Ребята были удивлены, застав в квартире Эллы еще и Редкого с почти пиратской повязкой на глазу. Установив стул посреди единственной комнаты, он восседал на нем, как орлица на гнезде: грозно нахохлившись и сложив руки на груди. Таким образом он отрезал подход ко все еще спящему на диване малышу. Элла и Вика, воздевая руки и хватаясь за головы, вели с ним какой-то жаркий спор. – Дядя Эдик, вам уже сделали операцию? – спросила с порога Таня Милич. Эдуард сердито мотнул головой: – Нет пока. И не дядькай мне! Вот, решил глянуть на вашего найденыша. У вас какие новости? – Сногсшибательные, – мрачно сообщил Владимир. – Хотя на фоне того, что творится в городе, уже и не знаю. – Сегодня с утра место Маго, похоже, занял его брат-близнец, – пояснил подчеркнуто спокойным голосом Платон. – А сам Маго похищен при активном участии его приемного отца. Вика тихо ахнула, а потом беззвучно расплакалась. Таня ринулась к подруге, крепко обняла. – Мы надеемся, что он скоро вернется. А потом, это же Маго, он из любой ситуации вывернется, да еще и с пользой для себя! – попытался утешить Воронцов. – Кто-нибудь, скрутите на пару минут этого психа! – взмолилась Элла и потыкала пальцем в сторону Эдика. – Мы хотели еще раз обработать ступни и ладони мальчика, а он не дает к нему приблизиться! – И не дам, – подтвердил Редкий. – Я уже потерял одного друга из-за этих детишек. Ребята, я все понимаю, но не стоило тащить сюда эту… мину замедленного действия. – А нам с Платоном можно к нему подойти? – попробовала найти компромисс Злата. – На нас он, скорее всего, никак не может воздействовать. – Не факт! – И что ты предлагаешь? – взвизгнула Котенок, теряя терпение. В пылу спора никто не заметил, как исполненный любопытства Абрек приблизился к дивану, внимательно обнюхал малыша, а потом от всей души облизал ему щеку и ухо. Ребенок проснулся, и от ужаса глаза его округлились, а рот раскрылся в безмолвном крике. Пытаясь отбиться от зубастого чудовища, он мазнул кулачком по густой шерсти на груди и шее пса. Абрек отскочил, но тут же вернулся на прежнюю позицию, восторженно взвизгнул, предположив новую игру. Ребенок вдруг расслабился, издал странный, но довольный звук, похожий на уханье совы, и погрузил в курчавую шубу пса обе руки по локоть. Теперь уже все заметили демарш Абрека. Вика слабо улыбнулась сквозь слезы, Элла победно уставилась на Эдуарда. Только Таня, окинув тревожным взглядом лица всех, кто был в комнате, поспешно опустила глаза, с трудом переведя дыхание, – она одна успела углядеть кое-что странное и тревожное. – Вот и встретились две жертвы чертова Института, – сердито уронил Редкий, но вроде успокоился. Элла, воспользовавшись сменой его настроения, подошла к дивану и взяла малыша на руки. Лицо ее засветилось изнутри, все страхи и озабоченность враз испарились. Вика пристроилась рядом и принялась обрабатывать ваткой с перекисью израненные ступни беглеца. Словно по волшебству, она больше не выглядела несчастной и испуганной, как минуту назад. Потянулось время, и никто не знал, что теперь следует предпринять. Включили телевизор: по местным каналам тоже передавали предупреждение о диких животных в городе и просили сидеть по домам. Выступления дикторов перемежались кадрами нападения волков на людей прямо на улицах чужих городов. Ничего конкретного о происходящем извлечь из этого было невозможно. * * * Володя в коридоре разговаривал по телефону с родителями, убеждая их по десятому разу, что они с Таней в полной безопасности, хоть и не дома. Просил их сегодня остаться в Питере у родственников, в крайнем случае подъехать на машине к самому парадному и сразу укрыться в квартире. Он и открыл входную дверь, когда в нее настойчиво позвонили. Антон ввалился в квартиру и сразу схватился за вешалку, словно ноги едва держали его. Скинул на пол куртку и прошагал в комнату – Владимир едва успел отскочить с его пути. Кинебомба обвел взглядом присутствующих, никак не отреагировал на появление Редкого, зато буквально вперился взглядом в ребенка на руках у Эллы. Вид у него был такой, что никто не решался задавать вопросы. Наконец Антон хрипло скомандовал: – Элла, Эд, пойдемте на кухню – надо поговорить! – Больше двух – говори вслух, – хмыкнул Эдуард. – Это не для ушей школьников! – Я уже не школьник, – сказал подоспевший следом Володя. – Могу присоединиться? Антон глянул на него так, словно не очень помнил, кто это такой, но все же кивнул головой: – Ладно, пошли. Элла привстала, ее место сразу заняла Злата, мальчик спокойно пошел к ней на руки – он, похоже, уже полностью освоился. Первенцы и Абрек столпились вокруг дивана, старшие удалились на кухню. Антон прочно прикрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. Он наконец соизволил заметить друга, рассмотрел его распухшую физиономию, хмыкнул: – Ты выглядишь так, как я себя чувствую. Из Института выгнали, что ли? – Сам ушел, – ответил Эдик. – Едва