Я взглянула на него. В этот раз я встретилась с ним взглядом. Из этих золотых глаз на меня смотрела печаль, горе, которое лежало буквально на поверхности. Я чувствовала, как Блэк пытается скрыть это от меня, хотя бы удержать эмоциональную часть там, где я её не почувствую. Я ощущала в этом нечто личное, однако не относящееся к тому, что он чувствовал или не чувствовал ко мне… и даже не относящееся к тому, насколько он чувствовал себя ответственным за случившееся со мной. Я вспомнила, что Солоник говорил мне о Блэке как о ребёнке. О том, что Блэк приехал сюда, чтобы «спасти детей». Я не особо понимала, почему я это сделала. Не думаю, что мой мозг вообще работал в сознательном режиме. Медленно поднявшись на ноги, я повернулась к нему лицом. Все ещё наблюдая за его глазами, я раскрылась перед ним сильнее, чем раскрывалась перед Солоником. Как бы много ни сломил во мне Солоник, оставались части, которые он так и не увидел. Теперь я открыла эти части — сознательно. Я открыла их перед Блэком. Я изучала его лицо, и его глаза сверкнули. — Мири, — произнёс он отрывистым голосом. — Мири… что ты делаешь? Я толкнула его в грудь здоровой рукой. Блэк подчинился импульсу моего толчка, по крайней мере, пока его стена не врезалась в стенку душевой кабины. Он стоял там, и я видела, как этот дискомфорт на его лице борется с чем-то другим, когда я ещё сильнее раскрылась перед ним. «Мири… — его сознание резко возникло в моём. — Мири, пожалуйста… Я видящий. Возможно, ты не знаешь, что это значит, что ты делаешь прямо сейчас, но… — он умолк, как будто сомневаясь, как продолжить. — Пожалуйста… — послал он. — Пожалуйста, Мири. Я не сумею не отреагировать на это…» «Что я делаю?» — спросила я у него. Я открылась сильнее, и Блэк издал тихий звук, избегая моих глаз. «Мири… пожалуйста… не надо…» «Что я делаю?» «Ты… — он поколебался, встречаясь со мной взглядом. — Мири, боги. Мне жаль. Мне так, так жаль. Я знаю, что я ничего не могу сказать, никаких слов не будет достаточно…» «Что я делаю, Блэк?» Я сильнее раскрылась перед ним, с некоторым облегчением опуская свои щиты, потому что я делала это добровольно, а не кто-то меня заставлял. Это облегчение превратилось в какое-то извращённое удовольствие, когда Блэк содрогнулся, пытаясь избежать реакции на меня. «Ты знаешь, что ты делаешь со мной, Мири… — послал он наконец. — Ты занимаешься со мной любовью… трахаешь меня… Я не могу этого сделать. Я не могу сейчас этого сделать…» Тогда я накрыла его ладонью. Блэк низко застонал, когда я принялась массажировать его через влажные брюки, пристально наблюдая за его глазами. Он был уже твёрд. Каким-то образом я это знала, но я не думала о том, откуда мне это известно и что я по этому поводу ощущаю. Какая-то часть меня позднее вычленила психологию того, что я проделала. Я даже видела в этом определённую жестокость, но в тот момент мне было совершенно наплевать. Холодная злость поднялась во мне, когда я наблюдала за лицом Блэка. — Разве ты меня больше не хочешь, Блэк? — спросила я. Он издал тихий стон, стискивая моё запястье. «Мири… Пожалуйста… пожалуйста… не надо…» «Я думала, ты сказал, что я могу делать все, что захочу? Разве ты не имел этого в виду?» Блэк застыл, встречаясь со мной глазами. Я увидела там панику, ещё больше вины и боль, которая действительно заставила меня содрогнуться. Я скользнула ближе к нему, старательнее поглаживая его ладонью и ещё сильнее раскрываясь перед ним. «Ты удлинился?» — спросила я у него. Блэк издал тихий стон. — Мири, пожалуйста. Пожалуйста, мне так жаль… «Да? — повторила я, делая свои мысли жёстче. — …Удлинился?» — Да, — прохрипел Блэк. — Да. «Ты меня хочешь?» — Да, — прохрипел он, кивая. — Да… Я хотел тебя с первого дня нашей встречи. «Кончи для меня, брат…» — мягко послала я. Он издал шокированный вскрик. Какая-то часть его выскользнула из-под контроля. Его разум раскрылся, встречаясь с моим в этом пространстве, и затем Блэк принялся двигаться подо мной, пальцами все ещё удерживая моё запястье. Он громко застонал, когда я стала крепче массажировать его, затем принялся вдавливаться в меня, удерживая