемных часов. Володя был весел, ел на ходу принесенный для сестры рожок мороженого – она наотрез отказалась – и расспрашивал о школе в свете вчерашнего происшествия. Таня уже рассказала ему, что Вика в школу не пришла, разболелась на нервной почве. Зиминой тоже не было. Слухи по школе ходили волнами, пока не доросли до ужасающего девятого вала: якобы Фомина уже давно тайно встречалась с Майским, но он решил вернуться к Дашке, и тогда разъяренная Вика толкнула его под машину. За Таней весь день по пятам ходили толпы желающих узнать подробности, и она отдувалась за всех: Платон еще вчера просчитал такую вероятность и предпочел в спокойной обстановке позаниматься со Златой по школьной программе. Маго удачно отвертелся от уроков, вспомнив в нужный момент об огромной шишке на затылке и продемонстрировав ее маме и бабушке. Сейчас он сидел дома у компа в боевой готовности: как только Дашка отчитается на своей странице о походе в полицию, будет залита запись ее голоса с истинными показаниями. А с Майским все оказалось не так уж страшно. Столкнувшись с машиной, он перелетел через проспект и рухнул прямо на одну из больших, в виде чаши, цветочных клумб в основании пешеходки. Даже не получил сотрясения мозга, потому что упал головой на размякшую землю и увядшие георгины. Зато руки и ноги, попавшие на каменное основание чаши, были разодраны до костей, правая нога в нескольких местах сломана. Но чувствовал он себя на удивление бодро. Все это Таня выяснила, когда ближе к вечеру сумела раздобыть телефон его матери. Та все изложила спокойно, без слез и эмоций, а под конец разговора уточнила: «Так ты, значит, Таня?» «Ну да», – удивилась вопросу Милич, ведь она представилась в самом начале. «Знаешь, Таня, – осторожным голосом продолжала женщина, – ты могла бы навестить Павлика хоть завтра. Ну если хочешь, конечно. Мы оплатили отдельную палату и будем в ближайшие дни дежурить там с мужем по очереди. Чужих к нему пока не пускают, но насчет тебя мы сможем договориться». «Почему именно насчет меня?» – Таня поверить не могла, что Пашка обсуждал ее с матерью. «Видишь ли, вчера, когда сын отходил от наркоза, он пару раз произнес имя „Таня“. Потом я его спросила, кто это такая. Он сказал, что одноклассница, и долго пытался окольными путями выяснить, откуда мне известно это имя: может, какая-то Таня приходила в больницу? Так что я сделала кое-какие выводы». – Женщина тихонько засмеялась, потом замолчала, ожидая ответа. Милич растерялась, но пообещала навестить пострадавшего. Она в любом случае планировала это. Бо́льшую часть пути Володя и Таня шли молча. Девочка сбоку косилась на брата, непривычно счастливого, – он на ходу улыбался каким-то своим мыслям. Вчера попросил у нее телефон Златы, хотел дать пару советов, как грамотно закинуть информацию в сеть. Таня не стала говорить, что Злата с Маго наверняка и так в курсе, телефон дала. Сейчас ее трясло и знобило после бессонной ночи, хотелось кричать и плакать. «Возможные заложники» – так в документах того человека, о котором говорил Угушев, значились Володя, папа и мама. Самые дорогие и любимые люди на Земле, они когда-то приютили ее, странную, толстую, болезненную девчонку-подкидыша. А что же теперь? Как сделать, чтобы они не пострадали из-за нее? Таня почти завидовала Платону – у него не было близких людей, только опекуны, которые на самом деле тоже работали на Прайда или на загадочный Институт. Владимир остался ждать в приемном покое, а Таня, получив пропуск и халат, отправилась в хирургическое отделение. Молоденькая сестра проводила ее до палаты, первая заглянула внутрь, предупредила о посетителе. Немедленно оттуда вышла высокая статная женщина с такими же золотыми кудрями, как у Паши. Она, заранее дружелюбно улыбаясь, глянула на Таню и на мгновение растерялась, даже пару раз моргнула, – наверняка не ожидала, что ее красавец-сын мог заинтересоваться такой обычной девчонкой, да еще и с далекой от идеала фигурой. Но справилась с собой, удержала улыбку и сказала: – Танюша, да? Заходи в палату, Паша не спит, а я пока схожу в больничное кафе, съем что-нибудь. Если что, мой номер у тебя есть. Милич кивнула и нырнула в приоткрытую дверь. Лежащий на спине Пашка перекатил по подушке голову, глянул без особого интереса, наверняка думал, что вернулась мать, но в следующий миг дернулся, спеша принять сидячее положение. Бурно заработал здоровой ногой, единственной опорой, – вторая нога была в гипсе, запястья перебинтованы. Но про руки он все же забыл, оперся на них и длинно простонал сквозь зубы. – Эй, ты чего, лежать! – рванулась к нему напуганная девочка, уперлась ладонью в грудь одноклассника. – Если планировал от меня убежать, то так и скажи, сама уйду. – Не, я просто не ожидал, – отдуваясь, выговорил Майский. – Честное слово, Деду Морозу бы меньше удивился, чем тебе, Милич. Таня хихикнула: – Для Деда еще рановато, так он меня послал. Велел разведать, как ты тут. Ну так как? – Нормально, – невозмутимо отозвался Паша. – Только торчать здесь уже надоело, а это вроде надолго. Зато начало было прикольное: стою я, а потом вдруг лечу, словно птица, над потоком машин, прикинь? Падаю и вижу только небо над головой. – Ты даже сознания не терял?