узнал, какие у вас тут дела творятся. – Дела эти как раз в Институте и начались… – Да, – подтвердил Редкий. – Это моя вина, что дети оказались на свободе. Но подробности потом. Антон уставился на него, даже присвистнул изумленно. Отлип от двери и залпом опрокинул в рот первую попавшуюся чашку холодного, не допитого кем-то чая. – Откровенность за откровенность, друг. Ты теперь член «Комитета», верно? – спросил его Редкий. Кинебомба молниеносно кивнул: – Да. Точнее сказать, я возглавляю «Комитет» после смерти его прежнего руководителя. Элла испуганно охнула, Антон покосился на нее, угрюмо хмыкнул. – Он умер в больнице от рака этим утром. А вот я сегодня уже потерял двоих. Еще трое под вопросом, никто не может сказать… станут ли они прежними. Детишки рассеялись по городу, и мы не знаем, откуда ждать нового удара. Десятки жертв, и это только по первым прикидкам. – Уже ясно, на что способны эти первенцы? – спросил Эдик. Кинебомба неопределенно покрутил рукой перед собственным носом. – Пока что только догадки. Старшая из девочек может повышать или понижать температуру тела человека до такого предела, что сердце не выдерживает. Почти верная смерть, хотя некоторых удалось откачать. Но все же она не так опасна, потому что это происходит лишь при зрительном контакте. А вот мелкая, годик с чем-то, – тут совсем скверно. Издает короткий вскрик, и все, кто его слышат, впадают в детство, начинают вопить от страха и бегать на четвереньках. Я пока не видел, чтобы кто-то пришел в себя. Дальше – старший мальчик. Предположительно создает инфразвук. Мы несколько раз наблюдали, как люди хватались за уши и неслись куда-то, пока не падали замертво. На ближайших к его дислокации улицах полно аварий – эта дрянь даже сквозь металл проникает. – Где беглецы сейчас? – спросил, подавшись вперед и стремительно бледнея, Владимир. Он перепугался за родителей – в последнем разговоре они категорически отказались оставаться в безопасном Питере, когда их дети здесь. – Мы этого не знаем. Сначала они следовали за старшим мальчиком, потому что слышали единственно знакомые им звуки. Но потом эти звуки прекратились, потому что сколько может выть измученный ребенок? И мы лишились возможности отслеживать их. Предположительно, дети рассеялись по городу, забились в подвалы. Мы даже допускаем, что их могли подобрать. Возможно, они слишком устали, чтобы защищаться, и пошли в руки, как этот ваш. – Он дернул головой в сторону комнаты. – Ты не сказал про еще одного ребенка, – слабым голосом напомнила Элла. Антон скрипнул зубами: – Да, еще один мальчик, приблизительно четыре года. Этот вообще полный атас. Создает вокруг себя состояние невесомости. – Что?! – Что слышали. Если пугается, то может в радиусе десяти метров вокруг себя поднять в воздух все, что не врыто в землю, и людей тоже. Сам же остается на земле. Через минуту или две все валится обратно на землю. Один мой человек погиб, раздавленный рухнувшей ему на голову его же машиной. Несколько секунд на кухне царила гнетущая тишина. Потом Редкий произнес, чеканя каждое слово: – Тоха, ты сейчас оставил своих людей в опасности и прибежал сюда. Значит, у тебя есть какой-то план. Какой? Антон тяжело повел головой, смерил прищуренным взглядом всех троих. Потом выговорил, словно пудовую гирю уронил: – Вы знаете какой. Элла тихо вскрикнула, Владимир отшатнулся и врезался плечами в подвесной шкафчик. – С ума сошел, да? – процедил Эдуард. – Нет. И взываю к вашему разуму. Вы не видели того, что видел я. Люди десятками гибнут и сходят с ума, у нас каждая секунда на счету. – Но это невозможно, мы тебе не позволим! – выкрикнула Элла. – Возьми себя в руки! – рявкнул Кинебомба. – Это возможно и необходимо. Внизу в машине сидит человек из «Комитета», врач по профессии. Он просто сделает укол, ребенок не почувствует боли. И все закончится. Может, не сразу, но гарантированно. – Да ты точно безумец! – заорал Редкий и бросился на друга. Поскольку габариты кухни не позволили им упасть на пол, Антон и Эдик пару мгновений активно мутузили друг друга, завалившись на кухонный стол. Потом на левой руке Редкого повисла Элла, а на спину Кинебомбе прыгнул Володя. Лежа щекой на столешнице и не пытаясь скинуть с себя парня, Антон продолжал кричать: – Легко быть гуманным, когда Элка рядом, а больше у тебя никого нет! А ты вообрази, была бы она там, в городе, и в любой момент могла бы погибнуть? Если бы родители твои были живы и ты не знал бы, что с ними? Да ты о самих детях подумал? Они измучены, изранены, смертельно испуганы. Да такой исход стал бы для них избавлением! – Тихо вы! – взмолился Милич, пытаясь ладонью заткнуть рот Кинебомбы. – Они же все слышат. Все разом смолкли, с испугом глядя на дверь, закрытую, но крайне хлипкую. И именно в этот миг тишины под окном на улице раскатисто громыхнуло – никто не усомнился, что это был выстрел. За грохотом последовал злобный собачий лай.