мою руку там, где я его поглаживала. Я почувствовала, как он начинает отделяться, терять себя, и прикусила губу. Его боль обернулась вокруг меня, делаясь агрессивной, сбивая меня с толку, а затем возбуждая меня и делая ещё злее. Я отпустила его, ощутив, что он приближается к оргазму. Без единого слова я вышла из душа, оставив его хватать воздух у стеклянной стены, истекать болью и тянуться ко мне, даже когда я ушла. Я продолжала идти, не остановившись у открытой двери в ванную комнату. Я даже не потрудилась захватить полотенце. *** Когда он вышел из ванной, он был одет в один из махровых халатов отеля. Он не взглянул на меня и прошёл прямиком к бюро возле телевизора. Я смотрела, как он вытаскивает из ящика чемоданчик, и напряглась, когда он расстегнул молнию. Мне потребовала минута, чтобы осознать причину своего напряжения. Однако чемоданчик был довольно большим, не таким, в котором Солоник хранил свои шприцы. Блэк взглянул на меня при этой мысли. Я видела, как что-то промелькнуло в его глазах, но он отвернулся прежде, чем я сумела интерпретировать взгляд. Теперь он сделался совершенно пустым, буквально стеной тишины. Он подошёл ко мне, сидящей голышом на покрывале, и уселся передо мной на ковре, как он делал это в душе, когда промывал раны. Как и тогда, он нежно взял одну мою ногу и расположил на своём бедре. Я наблюдала за ним, вздрагивая, когда он обрабатывал порезы антисептиком. Блэк вытащил небольшой набор для зашивания ран, и я сидела там, напрягшись и кусая губу, пока он зашивал самую большую рану, а затем накладывал повязку после очередного очищения. Прошло достаточно времени, и я ощутила лёгкую тошноту из-за того, что сделала в душе. Однако я ничего не сказала. Блэк переключился на другую ногу, повторяя процесс. Полагаю, ни один порез на этой ноге не был достаточно крупным для наложения швов, поскольку в этот раз он пользовался пластырями. Он повторил процесс с моими руками, воспользовавшись небольшим зажимом для крупного пореза на правой ладони, где в руке оставалось стекло. Блэк перевязал и его тоже, очистив во второй раз. Он обработал порезы на ногах и бёдрах, затем ожоги от верёвок, заклеив пластырями все, кроме самих ожогов. Затем Блэк забрался на кровать позади меня и принялся очищать порез на плече. — Думаю, здесь швы не понадобятся, — пробормотал он, возможно, самому себе. Я не ответила. Там Блэк наложил более плотную повязку, затем скользнул по покрывалу, чтобы сесть рядом со мной. Я посмотрела на него и увидела, что его золотистые глаза сканируют моё тело. Однако его взгляд был бесстрастным, он оценивал меня так, будто я была проектом, который он решительно настроен завершить. — Ещё что-нибудь? — грубовато спросил Блэк. — Я что-нибудь пропустил? Я сглотнула, чувствуя, как напрягается мой подбородок. Затем покачала головой. Блэк начал вставать, но я положила ладонь на его бедро поверх халата, останавливая его. В этот раз он напрягся, но тут же сел обратно. — Прости, — сказала я ему. — За то, что я сделала. Блэк щёлкнул на меня, качнув головой. — Не извиняйся передо мной, Мири. Я серьёзно. Я кивнула, но боль в моей груди лишь ухудшилась. Я пыталась решить, стоит ли это говорить, затем покачала головой и выдохнула. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Блэк, — сказала я. — Как видящий. Удлинившись. Он снова весь напрягся. Затем покачал головой. — Мири… нет. Нет. Ни за что. — Мы можем назвать это занятием любовью, если хочешь. Его глаза встретились с моими в упор. В этот раз я ощутила в нем лёгкие нотки злости, но мне не казалось, что она направлена на меня. — Нет, Мири. Мы не можем. Вопреки тому, что я только что перед ним извинилась, я ощутила, как моя злость резко усиливается — ещё сильнее, чем в душе. Я издала невесёлый звук, пристально глядя на него. — Теперь уже «Мири», да? — сказала я с резкими нотками в голосе. — Больше не «Мириам», полагаю? Или не «док»? Или не «мисс Фокс»? Теперь, когда меня подобающим образом сломал один из ваших, между нами все более фамильярно… вот так, да? Блэк открыто вздрогнул от этих слов, и я ощутила от него очередную волну скорби.