Антон, легко стряхнув с себя Володю, кинулся к окну, чуть не выбил его лбом, на секунду прижался к стеклу лицом. Потом заорал: – Вниз! Толпясь, вывалились в комнату – там было пусто. Малыш исчез вместе с пледом. Сами ребята одеться не успели, их куртки так и остались висеть на вешалке в прихожей. Когда сбежали вниз, там уже собрался народ. Рядом с грязной синей тойотой у распахнутой дверцы лежал лицом вниз мужчина. Правая рука была откинута в сторону, пистолет отлетел на полметра. Машина Миличей исчезла. Володя с выражением отчаянного ужаса на лице замер рядом с тем местом, где недавно припарковался у палисадника, и уставился себе под ноги – на чисто выметенном сухом тротуаре были отчетливо видны кровавые брызги. – Сергей! – Упав на колени, Кинебомба перевернул лежащего, ощупывал и осматривал его, не переставая звать по имени. Элла опустилась рядом, поискала пульс, оттянула веко. – На нем никаких повреждений! – крикнул Антон. – Обморок? Девушка медленно покачала головой: – Он мертв. Видимо, сработала защитная способность одного из наших ребят. Она встала на ноги и подошла к Редкому, который растерянно топтался около Владимира и не мог сообразить, чем его успокоить. Элла с ходу взяла Володю за обе руки, встала к нему почти вплотную, заставляя таким образом смотреть ей в лицо, а не на страшные пятна. – Володя, успокойся! Таня наверняка в порядке. Почти безумный взгляд стал ей ответом. – В порядке?! – взревел Милич. – Кто-то из них тяжело ранен! – Этот комитетчик вполне мог стрелять в ребенка, все равно ведь готовился его прикончить, – включился и Эдик. Владимир тяжело качнул головой: – Они завернули малыша в плед. Попади пуля в него, кровь не брызнула бы во все стороны. А вот ребята все были без верхней одежды. – Ладно, друг, не думай пока об этом, – попросил Редкий. – Сейчас до кого-нибудь дозвонимся и все выясним. Как думаешь, кто сел за руль твоего транспорта? – Платон, – ни на секунду не замешкался Милич. – У него же фотографическая память, теоретически он умеет все, что мог хоть однажды наблюдать. – Так, хорошо, это понятно. Куда они могли поехать? Парень резко поднял и опустил плечи: – Понятия не имею. Едва ли к нам, родители могли уже вернуться, Таня в курсе. А они сейчас будут искать укромный уголок… но если кто-то серьезно ранен, рванут в больницу. – Будем исходить из того, что ранение не слишком серьезное и им сейчас не до больницы. Дадим немного времени доехать до места и успокоиться и начнем звонить, – решила Котенок. – Если они слышали наш разговор, то наверняка поняли, что мы не поддержали Антона. При имени Кинебомбы все разом повернулись туда, где только что видели его склонившимся над телом мертвого товарища. Но Антона там уже не оказалось, исчезла и машина. Только какой-то мужчина в штатском, размахивая удостоверением, деловито разгонял толпу по домам и одновременно звонил по телефону. Оторвав взгляд от этой сцены, Редкий обнаружил, что теперь исчез и Володя. Элла, схватив его за рукав, торопливо повела обратно к подъезду. – Погоди, а этот-то где? – заупирался Эдик. – Эд, он скоро вернется. Наверняка хочет немного успокоиться и сам дозвониться ребятам. А потом придет к нам, я даже дверь запирать не стану. Только бы с ним на улице ничего не случилось! Господи, бедный парнишка! – Да прямо уж бедный! – Ты не понимаешь. Он ведь не только из-за сестренки с ума сходит! Он еще и в Злату влюблен. Редкий издал неопределенный звук. – Он единственный из нас, кто может спокойно смотреть ей в глаза. Они просто созданы друг для друга, понимаешь? Ну, точнее, мог до недавнего времени. Сейчас он боится, что может выложить родителям всю правду про Таню… У Эллы стучали зубы, речь становилась все более несвязной. Эдуард крепко обнял девушку за плечи, вспомнив наконец, что это он должен ее поддерживать. – Мне понравилось, что ты сказала «придет к нам», – шепнул он, утыкаясь лицом в ее волосы, разметавшиеся на ветру. – Хотя я все же настаиваю, чтобы после свадьбы мы поселились у меня, там просторнее будет. Помогло. Элла на секунду замерла, нахмурилась, подняла к нему сердитое лицо: – По-твоему, сейчас самый подходящий за десять лет момент, чтобы сделать мне предложение? – Ну, мужчине всегда проще решиться на такое в экстремальной ситуации. – Ага, а еще лучше – на пороге смерти! Ну, мы пока в относительном порядке, так что давай соберись и подумай, как помочь ребятам. И заодно спасти город. Они уже зашли в квартиру, Элла не стала запирать дверь, потащила Эдика на кухню. Стоя у окна, они молча наблюдали, как санитары грузят в машину тело неизвестного им комитетчика, а в небе над городом кружит и кружит вертолет. Здесь, в относительной тишине, Редкий в самом деле кое-что сообразил. Сегодняшний разговор с отвратным типом в Городке… казалось, с тех пор прошли недели. Теперь он вспомнил то, от чего вначале просто отмахнулся. – Эл, ты ведь помнишь Олега Торонова? Девушка стояла к нему спиной, заваривала чай на кухонном столе. При звуке этого имени словно судорога пронзила ее от макушки до ступней. Часть заварки выплеснулась на пластик, Котенок сердито зашипела: – Нашел время поминать черта! Как, по-твоему, я могла его забыть? – Элка, сядь и выслушай меня внимательно, – попросил Редкий. – Сегодня утром он подсел ко мне в Городке и разоткровенничался. Рассказал, что именно ему сотрудники Института поручили избавиться от новых первенцев, чтобы они могли с чистой совестью прекратить опасный эксперимент. Правду сказать, ему и трудиться особенно не пришлось – я сам уговорил Васю отвести меня туда, сам клетки открыл. Торонов и сказал мне, что детям все равно не жить, даже если их поймают и вернут. Ну, понимаешь, воспаление легких, заражение крови после бега босиком по лесу… Элла громко сглотнула. – Но он и другое мне выложил. То, что он типа двойной агент и ему важно не только убрать первенцев из Института, но и передать их заказчику. Тот ведь тоже давно просчитал мысли институтских и понимает, что ценный заказ пора выручать. Это Торонов сказал вроде с прицелом, что я теперь буду ему помогать. Я тогда решил, что он тупой мечтатель. Но ведь это единственный выход. Возможно, он знает, как безопасно переправить детей к заказчику, тогда они хотя бы останутся живы, а город – в безопасности. У тебя есть телефон этого типа? – Нет, – ответила девушка. – Для общения в нашей группе были отдельные аппараты, это требование Института. Я его потеряла тогда в пожаре. – Засада, – поморщился Редкий. – Похоже, придется мне возвращаться в Институт. – А тебя примут обратно? – Ага. Я там с медсестрами договорился, они прикроют. – Слава богу, я так за тебя волновалась, – слабо улыбнулась Элла. – Понимаю, ты сейчас о другом думаешь, но глаз тебе тоже пригодится, так что… Она замолчала и прислушалась к шагам со стороны прихожей. – Вовка вернулся, – обрадовался Редкий. – Надеюсь, уже дозвонился, сейчас хоть что-то узнаем. * * * Укрывшись за углом дома, Володя Милич снова и снова набирал номер сестры. Звонок проходил, но ответа не было. Встряхнувшись, как Абрек после купания, он вышел из ступора и набрал Злату. Она ответила сразу. Фоном он отчетливо слышал мерный ход собственной машины. – Таня ранена? – спросил о самом главном. – Или ты? – Нет, – моментально ответила Злата. – Мы обе в порядке. Я как раз собиралась тебе звонить, раньше не было возможности. А Таня телефон оставила в куртке и… – Хочу ее голос услышать! – перебил он. В машине явно что-то происходило, какие-то шорохи, приглушенные голоса. Потом голос сестры пропыхтел в трубку: – Вовка, я в порядке! Не могу сейчас говорить, я Платону помогаю – отвечаю за педаль. – Убедился? – трубку снова взяла Злата. – А кто ранен? – Платон, – упавшим голосом отвечала девушка. – В ногу. Но мы прямо на ходу ее перетянули как могли, сейчас кровь больше не идет. – Он управляет машиной? – Ну да, кто же еще? – Абрек? – С нами. Нам не удалось запихнуть его обратно в квартиру. Знаешь, Платон нас сразу предупредил, о чем вы станете разговаривать на кухне. Мы не подслушивали, честно. А когда началась драка, то решили сбежать. Возможно, это неправильно, но мы не могли допустить… – Куда вы направляетесь вообще? – перебил ее Милич. Молчание в трубке. – Злат?